— Почему бы нет? — ответила Карен, презрительно улыбнувшись. — Если это все, на что вы способны…
Томас окинул ее пристальным взглядом. Хрупкая темноволосая женщина была на две головы ниже его и весила, должно быть, в два раза меньше.
Он вспомнил о подростковых бандах, к одной из которых некогда принадлежал и сам, и об их драках по вечерам на пляжах Санта-Моники. Такую вот девчонку в любой из этих драк уложили бы с первого удара… Большой-Рот-Маленькие-Ручонки, если воспользоваться ее же стилем.
Он ничего не ответил и, повернувшись, направился к часовне.
ГЛАВА 12
Ее первая мысль была о детях.
Даже прежде чем убедиться, что она сама не ранена, Элизабет машинально сунула руку в сумочку и нащупала прохладную гладкую поверхность фотографии. Вынула ее.
Ник, Алекс, Тина. Плещутся в бассейне. Смеются.
С ними ничего не случилось! Слава богу, с ними все хорошо!
Элизабет прижала поляроидный снимок к груди.
Я жива. С моими детьми все в порядке. Они не здесь. Они не попали в аварию.
Перед глазами замелькали картины из прошлого. Она увидела автомобиль, буквально смятый в гармошку на обочине шоссе. Это выглядело почти комично — словно кто-то выбросил на обочину скомканную бумажную обертку. Если бы только внутри автомобиля не находился Шон, ее муж, истекающий кровью. В отдалении виднелся тридцатитонный грузовик, почти невредимый. Двое водителей курили рядом с ним, в то время как ребята из аварийной дорожной службы пытались вскрыть дверь автомобиля, вооружившись дрелью, соединенной с компрессором.
Элизабет отчетливо помнила звуки — равномерные «вздохи» компрессора и скрежет металла.
Напрасный труд. Ее муж был мертв — металлический осколок пронзил его голову насквозь, и мозги были размазаны по подголовнику кресла… Только его сердце каким-то чудом продолжало биться. Поэтому труд спасателей оказался ненапрасным: уцелевшие органы были вынуты из его тела и отправлены в клинику, чтобы можно было пересадить их кому-то другому. Спасти чью-то другую жизнь.
Ибо жизнь Шона была закончена.
Детей не было в машине. Они дома. В безопасности.
Какая ужасная мысль! Элизабет устыдилась ее. Даже сейчас она не могла избавиться от того давешнего стыда.
Она убрала фотографию, притянула к груди колени и обхватила их руками, чтобы унять дрожь.
Затем оглядела часовню. Осыпавшаяся штукатурка на стенах, пыльные витражи, дверь исповедальни, державшаяся на одной петле… Она сидела в центре нефа, прямо на полу, если не считать чего-то вроде пледа, который кто-то подложил ей под спину, пока она спала.
— Привет, Бет.
Она подняла голову. Это была Нина Родригес.
— Хорошо спалось? Не слишком много кошмаров?
Ее тон был слегка ироничным, но улыбка — искренней и доброжелательной.
— Да, все в порядке, — пробормотала Элизабет.
В руках у маленькой латиноамериканки были пластиковый пакет, набитый скомканной одеждой, и два полуобгоревших чемодана, связанных веревками. Кое-что из одежды упало на пол. Элизабет узнала одно из своих платьев.
— Как тебе мое пончо? — спросила Нина, указывая на шерстяную вещь, на которой сидела Элизабет и которую она вначале приняла за плед. — Неплохая вещица, да?
— О… это твое?..
— Я его купила в Канкуне[8]. Сувенир из отпуска. Очень сексуально выглядит — особенно если под него ничего не надевать. Но я ни разу так не делала.
— Ты переносишь вещи?..
— Мы переносим. Вот уже два часа этим занимаемся, пока ты дрыхнешь. Подожди-ка, не вставай…
Нина отнесла чемоданы в общую кучу разнообразных вещей, громоздившуюся у входа в часовню, и вернулась, отряхивая руки.
— Черт, все провоняло бензином!
— Что происходит?..
— Разбираем уцелевшее шмотье. Это нужно делать внутри, потому что снаружи адская жара. То есть если хочешь превратиться в блинчик буррито — там для этого самое место, но меня пока что-то не устраивает такая идея…
Элизабет уже собиралась задать очередной вопрос, но Нина, догадавшись, опередила ее:
— У тебя за спиной.
Элизабет обернулась и невольным жестом поднесла руку к щеке. Можно было подумать, что неподалеку произошло крушение самолета. Весь пол вокруг алтаря был завален вещами. Полуобгоревшая одежда, покореженные чемоданы, раскрытые сумки, туалетные принадлежности — все вперемешку… Такой же хаос царил везде, где прежде было свободное пространство. Теперь оно было разделено на три сектора, огороженных опрокинутыми набок скамейками.
