Начальник тюрьмы был измучен и смотрел на мир воспаленными глазами. Ему казалось, что толстые, сложенные на совесть стены все еще сотрясаются от мощных разрывов. Длиннотелые, зловеще-черные бомбовозы, проходя в сторону карпатских нефтепромыслов, то и дело высыпали на город свой страшный груз. И хотя за все время в здание тюрьмы не угодило ни одной бомбы, ежесекундное ожидание гибели заставляло нервы натягиваться до предела.
Начальник впервые попал под массированную бомбежку, и его мужества едва хватало на то, чтобы оставаться на месте, но откуда ему было знать, что люди, мнение которых о себе он считал решающим, давно удрали, бросив город на произвол судьбы?
Последний налет был особенно страшным, и едва он закончился, начальник понял, что так больше продолжаться не может и надо принимать какое-то решение. Он схватил трубку и застучал по рычагу. В мембране что-то потрескивало, но в конце концов телефонная станция отозвалась.
— Барышня, барышня! — Обрадовался майор. — Говорит начальник тюрьмы. Соедините меня со штабом!
В ответ в трубке задрожал девичий голос:
— Я не могу. Они сняли линию и ушли… Еще вчера…
— Тогда с полицией… Магистратом…
— Там никто не отвечает… Говорят, оттуда все убежали…
Старший надзиратель, прослуживший в тюрьме лет двадцать, появился на пороге, и начальник опустил бесполезную трубку на рычаг.
— Ну? Как там?
— Осмелюсь доложить… Смена к сроку не прибыла.
— Ну и правильно… — Начальник уперся глазами в стол. — Пройди везде, скажи, пусть уходят…
Надзиратель недоуменно попятился к выходу и тут через дверь протолкнули человека в растерзанной форме польского офицера. Вместе с ним разом втиснулись и два вооруженных солдата.
— Военные… Наши! — обрадовался надзиратель.
Один из солдат, видимо, старший, поддернул винтовку с примкнутым штыком к плечу и громко, по-кадровому, щелкнул каблуками.
— Пан начальник! По приказу подхорунжего Ольшевского захваченный шпион доставлен!
— Шпион?.. — Взгляд начальника посуровел. — Где взяли?
— Километров семь отсюда. Немцы прямо нам на головы десант бросили. Этого живым взяли, так в нашей форме и прыгал… Пан подхорунжий решил, допросить надо. Важно, наверное…
Начальник выпрямился и, уже приняв какое-то решение, рявкнул на надзирателя:
— Ты еще здесь? Малевича ко мне! Живо! Бегом! — и, едва надзиратель умчался, начальник повернулся к парашютисту. — Ну что скажешь?
— А что говорить? — Шпион гордо закинул голову. — Ваши бегут от вермахта. Но, если тут еще есть войска, могу принять капитуляцию…
— А чего тогда прыгал? — начальник едва сдержал вспышку ярости.
— Военная тайна!
— Вот что, ребята… — начальник посмотрел на солдат, замерших по обе стороны двери. — Тащите эту падаль во двор и пристрелите.
— Не имеете права!
— А ты про Гаагскую конвенцию слышал, дурак? — сердито бросил начальник и повернулся к солдатам. — Давайте, ребята, вам еще подхорунжего догонять…
Солдаты разом вцепились в парашютиста, и тут, решивший было, что приказ о расстреле — всего лишь уловка, шпион рванулся к столу.
— Подождите! Подождите… Я скажу! Я знаю!.. — закричал он, упираясь. — Я послан к руководству ОУН с приказом отменить восстание!
— Поздно… — Начальник отвернулся к окну.
Солдатам повторять приказ не пришлось. Они разом рванули шпиона на себя и одним махом выволокли в коридор.
Начальник так и остался стоять у окна и повернулся только после того, как запыхавшийся надзиратель привел Малевича.
— Какие будут приказания? — Надзиратель замер у двери.
— Ключи на стол…и… Счастливого пути, старина…
Малевич, с удивлением наблюдавший как надзиратель, оставив связку, ужом выскользнул за дверь, встрепенулся:
— Пан начальник, я вам зачем-то понадобился?
— Немцы вот-вот будут здесь… — с трудом, каким-то отрешенным тоном выговорил майор.
— А мы? — едва сдерживая себя, негромко спросил Малевич.
— А для вас ключи… — Начальник показал на связку. — И не спрашивайте, почему я так сделал. Открывайте и уходите. Охрану я снял.
В эту минуту за окном хлопнули два выстрела. Начальник сморщился и закончил:
— Да, не забудьте своего Меланюка. Камера семь, первый этаж.
— Спасибо вам…
— Да ладно… — Начальник махнул рукой и отвернулся.
