– Прошу извинить, мне пора в ресторан. – Там он по крайней мере знал, что к чему, распоражаясь умно и с толком, а персонал платил ему за это уважением. – Чувствуйте себя как дома. В комнате для гостей есть все необходимое, а если потребуется что-то еще, обращайтесь к Констанс. Она знает, где что.
– Конечно! – Майя привлекла к себе девочку.– Констанс умеет хозяйничать. Смело можете оставить нас на ее попечении.
При этом она бросила Акселю взгляд, расшифровать который ему не удалось. Должно быть, это было поощрение к каким-нибудь словам или к действию, но к какому? Отец чаще всего давал ему дружеского тычка под ребра и говорил: «Ну, дружище, не пора ли поработать?» И они дружно шли в бар. В случае с Констанс это не подходило. Аксель неуклюже потрепал дочь по плечу:
– Присмотри за мисс Элайсем и Мэтти. Увидимся утром.
Майя покачала головой, глядя ему вслед. Отец из Акселя был и в самом деле никудышный. Она подавила сочувствие, по опыту зная, до чего эгоистичны мужчины. Аксель Хоулм был богаче тех, с кем ей приходилось иметь дело, однако это вряд ли что-нибудь меняло.
Дети явно собирались провести остаток вечера у телевизора. Майя задалась вопросом, смотрел ли Мэтти хоть раз в жизни видеофильм. Телевизор Клео был на грани того, чтобы развалиться на части, он принимал только пару местных программ, да и то с помехами. Одна из них по воскресеньям давала устаревшие мультики. Майя не одобряла оголтелую страсть к телевизору, все эти сотни каналов кабельного, но Мэтти необходимо было убежать от действительности, от воспоминаний о груде кирпича, в которую превратился его дом.
Бездомные – вот кто они теперь. Ребенок толкнулся, и Майя постаралась подавить страх.
Не Мэтти, а ей следовало отвлечься. Страшно было до дрожи в коленях. Хотелось чаю. Надо было потребовать, чтобы из развалин вынесли чайный сервиз!
Фильм закончился. Констанс повела гостей коридорами. Дом казался нежилым. Мебель в столовой сверкала свежей полировкой, не видно было сахарницы, солонки или декоративной подставки под горячее. Уютный велюровый интерьер гостиной никогда не знал беспорядка, даже такого невинного, как разбросанные детские игрушки. Ни единого пятна не было на обоях теплого абрикосового оттенка. Подушки на софе лежали геометрически четко. Ни на одной не было отпечатка головы.
Майя представила себе все это безукоризненное великолепие после двух дней активных игр Мэтти с Констанс. Если бы Аксель все это время отсутствовал, а потом вернулся, то был бы сражен насмерть. Бежать, как можно скорее бежать отсюда! Нанять фургон, перевезти пожитки из руин в верхний этаж школы и дождаться Селену. Наверняка она что-нибудь придумает.
Заглянув в комнату для гостей, Майя содрогнулась. Эти тяжелые гардины в лиловых тонах на фоне бежевых обоев, эти оттиски сцен английской охоты на стенах так и просились в номер отеля. Кровать вишневого дерева была образчиком хорошего вкуса. Как быть, если Мэтти вздумается на ней попрыгать?
– Раньше здесь была детская, – сказала Констанс, заметив, что ее новый друг взирает на груду подушек с чем-то вроде благоговения.
Детская?! Нет уж, подумала Майя, ноги ее здесь не будет.
– У меня есть рисунок, – прошептала девочка, робко дернув ее за рукав.
Майя не стала приседать для объятия, из страха, что на этот раз не сумеет подняться.
– Что за рисунок? – полюбопытствовала она, присаживаясь в мягкое кресло. – Покажешь мне?
Девочка кивнула и бросилась к бюро. Пока она шарила в ящике, Майя успела разглядеть типичный набор детских сокровищ: ветхого плюшевого зайца с одним ухом, огрызки карандашей, куски чего-то непонятного, вроде штукатурки. Потом Констанс аккуратно задвинула ящик.
Лист плотной бумаги был немного помят, однако на нем легко можно было различить колыбель, пеленальный столик с кружевной оборочкой и заставленный игрушками угол.
– Чудесно! – воскликнула Майя без малейшего притворства (для ребенка восьми лет это был настоящий шедевр). – Вот, значит, как выглядела комната раньше!
Констанс кивнула. Майя ощутила в животе одобрительный толчок и на миг задумалась о том, каково это – иметь возможность обставить детскую по своему вкусу. Она бы развесила над колыбелью сцены из сказок, потолок разрисовала звездами, на полках расставила книги с картинками...
Когда-нибудь так и будет, подумала она и улыбнулась Констанс, возвращая рисунок.
– Ему самое место на стене. Что скажешь?
– Я возьму липучку! – Выразительное личико девочки осветилось радостью. – Я сейчас!
– Мы здесь останемся? – спросил Мэтти, все еще не в силах поверить.
Майя считала, что детям не годится спать со взрослыми, но в эту ночь другого выхода не было, к тому же кровать была достаточно широкой для двоих.
– Сегодня – да, – ответила она, не без усилия удерживая на губах улыбку. – Как ты думаешь, мы с тобой поместимся?
Мальчик округлил глаза, давая понять, что вопрос нелеп.
– И Малдун?
Кот спал с ним с тех самых пор, как перебрался из Калифорнии в Уэйдвилл. Как объяснить, что его больше нет, быть может, навсегда? Что их двоих тоже могут разлучить, и очень скоро, как только дознаются о случившемся. Майя решительно задвинула эти мысли подальше.
– Малдун остался охранять твои игрушки. Ведь дома у нас теперь все нараспашку!
Майя обняла племянника и мысленно поклялась утром навести справки. Бесполезно было клясться все устроить – она никогда этого не умела. Роль устроителя обычно доставалась Клео. Сознавая, что вся ноша лежит теперь на ее плечах, Майя почувствовала себя вдвойне одинокой. Казалось, сквозь неплотно пригнанные доспехи потянуло холодом.
Надо быть сильнее! Ей ли бояться одиночества? У нее есть племянник, а скоро появится свой собственный ребенок, и все это, вместе взятое, заполнит пустоту в душе. С детьми скучать не приходится. Зачем еще мужчина, от которого одни неприятности, который только и умеет, что требовать, приказывать, путаться под ногами? Лучше одиночество, чем эмоциональные броски, от которых один шаг до нервного срыва. С детьми проще. В детях счастье.
Почему же тогда на глазах слезы?
Майя оглядела стерильную комнату для гостей. Как ее сюда занесло? Куда она отсюда пойдет?
Глава 7
Страдаю ли я помешательством? Что вы, я им наслаждаюсь!
Майя раскрыла рот, глядя на чудовищные двойные двери из нержавеющей стали, ведущие в холодильник Акселя Хоулма. По объему он подошел бы для ресторана, и на нем не было цветных магнитиков, чтобы держать записки, листки с детскими каракулями и памятки о визите к врачу – все то, что могло заполнить и оживить необъятные просторы сверкающего металла. Руки чесались раскрасить его всеми цветами радуги, как огромный холст.
