— Я тут читала… — От неожиданности я вздрогнула. Ушла слишком глубоко в свои мысли, каюсь, почти забыла о присутствии Саманты за столом. — Есть специальные люди, которые фотографируют мертвых. Для картинок на кладбище, для полиции, ну всякое такое.
Заинтересовавшись, я подняла голову от чашки и уставилась на соседку. Та смутилась, но продолжила:
— Это в одном из детективов мисс Кайлил было. Там нашли девушку без документов на улице, и нужно было ее опознать. Не будешь же всем показывать фото, где она на мостовой лежит! — оживляясь все больше, принялась Саманта пересказывать сюжет новеллы. — Вот и вызвали специалиста. Он ее приодел, усадил, почти как живая вышла… ой.
Соседка уставилась на меня круглыми глазами, а я чуть не поставила чашку мимо стола. Неужели я слишком рано впала в панику, и никакого убийцы и в помине нет? Мало ли какой извращенец перед похоронами развлекается. Омерзительно, конечно, но не опасно… наверное.
Признаться, я малодушно испытала огромное облегчение при мысли, что мне не придется искать маньяка. Никогда не понимала этой склонности книжных героинь влезать во все проблемы, чтобы после виртуозно из них выпутываться. Мне и лича хватило по самое некуда. Новые неприятности совершенно ни к чему!
Но проверить, откуда берутся те снимки, все равно надо. Просто ради собственного успокоения, да и не дело это — издеваться над мертвыми. Им покой нужен.
Кому знать, как не мне!
Глава 11
Разумеется, я не могла вывалить нашу новую версию на голову мистера Хэмнетта без подготовки. Для начала все же нужно было донести до него мысль, что девушки на снимках мертвы, а после уже докапываться — кто и когда их умертвил. От нетерпения я явилась на рабочее место почти за час до положенного времени и от нечего делать пошла в столовую, втайне рассчитывая застать там мисс Брук. Очень хотелось с ней пообщаться на тему статей, и как она умудрилась втиснуться, пусть и под псевдонимом, в сугубо мужскую отрасль, да еще и лично присутствовать на выставках, ведь на подобные мероприятия присылают именные приглашения! Матушка рассказывала — ей доводилось посещать и балы, и званые вечера — просто так желающих с улицы туда не пускают.
Искомая дама уже сидела за нашим общим, привычным столиком и как раз допивала неизменную утреннюю чашку кофе. Я быстро набрала на поднос, что попалось под руку — голодной не была, благодаря заботе Саманты, оставившей мне и моим питомцам по тарелке каши на завтрак — и присела напротив мисс Брук, не забыв поздороваться.
— О, я как раз о тебе думала! — радостно сообщила она, заговорщически наклоняясь вперед. Я невольно отзеркалила жест, чуть не макнув воротник пиджака в омлет. — Слышала, ты написала первую статью? Молодец! Ричард абы за кого не поручится, произвела, значит, впечатление.
— Вы уже знаете? — со смесью досады оттого, что не мне довелось сообщить эту потрясающую новость, и гордости выдохнула я.
Мисс Брук кивнула и положила пухлую мягкую руку поверх моей.
— Ты не расстраивайся. Мало у кого сразу принимают, без правок. Ничего, пообтешешься, запомнишь острые углы, которые нужно обходить, дальше пойдет как по маслу, — сочувственно произнесла она.
— Вы о чем? — пробормотала я, чувствуя, как солидный плиточный пол уходит из-под ног. Хорошо, что я сидела.
— А, ты, наверное, еще не в курсе. Извини, — вздохнула мисс Брук. — Я-то сама случайно услышала, как Ричард с редактором ругались из-за тебя… то есть твоей статьи.
— То есть ее не взяли? — как ни сдерживалась, на глаза все равно навернулись слезы. Я уже успела настроиться на то, что стану настоящей журналисткой, пусть об этом никто и не узнает, а тут такое разочарование.
— Всего лишь отклонили, — махнула рукой мисс Брук. — В издательском деле это сплошь и рядом, привыкнешь. Чуть перепишешь, мистер Хэмнетт тебе подскажет, где что поменять, и возьмут как миленькие. И не смей сдаваться!