Малевич едва успел прикрыть за собою двери, как в кабинете хлопнул выстрел. Малевич рванулся обратно и увидел, как тело начальника бессильно съехало вдоль оконного косяка, а вокруг его головы, такой же лысой как у Малевича, начала растекаться лужа крови. Уже понимая, что все кончено, Малевич подбежал, нагнулся и, постояв так с полминуты, совершенно машинально поднял выпавший из руки начальника, револьвер…
* * *
Пан Казимир пробежал глазами последнюю строчку, мягко закрыл толстую серую тетрадь и вопросительно посмотрел на сидевшего напротив него Вукса.
— Ну, что ты теперь скажешь?
— Да, жаль… — Вукс сжал кулак. — Жаль, что она не попала к нам в руки месяц назад!
— Ничего… Хорошо, что вообще попала. Вот только, как оно все было? — Майор забарабанил пальцами по тетради. — Похоже, он в чем-то заподозрил техника Кацияна и начал следить за ним… Или нет?
— Почему нет? Там, правда, не совсем ясно, но я понял, что его знакомства и встречи показались подозрительными…
— А как ты думаешь, из-за чего он прекратил записи и почему сунул дневник в скрытку?
— Не знаю. — Вукс пожал плечами. — Только после этого он послал куда-то письмо через Зайца… А его перехватили, прочли и… Может, так, а может… Не знаю…
Сейчас пан Казимир не знал, соглашаться ли ему с поручиком. Он просто, как и Вукс, принялся рассуждать вслух.
— Одно не пойму… Почему они за ним охотились?
— За кем? — не понял Вукс. — За дневником или Гжельским?
— С Гжельским, пожалуй, ясно… Ты прав, что-то в его письме было. Причем такое, что… В общем, вопрос ребром. А вот дневник…
Майор положил подбородок на сложенные кулаки и задумался. Как он и надеялся, тетрадь Гжельского объясняла многое, но теперь предстояло во всем разобраться до конца. Пан Казимир поднял голову и хлопнул ладонями по столу.
— Ладно, придется брать этого Кацияна за жабры!
— Правильно, — так и загорелся Вукс. — Я думаю его надо тихонько в кабинет Брониславского пригласить, а уж там я…
— А там… — пан Казимир недобро усмехнулся. — Я сижу за столом и дневничок Гжельского почитываю…
— Верно! — Поручик с готовностью вскочил. — Так я пошел?
— Давай!..
Против ожидания инженер Брониславский был не возле машины, как думал пан Казимир, а у себя. Склонившись над столом и близоруко щурясь, он что-то быстро-быстро писал. Увидев майора, положил ручку, отодвинул кипу мелко исписанных листков и обрадованно поприветствовал пана Казимира.
— А, это вы! Очень кстати. Я и сам хотел вас видеть.
— Что, какая-то неурядица? — насторожился пан Казимир.
— И да, и нет, — Брониславский откинулся назад и с удовольствием размял плечи, затекшие от долгого сидения. — У вас найдется для меня пара минут?
— Конечно.
Пан Казимир подумал, что, пожалуй, непринужденная беседа больше подойдет для встречи Кацияна и, не дожидаясь приглашения, сел на стул.
— А я вот… Засиделся… — Брониславский улыбнулся и захрустел пальцами. — Решил, знаете, кое-что записать. Раньше все без исключения держал в голове, но сейчас… Говорят, можно попасть под бомбежку, а там стукнет по башке чем-нибудь, вот мыслишки и повылетают…Ищи их потом!
— О каких мыслях речь? — деловито спросил пан Казимир.
— Сейчас… — Брониславский прикрыл глаза и только потом заговорил: — Видите ли, как я догадываюсь, вы уже вникли в суть нашей работы и потому поймете меня правильно. Конечно, идея заманчива, но при ближайшем рассмотрении картина выходит совсем иной. Во-первых, тактический радиус нашей лодки предельно мал. И это ставит под вопрос скрытность посадки, не говоря уж об обратном возвращении. Кроме того, и двигателю, и пилоту нужен запас жизнеобеспечения, иначе говоря, топливо и воздух.
— Но пилот, выполнив задание, может просто-напросто сдаться в плен, — быстро возразил пан Казимир.
— Но тогда, — Брониславский как-то странно посмотрел на майора. — Наша лодка — всего лишь снаряд одноразового действия.
— Ну да «живая торпеда», — ни капельки не удивился пан Казимир.
— Вот-вот, — криво усмехнулся инженер Брониславский. — Короче, я считаю это направление абсолютно бесперспективным.
— Что? — изумился пан Казимир. — Но вы же им занимаетесь!
— Только в виде эксперимента. И это я говорю только вам…
— Мне? — сейчас майор был совершенно сбит с толку.
— Именно вам. — Брониславский накрыл ладонью густо исписанные листки. — На основе проведенных экспериментов мне удалось разработать, пока в принципе, единый двигатель.
