— Опять нашу Дуську надули! — запрыгал на месте Куклаваня. — Только она хотела влюбиться, а её — раз! — и надули!
— Постойте! — Гном Ученичкин все это время бродил по подоконнику и усиленно думал о чём-то. — А вдруг барабашка на самом деле существует? Вот бы нам его найти и назвать моим именем. Например, Барабанус Ученичкинус!
— Какой Ученичкинус? — переспросила Оля.
— Это латынь, — с довольным видом пояснил Ученичкин. — Такой вымерший язык. Его используют учёные.
— Какие учёные? Тоже вымершие? — уточнил Куклаваня.
В это время из шкафа в углу комнаты послышалось позвякивание и негромкий стук: бряк, бряк, бряк!
— Барабашка! Он в шкафу! — ахнула Оля.
— Мамочки! Мы боимся! — задрожали зайцы.
— Не бойтесь. Я с вами, — успокоила их Дуся. — Пойдемте вместе куда-нибудь спрячемся.
Ученичкин и Куклаваня решили посмотреть на барабашку. Пыхалка, поборов свой страх, увязался с ними. Ученичкин прихватил с собой записную книжку, линейку и фотоаппарат, чтобы измерить, взвесить и сфотографировать барабашку.
— Звяк, звяк, звяк! — доносилось из шкафа. — Звяк-бряк! Звяк-бряк!
Куклаваня, Ученичкин и Пыхалка приоткрыли дверь шкафа и осторожно заглянули внутрь.
— Помогите! — гулко донеслось до них из самых глубин шкафа. — Я здесь! Помогите!
И опять звяк, звяк, бряк!
— Заманивает! — прошептал Куклаваня. — Мы подойдём, а он нас — ХВАТЬ!
— А, может, барабашке в самом деле нужна помощь? Ему, наверное, одиноко в шкафу и очень страшно. Мне тоже было страшно в кладовке, пока вы не пришли! - сказал Пыхалка.
Ученичкин выставил перед собой линейку, как меч, и храбрые исследователи на цыпочках прокрались в шкаф.
— Помогите! Помогите! — доносилось оттуда.
— С-сейчас п-поможем! — храбро сказал Ученичкин. — С-сейчас! Дер-жись, барабашка!
Посреди шкафа на боку лежала большая пустая банка из-под варенья. Банка раскачивалась, постукивала. Именно из неё и исходили мольбы о помощи.
— Барабашка там, в этой банке! Давайте туда заглянём.
— Чур я последний! — заявил Куклаваня. Ученичкин осторожно заглянул в банку и сразу же отпрыгнул.
— Что там? Барабашка?
— Не знаю, — признался Ученичкин. — Я не успел толком разглядеть.
— Эй, в банке отзовись! — крикнул Пыхалка.
— Помогите! — пропищали из банки. — Выпустите меня отсюда!
— А кто ты? Барабашка?
— Я мышонок… Выпустите меня…
Исследователи заглянули в банку и увидели маленького серого мышонка.
— Фу! — облегченно вздохнул Куклаваня. — Хорошо, что это не барабашка. Сразу как-то легче стало… Как ты там очутился, мышонок?
— Я залез через дырку в крышке и стал есть варенье, — мышонок посмотрел на Куклаваню крошечными глазками-бисеринками. Мышонок был очень симпатичный и вежливый. — Я ел варенье три дня, а когда хотел выбраться, то обнаружил, что вырос и не могу пролезть через дырочку в крышке.
— Это мы мигом! — заторопился Ученичкин и отбросил крышку в сторону. Вылезай, мышонок!
— Большое спасибо! Вы мне очень помогли. Если хотите… — и мышонок стеснительно закрылся хвостиком. — Если хотите, можете дать мне имя, а то у меня его ещё нет.
Гном Ученичкин покраснел, помялся немного для приличия и сказал:
— Я нарекаю тебя Барабанус Ученичкинус… Мне давно хотелось так кого-нибудь назвать, но все как-то случай не подворачивался.
— Большое спасибо! — мышонок поклонился. — Теперь я буду Бара-ба-нус Уче-ни-чки-нус. Ни у кого из наших нет такого замечательного имени! А теперь мне пора домой! Ещё раз спасибо!
И мышонок убежал, повторяя свое новое красивое имя.
— Пока, Барабанус Ученичкинус! — закричали ему вслед Пыхалка и Куклаваня. Приходи к нам в гости!
Куклаваня — рыцарь
Ночью Маша проснулась от того, что кто-то водил по её лицу перышком из подушки. Девочка открыла глаза и при свете ночника увидела Куклаваню.
— Просыпайся, я хочу с тобой посоветоваться, — тормошил её пупс.
Маша недовольно привстала на локте. Не так уж приятно, когда тебя будят среди ночи. Но пупс вёл себя очень уж загадочно, и Маше стало любопытно. Даже при слабом свете ночника видно было, что Куклаваня чем-то озабочен и чувствует себя не в своей тарелке. Пупс переминался с ноги на ногу и теребил пуговицу на курточке.
