учащиеся 18-й школы.
— Рудольф Александрович, а вы придете на концерт? — спросил мальчишка в коридоре.
— Непременно, — ответил директор. И повернулся ко мне: — Пойдемте?
— Непременно, — тоже согласилась я.
В нарядно оформленном актовом зале яблоку негде было упасть. Открывался традиционный конкурс чтецов. На сцену выходили мальчишки и девчонки, прерывающимися от волнения голосами читали стихи. Признаться, здесь были и весьма неплохие чтецы, а…
— Таня, конечно, не очень хорошо читает, — пояснял мне тогда кто-нибудь из учителей, членов жюри, — но она так хотела выступить!
Так хотелось выступить тем, кто в волнении и радости выходил на сцену. А тем, кто сидел в зале, было интересно слушать своих товарищей, они очень переживали за одноклассников. Потом все дружно аплодировали победителям. Учителя и ученики. И было видно, что им хорошо вместе в этой доброй школе.
Без вызова не входить!
Вы помните, как ошарашил Галину Сергеевну наш совет показать Митю психиатру? Обратиться к врачу. Теперь уже я и слов не подберу, чтобы вам изобразить, насколько же напугало ее предложение сходить за советом к инспектору по делам несовершеннолетних. Да, оказывается, врачом с большим шприцем или милиционером со свистком легче напугать не детей, а их родителей.
— Действительно, матери и отцы считают, что приходить в инспекцию надо только по вызову, — соглашается Валентина Анатольевна Пиора, инспектор по делам несовершеннолетних 28-го отделения милиции Куйбышевского района. — Когда поставят на учет.
Вспоминаете? Опять этот пресловутый «учет» — и у врача, и у инспектора. Как огня боятся его родители. Но логика ведь здесь чрезвычайно проста — если положение дел того не требует, подростка не поставят на учет — ни в медицинском, ни в юридическом смысле этого слова. Но совет, помощь и матери, и сыну уже нужны. Больше того, просто-напросто необходимы.
— А случается, что какая-нибудь мама, как наша знакомая Галина Сергеевна, растерявшаяся перед сложным становлением своего сына, приходит сама, без вызова, к вам за советом?
— Нет. Почти все ждут «последнего звонка», хотя давным-давно уже пора было бить тревогу, — вступает в разговор Татьяна Борисовна Довгань, инспектор того же отделения.
И мне рассказали такую историю.
„Витя учится еще только во втором классе, но уже сейчас обуздать его не могут ни мать, ни учителя. Уроки учить не заставить, надолго уходит из дому, болтается неизвестно где. В школе безобразничает. Недавно с каким-то подростком уехал за город, на костре ребята взорвали огнеопасное вещество. Раскаленные брызги плеснули в лицо Вити. Лоб был усыпан мелкими ранками…
Со своими приятелями Витя проходил мимо машины, с которой сгружали сигареты и другой товар. Ребята взяли несколько пачек. Об этом случае было сообщено в школу. На педсовет пришел инспектор. Витю поставили на учет.
— Так что же вы думаете, мама не чувствовала, что с ее сыном неладно? — спрашивает Татьяна Борисовна. — Еще как понимала. Не справлялась с ребенком, все больше запутывалась. А что же сейчас? Мы рекомендовали ей сменить место работы. Она буфетчица, работает по скользящему графику, иногда и в вечернюю смену. А Витя в это время один и предоставлен самому себе. Мать Вити не послушалась разумного совета инспектора.
Готовы ли мы слушать советы по воспитанию своих собственных детей? Хотим ли, умеем ли, стремимся ли принять помощь, получить совет от специалистов — врача, учителя, инспектора? Думаю, что нет.
…Не правда ли, вам часто приходилось слышать расхожее: «Нас растили без советов врачей, педагогов и юристов, и ничего, как видите, неплохие люди вроде бы получились!» Но мы-то, родители, очень разные, и такие же разные наши дети. Даже один и тот же ребенок сегодня уже не такой, как вчера… Завтра, завтра ему будет одиннадцать, и он начнет уже не только расти, но и взрослеть. А ведь как это сложно — становиться взрослым человеком.
…Галина Сергеевна любила советоваться с Митей обо всем. И потому, что считала его смышленым и по-взрослому разумным. Но главное — оттого, что поде-литься-то ей было не с кем. Как-то сложилось, что на работе подруг у нее не было. Жила она очень далеко от института, поэтому много времени уходило на дорогу туда-обратно. И некогда, да и сил уже не было, чтобы ехать к старым школьным подругам изливать душу. Так и получилось, что единственным доверенным лицом матери был Митька. Ему Галина Сергеевна и поверяла все тайны. Впрочем, что уж за тайны! Ведь у них — сына с матерью — все было на виду, нараспашку. Особенно нараспашку был мамин знакомый Владимир Петрович. Стоп. Напрасно вы готовитесь к банальной истории, в которой легкомысленная мать всеми правдами и неправдами старается устроить свою личную жизнь, напрочь забыв о сыне. Отнюдь нет, Галина Сергеевна была культурным человеком. А культура человека определяется отнюдь не дипломом о высшем образовании (а Галина Сергеевна имела и его), но культурой чувств. Так что в отношениях со своим знакомым она была именно культурна. Владимир Петрович с уважением (что очень важно!) относился к Галине Сергеевне и с большой симпатией — к Мите. Но счастья, новой семьи у Галины Сергеевны с Владимиром Петровичем не складывалось. В чем там дело, кто его знает. «Просто встретились два одиночества». Так ведь в жизни бывает, мы-то знаем, но Митька этого знать не мог и не хотел. Мальчик ясно понимал только, что в жизни у матери не ладилось. И этими своими невзгодами Галина Сергеевна делилась с сыном. И в конце концов так уж вышло: у матери не получалось в личной жизни, а у сына не ладилось в школьной жизни. Вот поэтому-то Митька и считал, что они с матерью равны — у каждого свои заботы и неурядицы.
— Да, этот случай типичен, — подтверждает Валентина Анатольевна, — случай, когда детей раньше времени стараются сделать взрослыми. Мать советуется с десятилетним сыном, выходить ли ей замуж за знакомого, рассказывает о неурядицах на работе, тем самым взваливая непосильный груз на плечи малыша.
Это обратная сторона того педагогического перегиба, когда из ребенка делают «куклу», им забавляются, задаривают, балуют, ничего не дают самому решать и делать.
— И очень непросто найти золотую