Элизабет не могла поверить своим глазам. Это… это багаж ее попутчиков?
— То, что справа, уже ни на что не годится, — объяснила Нина. — То, что слева, еще можно использовать. А то, что в середине, еще не рассортировали.
«Серединой», по сути, был алтарь. К нему вели три ступеньки, заваленные раскрытыми чемоданами, похожими на пустые раковины, — выпотрошенными и почерневшими. На верхней ступеньке Виктор Каминский — волосы всклокочены, галстук с Гомером Симпсоном перекинут через плечо — возился с кожаной сумкой, закрытой на крошечный замок, с которым он пытался справиться с помощью перочинного ножа.
— Эй, Вик! — окликнула Нина. — Не трать время, он уже покойник!
Каминский поднял голову и вытер пот со лба.
— Очень смешно!
— Кроме шуток, как там у тебя дела?
— Зашибись. Не считая одного — мой ноутбук в этой сумке, она на замке, а ключ я потерял. Сумка чертовски дорогая, из кожи новорожденного теленка — высший класс! Так что я не позволю никому другому попытаться ее открыть.
Он закашлялся, потом снова вернулся к прежнему занятию.
— Черт, тут до хрена пыли! — проворчал он.
Нина слегка дернула Элизабет за рукав.
— Нет, ты только послушай его! «Зашибись!», видите ли. Вот они, акулы финансового мира! Настоящие гангстеры в костюмах-тройках! Дай им только алтарь и жертвенный нож — и они запросто смогут совершать человеческие жертвоприношения!
Справа от Каминского Джин Леблан изо всех сил старалась обвязать набитый чемодан веревкой, заталкивая вещи внутрь ударами кулака. Вид этой огромной, колышущейся и потеющей громады был впечатляющим.
Элизабет поняла, что речь идет о вещах, которые не слишком пострадали и еще могут послужить. Она невольно подумала о том, что ее собственный багаж наверняка точно так же выпотрошен и все интимные предметы разложены на всеобщее обозрение. Словно обнажены.
Да, скорее всего так и есть.
Что она должна была думать по этому поводу?
Ничего, ответила она сама себе, удивляясь своей собственной реакции. По сути, все вещи, что раньше принадлежали ей, теперь были частью прошлого. Новая жизнь началась с того момента, когда в ее дом явились рекрутеры шоу «Око Каина». С тех пор она стала чем-то вроде транзитного багажа и сейчас, подобно спасенным вещам, ждала своей дальнейшей участи в сортировочной зоне. Ждала свой второй шанс.
Джин Леблан подняла голову.
— О, наша Барби проснулась!
Огромная негритянка подняла чемодан, сделала несколько шагов и уронила чемодан чуть ли не под ноги Элизабет.
— Упс, извини, Барби.
— Почему вы меня так называете?
— Да потому, что ты вылитая кукляшка Барби, вот почему! И потому что тебя нельзя было беспокоить, пока ты дрыхнешь. Надеюсь, позволишь мне отдохнуть пару минут?
И не дожидаясь ответа, Джин плюхнулась мощными ягодицами на чемодан.
— Послушай, я тебе расскажу одну историю из жизни. Однажды, когда я работала в казино «Эм-гэ-эм Гранд», я видела одного знаменитого певца. Он не мог играть в рулетку, прежде чем ему не приготовят целый арсенал: маленький столик, на нем — персональная пепельница, ваза с апельсинами и восемнадцать бутылок минеральной воды, расставленных по линеечке и откупоренных. Ни одной больше или меньше. Когда кто-то из официантов случайно задел этот священный алтарь и из бутылок выплеснулось несколько капель минералки, тот тип велел, чтобы заменили все — апельсины, пепельницу, бутылки… все целиком.
— Это вы к чему?
— К тому, что можно еще терпеть капризы человека, если он звезда. А вот ты — ты никто. Так что сейчас ты встанешь и поможешь нам разгребать все это барахло, вместо того чтобы изображать умирающую.
Элизабет покраснела.
— Да, конечно. Вы могли бы просто мне сказать, что…
Джин порылась в карманах своей зеленой рубашки, напоминающей парус, вынула оттуда лакричную палочку и с вызывающим видом захрустела ею.
— Оставь ее в покое! — вмешалась Нина. — Ты видишь, она еще не отошла от шока!
Джин обвиняющим жестом вытянула палочку в ее сторону:
— Родригес, когда еще понадобится твое мнение, я дам тебе знать.
Палочка переместилась в сторону Элизабет и оказалась у нее чуть ли не перед носом.