Последнее она прямо-таки рявкнула, заставив людей за соседними столиками нервно подпрыгнуть и укоризненно на нас обернуться. Я покраснела, кажется, за нас обеих и помахала невольным свидетелям нашей беседы. Впрочем, мисс Брук своего добилась — от стеснения и замешательства я позабыла, что собиралась расстроиться, и включила логику. Архивариус была совершенно права. Не приняли у меня первую статью — что ж. Главное, что не послали с порога. При поддержке мистера Хэмнетта и с его советами я точно сумею написать то, что возьмут, пусть не сразу, пусть с десятого раза, но смогу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так что к кабинету я пришла уже на боевом взводе — раскрасневшаяся и злая, готовая крушить препятствия. Журналист, выглянувший на цокот моих каблуков, оценил мой решительный вид и сделал совершенно закономерный вывод:
— Ты уже знаешь, да?
Выглядел он настолько виноватым и даже каким-то пришибленным, что мне тут же захотелось его успокоить.
— Все в порядке. Буду дорабатывать! — с избыточным, слегка фальшивым энтузиазмом заявила я. Мистер Хэмнетт тяжело вздохнул.
— Придется переписывать почти все, — сообщил он, кивая на мой стол, где лежал безжалостно исчерканный небрежным почерком лист. Принадлежало перо не моему начальнику, из чего я сделала вывод, что правки вносил лично редактор. — К сожалению, то, что нравится мне, не всегда проходит одобрение вышестоящих.
— Ничего, я понимаю, — слабо пробормотала я, вглядываясь в пометки. — Получается, им не понравилось то, что я писала про приюты в целом, а не про один конкретный?
— Понимаешь, в чем дело… — поморщился журналист. — Если бы ты написала о злоупотреблениях заведующего или о тяжёлой судьбе одного из воспитанников, оно прокатило бы на ура. Но ты взялась критиковать систему. Увы, такое не пропустят. Наверху тоже не идиоты, начальство не хочет закрытия газеты.
— А почему вы мне сразу не сказали? — обиженно протянула я, откладывая листы в сторону. Пересмотрю потом, свежим взглядом, когда успокоюсь немного. Переписывать придется полностью, в этом мистер Хэмнетт не ошибся.
Журналист прищурился, оценивая мой понурый вид, и неожиданно чувствительно и обидно щелкнул по носу.
— А чтобы проверить, насколько ты боевая! — хмыкнул он. — И готова ли преодолевать трудности на пути к цели. Написано-то было неплохо, я бы принял… если бы, опять же, не боялся вышестоящих органов.
— Да что такого-то? — в сердцах воскликнула я, хлопая по столу. — Я всего лишь написала правду о том, что обращаться так с детьми нельзя. Вы же тоже пишете разные рискованные материалы! Конечно, наш уровень не сравним…
— Дело не в этом. — мистер Хэмнетт сочувственно похлопал меня по плечу и поманил за собой в кабинет. Я покорно пошла, заинтригованная донельзя. Что он такое собирался мне рассказать, что нельзя озвучить в общем коридоре?
Устроившись за столом и предложив мне одно из кресел для посетителей, журналист негромко продолжил:
— Есть некоторые темы, касаться которых в прессе, да и в обычном разговоре, нежелательно. Одна из них — подрастающее поколение магов. Собственно, все, как бы то ни было касающееся магов и магии, поданное в позитивном или нейтральном ключе, под запретом. Вот если критика прежних времён, или там убийца-маньяк одаренный — это да, сенсация.
Я передернулась. Не зная того, мистер Хэмнетт потыкал в самое больное место. Пусть сомнения, что снимки присылал злокозненный душегуб, и появились, но тема оставалась острой и актуальной. Вот уж и правда, сенсация…
— Я тебе это рассказываю, потому что ты приехала, уж извини, с периферии и не понимаешь многих тонкостей столичной жизни, — пояснил журналист, видя мою гримасу и неверно ее истолковывая. — Из тебя может получиться неплохой репортёр, но если ты продолжишь упорствовать и будешь поднимать неудобные темы, то даже мое заступничество тебя не продвинет. Твои статьи просто не будут печатать, вот и все.
— Понимаю, — я еще и кивнула для пущей убедительности. — Учту на будущее.
— Ну, будем считать, что минутка критики окончена, — встряхнувшись, радостно заявил мистер Хэмнетт. Похоже, ему и самому было неловко меня отчитывать, как малолетку, но он был совершенно прав. Я увлеклась, пытаясь написать нечто новое, скандальное, и почти переступила черту.
