многом мне не сказала, когда позвонила вчера. Ради бога, Холли, этот маньяк мог убить тебя!
— Не хотела, чтобы ты волновалась. Честно говоря, мне очень повезло вчера. Не могу передать, как это было страшно. Моего судебного пристава застрелили прямо у меня на глазах…
— Мне так жаль. Хочешь поговорить об этом?
Она не хотела, но Мэрилин все-таки выведала у нее все подробности. Может, это и к лучшему. Холли надо было выговориться. Она, конечно, умолчала о визите Кроуфорда Ханта к ней домой, запретив себе даже думать об этом.
— Хорхе Родригес никогда не был участником судебного процесса, во всяком случае, когда я председательствовала. По крайней мере, в моих делах его имени нет.
Мэрилин, всегда меткая в выражениях, ответила:
— Это и хорошо, и плохо.
Холли прекрасно понимала, к чему она клонит.
— Никакой прямой связи между нами нет, поэтому на меня никто не указывает пальцем.
— Это то, что хорошо, — согласилась Мэрилин, — а плохо, что, пока его мотивы неизвестны, появится масса самых диких предположений. Придется пораскинуть мозгами, как решить эту проблему. Как ты держишься?
— Со мной все в порядке.
— Как твои руки, Холли?
— Еще немного дрожат. Мне сказали, что это может продлиться несколько дней. Я плохо спала.
Если точно: и глаз не сомкнула после ухода Кроуфорда. Он оставил ее распростертой на диване, покрытой лишь румянцем и страдающей от острого унижения.
— Кто-нибудь живет с тобой?
Вопрос Мэрилин вернул ее в настоящее, и она ответила сдержанным «нет».
— Не думала позвонить Деннису?
— Нет.
— Может быть...
— Нет, Мэрилин.
— Возможно, ты права. Это могут принять за слабость.
Холли кивнула: она считала так же.
— Дай мне подумать, как лучше всего с этим разобраться.
— Не нам с этим разбираться, Мэрилин. Этим занимается полиция.
— У них своя повестка дня, а у нас — своя. Пресса уже обращалась к тебе? Спрашивали насчет официального заявления?
— Да, но ведущий следователь отговорил меня от публичного обсуждения инцидента до того, как они не подтвердят личность преступника и не оповестят родственников. Пока, насколько мне известно, этого не произошло.
— Опять же, это хорошо и плохо. Тебе нужно быть всегда на виду, мужественно продолжать работу. Но я бы предпочла, чтобы тебя не фотографировали: тебя все еще трясет.
— Мне не так уж плохо, Мэрилин, но прийти в норму после такого стресса всего за день невозможно. По крайней мере, мне.
— Конечно. Я понимаю. Давай жить сегодняшним днем. Возьми себя в руки. Я буду на связи.
Не успела Холли отложить телефон, как Дебра внесла в кабинет большую вазу с букетом красных роз.
— Это только что принесли для тебя.
Холли открыла маленький конверт с запиской.
— Грег Сандерс выражает озабоченность и посылает наилучшие пожелания, — холодно сказала она.
Дебра презрительно фыркнула.
— Ты видела утреннюю газету?
— Ты имеешь в виду статью, где он выступает за усиление охраны здания суда и ссылается на все случаи, когда лично обращался к окружным комиссарам за финансированием?
— А ее вторую часть?
Холли встала и подошла к окну.
— Ту, где он задается вопросом, могла ли вчерашняя трагедия быть порождена какой-то темной тайной в моем прошлом?
— Он не сказал об этом прямо, но намекал.
— Он слишком умен, чтобы говорить прямо, не имея доказательств, но сомнения в головах он зародил.
— В твоей тоже?
Холли продолжала невидящим взглядом смотреть в окно.
— Пока не узнаю точно, я буду спрашивать себя, несу ли ответственность за это. И, если выяснится, что несу, это будет преследовать меня вечно.
— И все же, ты не в порядке. Пожалуйста, иди домой. Ложись. Натяни одеяло на голову и... — Дебру прервал телефонный звонок. Она сняла трубку с аппарата на столе Холли. — Кабинет судьи Спенсер. Да, она прямо здесь, — она протянула трубку Холли: — Сержант Лестер.
— Здравствуйте, сержант, — сказала Холли, когда Дебра вышла, закрыв за собой дверь.
— Я представился Лестером, чтобы ты точно ответила на звонок.
Услышав его голос, Холли зажмурилась, но перед глазами все равно возник образ, как Кроуфилд стоит у дивана и торопливо застегивает ширинку. Он даже рубашку не заправил и не застегнул ремень, прежде чем ушел. И при этом они оба не произнесли ни слова.
— Я вешаю трубку, — предупредила Холли.
— Подожди.
— Никогда больше не выкидывай такой трюк.
— Послушай меня…
— Мне нечего сказать. До свидания.
— Нам нужно поговорить.
— Нет. И не звони мне больше.
Она повесила трубку, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, прижалась лбом к столу и постаралась дышать ровно. Но это было так же трудно, как блокировать воспоминания о том, как они с Кроуфордом лихорадочно раздевались и неуклюже цеплялись друг за друга, устраиваясь на узком диване. Как она стонала от нетерпения, как он ругался, глубоко входя в нее...
Услышав громкий стук в дверь офиса, она вскочила на ноги.
Дебра удивленно взирала на нее с порога, но, видимо, у Холли было такое лицо, что она предпочла ни о чем не спрашивать.
— Ты просила предупредить за полчаса до того, как нужно было быть в морге, — неловко откашлявшись, сказала она.
Глава 8
Шагая по заросшей сорняками подъездной дорожке, Кроуфорд пнул пустую банку из-под краски.
Интересно, что ей красили? Явно не дом, который еще больше обветшал с прошлого раза, когда он здесь был.
Прогнившие доски крыльца заскрипели. Конрад увидел его через сетчатую дверь и махнул.
— Заходи. Сетку поплотнее закрой, чтобы мухи не залетали.
Кроуфорд вошел.
— Не хочешь, чтобы мухи засидели это уютное гнездышко?
Пожилой мужчина склонил голову набок.
— Это был сарказм?
— Ничего от тебя не скроешь. Почему входная дверь открыта. Кондиционер сломался?
Потолочный вентилятор гонял влажный воздух по загроможденной гостиной. Конрад сидел в кресле-качалке, одетый лишь в трусы и несвежую футболку.
— Он вчера как-то странно зашумел, и я его отключил.
— Вызвал ремонтника?
— Он может прийти только в четверг.
— Здесь душно.
— Ну, никто тебя не приглашал и не настаивает, чтобы ты остался, — Конрад прибавил громкость телевизора.
Кроуфорд взял у него пульт и нажал кнопку выключения.
— Эй, я смотрел.
— Сколько раз ты это видел? — Конрад любил фильмы о Второй мировой войне, особенно черно-белые, в
