лужу. И не надо заливать про "он не такой, ты ничего не понимаешь". Все мы не такие. И у всех нас рыльце в пушку и куча проступков, которыми мы не гордимся. Включая саму Паулину.
– Молчание – знак согласия? – так и не дождавшись хоть какого-то ответа, спрашиваю я.
– Я не знаю, что сказать.
Ну хоть честно.
– Тогда позволь ещё один вопрос?
– Я пожалею об этом, но задавай.
– Как отреагировал Саня, когда узнал, что ради него ты готова всё бросить?
– Лучше, чем ты.
Догадываюсь. Наверное, танцевал ламбаду на радостях.
– Ещё одно доказательство того, что он герой не твоего романа. Как вообще, будучи знакомыми столько лет, вы же вроде с пелёнок тусите вместе, он не удосужился выяснить, что тебе нравится и что для тебя важно? Иначе, по меньшей мере, знал, что ты не любишь жёлтое золото, – киваю на её колечко с брюликом, которое она тут же как бы невзначай прикрывает ладонью.
– А какое я люблю?
– Белое. Исключительно белое.
* * *
Бумажная волокита как всегда затягивается. Пока дождёшься бравых сотрудников дорожно-транспортной службы, пока всё бланки заполнишь, пока договоришься – в общем, возвращаемся мы в деревню нескоро. Настроения – ноль, желание с кем-то разговаривать – отсутствует, охоты что-то делать, коптясь дальше на жаре – тем более не наблюдается.
Но кто бы меня спросил. Не успеваю перетащить пакеты из багажника, как батя тут же припахал газон косить. Причём сам умотал всей семьёй к соседям: с будущими сватами что-то перетирать. Их будущую невестку, ясен пень, тоже прихватил.
Зашибись. То есть пока они там банкет и букеты обсуждают, а Пуля с женишком воркует, меня рабом на бесплатной основе наняли? Пошли нахрен. Бросаю газонокосилку как есть, не доделывая и тупо сваливаю. Куда-нибудь. Куда угодно. Моральное состояние – дайте дробовик.
Бесцельно брожу вдоль улиц, попивая прихваченный энергетик. Пинаю траву, без особого интереса палю чужие участки, ворую яблоки и сливы с низких веток. С гусями чьими-то слегка повздорил. Реально птицы с характером. Им намордники надо вязать, прежде чем выпускать гулять.
Собаки лают, стоит мимо пройти, козы блеют, топчась на лужайке, куры кудахчут. Не село, а контактный зоопарк. Окольными путями выхожу к извилистой местной речке и дальше чешу вдоль неё, выходя на луг с пасущимися коровами.
Чуть дальше виднеется очередное вспаханное поле с деревянным, просевшим от времени амбаром. Широкие ставни открыты и можно разглядеть сброшенные стоги сена. Неподалёку какой-то мужик ковыряется в комбайне, но его можно обойтись, оставшись незамеченным.
Поваляться на сене, чем не романтика сельских будней? Жаль, что одному, но да ладно. Зато здесь тенёк и приятно пахнет. Отличное убежище, когда хочется сныкаться от всех.
– Это моё секретное место. Ищи себе другое, – осматриваясь, вздрагиваю от знакомого голоса. Вот она: сидит на пристройке второго этажа, свесив ноги.
– Считаешь, нам не хватит места на двоих? Ты вроде с будущими родственничками должна чай пить.
– Я сбежала.
– Что так?
– Захотелось.
– Вот и мне захотелось. Присоединиться можно? А то с задранной головой не очень удобно.
Паулина неопределённо пожимает плечами. Ммм, ок. Будет согласием.
– Чё делаем? – забравшись по скрипучей лестнице, плюхаюсь рядом. В мою сторону молча поворачивают экран телефона, от чего не сдерживаю смешка. Видосики в тт? Забавно. Угадайте на какую тему? Даю подсказку, в хештегах: #военныйгородок, #женаофицера и #армия. – Заморочилась-таки?
– Думаешь, я раньше их не видела?
– Не могу знать.
– Видела. Много раз.
– И?
– Что и? Прикольные.
– А, ну да. И прячешься ты тут именно поэтому, надо полагать?
– Я тут прячусь сколько себя помню. После школы прибегала, валялась и домашку делала. Часто засыпала, до позднего вечера. Сколько раз по ушам получала за это – не сосчитать, меня ж к тому моменту уже искали всей деревней. Потом, конечно, привыкли, сразу сюда шли.
– С мальчиками тоже здесь пряталась, да?
– Нет. В смысле, да. Только с одним…
– Дай угадаю, с Саньком?
– Конечно. Он мне и показал это место.
– Ага. Предложил разделить солому в горизонтальном положении?
– Обязательно всё опошлять?
– Да или нет?
– Это не твоё дело.
– Значит, да.
– Наши с ним отношения никаким образом тебя не касаются.
– Да куда уж мне. Я ж мимопробегало, мои чувства ничего не… – у ворот доносятся шорохи и бурчание. Только и успеваю ойкнуть, когда меня заваливают за баррикаду стога, зажимая рот ладонью.
Демидова наваливается сверху, прислонив палец к губам. Намекает, чтоб я молчал? Запросто. Готов не произносить ни звука столько, сколько потребуется, если она останется на мне в этой позе подольше.
Слышим как в амбар что-то закатывают. Явно тяжёлое, потому что ругань прямо-таки отборная. Судя по всему, попутно себе отдавили пальцы. Долго ковыряются внизу, гремят обрушившимися вилами, подпирающими стену, снова ругаются и лишь потом всё стихает.
Паулина ещё недолго выжидает, прежде чем осторожно выглянуть из укрытия.
– Там просто дядя Юра… Он меня знает, и родителей моих. И Сашиных, – виновато краснеет она, понимая, как странно смотрится её порыв. – Получится очень некрасиво, если поползут слухи. Я то сказала, что мне до знакомой дойти надо. А я тут… с тобой…
– Угу, – мне абсолютно плевать, какие у неё там оправдания. Я кайфую. От улыбки вот-вот треснет морда. От чего Пуля смущается ещё больше, пытаясь торопливо отползти. Удерживаю её на месте, прижимая за бёдра. – Ну куда ты? Отлично сидишь же.
– Тим… – кое-кто напрягается каждой своей клеточкой. И я не про себя. – Не надо так делать.
– Как? – рывком принимаю сидячее положение, сокращая расстояние между