— Ты, Маша, в общем-то довольно опытная в таких вещах. Ведь тебе уже почти восемь лет… Что делать, если тебе кто-нибудь понравился? Жутко понравился, наконец выпалил пупс.
— Видишь ли, Куклаваня… — замялась Маша. Она была польщена, что к ней обратились за советом, как ко взрослой, и не хотела обмануть ожиданий пупса. Но, с другой стороны, хотя Маше, повторяю, было уже почти восемь лет, она знала по этому вопросу не так и много.
— Ну, поухаживай за девочкой, которая тебе понравилась, — предложила Маша.
— Как это «поухаживать»? Она же не раненая, чтобы за ней ухаживать! — удивился Куклаваня.
— Как бы тебе объяснить? Например, я нравлюсь одному мальчику из класса, пояснила Маша. — Он мне никогда об этом не говорил, но я почти уверена. Он постоянно дёргает меня за косички, а один раз подбросил таракана в спичечной коробке. И тебе нужно сделать что-нибудь в этом роде, чтобы открыть свои чувства.
Куклаваня просиял и скатился с подушки:
— А ухаживать, оказывается, не так и сложно! А я-то думал! Спасибо, Маша! Я обязательно сделаю всё так, как ты посоветовала.
— Подожди, пупс! Ты мне так и не сказал: кто именно тебе нравится?
Но Куклаваня уже убежал. Маша надулась:
— Ну и не надо! Можно подумать, я не знаю, в кого он влюбился!
На другой день кукла Оля и кошка Дуся смотрели телевизор. По телевизору выступал унылый старичок и рассказывал, почему дорожают колбаса и конфеты.
— Ишь ты! Какой забавный политический дядечка! — восхитилась Дуся. — Сразу видно, что он жутко умный. Посмотри, Оля, какой у него громадный лоб!
— Это не лоб, а лысина! Когда ты наконец научишься отличать! — сказала Оля.
Тут, фальшиво насвистывая, к подружкам подошёл Куклаваня. Его рыжая чёлка была зачем-то намылена и смешно топорщилась. Недостающие пуговицы на штанишках были заменены веревочкой, а уши впервые от рождения довольно чисто вымыты.
— Привет, Кушкудуся! Привет, Оля! Я тут как бы случайно проходил мимо… - произнёс пупс, переставая насвистывать.
— Привет! — сказали подружки, не отрываясь от телевизора и не обращая на пупса особого внимания. Куклаваня встал между телевизором и креслом, на сиденье которого примостились Оля и Дуся.
— Какой сегодня хороший денёк! — страдальчески произнес Куклаваня и посмотрел в окно. На улице хлестал дождь. На ветке напротив окна сидела мокрая ворона и ругалась нехорошими словами.
— Пупс! Не загораживай телевизор! Брысь отсюда! — Дуся сделала выпроваживающее движение лапой. Куклаваня нехотя отодвинулся от экрана и опять принялся насвистывать.
— Вы не спросите меня, что именно я насвистываю? Ну и не надо. Я и так скажу. Это Песня Голодных Мурзиков.
Дайте нам ложку,Мы скушаем кошку!Дайте нам пупкуЗасунем её в мясорубку!
— Какую ещё пупку? — Дуся оторвалась от телевизора.
Куклаваня показал ей язык:
— Не твое кошачье дело, какую пупку! Много будешь знать — скоро состаришься!
Дуся соскочила с кресла, ухватила пупса зубами за штанишки и потащила прочь из комнаты. Пупс болтался в воздухе и страдальчески охал:
— Подожди меня выпроваживать, негодная Дуська! Я ещё не все сделал, что хотел.
Куклаваня ловко выскочил из штанишек, оставив их в зубах у кошки, и шлёпнулся на пол. Под штанишками у пупса оказались красные шортики в белый горошек. Дуся от изумления открыла рот и выпустила из зубов штанишки Куклавани. Пупс подхватил их и надел. Потом он подбежал к кукле Оле, дернул её за косичку и бросил на колени спичечную коробочку:
— На тебе подарочек! Теперь, Дуська, можешь меня изгонять! — И пупс уцепился за хвост кошки. Дуся направилась к двери, а Куклаваня катился следом, как на водных лыжах.
Оля пожала плечами и приоткрыла спичечную коробочку. Оттуда выполз большой чёрный таракан и зашевелил усами. Оля вскрикнула и отшвырнула коробочку в сторону.
— Что там ещё? — Дуся вернулась в комнату. От пупса она отделалась где-то в коридоре. Оля с ужасом показала Дусе на таракана:
— Это мне Куклаваня дал! Брр, гадость!
Послышался стук в дверь, и, не дожидась разрешения, в комнату вошёл Куклаваня. За какую-то минуту, что его не было, пупс успел нацепить галстук и вычистить зубной щеткой правый ботинок. Левый остался грязным, но это если придираться. Куклаваня недоброжелательно покосился на Дусю и пробурчал:
— И ты здесь? Ну да ничего, можешь остаться. Смотри себе тихонько телевизор и помалкивай!
