Расположились во дворе дома на 9-й линии. Демин откупорил бутылку эффектно — с выстрелом. Зашипела; пена.
— Эх, грешно пить такой благородный напиток из горла! — пожалел Демин. — Где бы раздобыть стакан?
Он огляделся и увидел в окне первого этажа двух парней, которые наблюдали за ними.
— А что, синьоры, — обратился к ним Демин. — Не найдется ли у вас хрустального фужера?
Те засмеялись. Оценили юмор.
— Найдется, найдется! Да что там — идите к нам в гости!
Все пятеро полезли в окно.
Гремела музыка. Звенели стаканы сначала с шампанским, потом с портвейном, оказавшимся у Аминова и Басного. Они вместе с хозяином квартиры Григорьевым только что распили две бутылки водки по поводу его ссоры с женой. Сам Григорьев, упившись до положения риз, спал в соседней комнате.
Разговор становился все оживленнее, пошли анекдоты, пока Аминов не заметил на руке у Демина татуировку.
— Ты что, сидел?
— Сидел! — с вызовом ответил Демин.
— Ишь, сколько гонору! А сам небось «шестеркой» там был, — пьяно прищурился Аминов;.
Демин медленно побагровел. Наступила тишина. Было слышно только, как пощелкивает игла на пластинке.
— Да за такие слова… — начал Демин.
Он мог не продолжать. Глущенко нанес Аминову сокрушительный удар в челюсть. Тот отлетел к стене. Остальным «братьям» команда тоже не понадобилась. Они набросились на упавшего Аминова, нанося ему удары кулаками, ботинками. Басный бросился было на помощь приятелю, но Демин ударил его бутылкой по голове. Басный рухнул на пол.
Некоторое время Демин внимательно прислушивался к стонам Аминова, а когда тот затих, приказал:
— Хватит!
Они остановились, тяжело дыша.
— Бери! — указал Демин Щавелю на проигрыватель.
Тот схватил проигрыватель и полез в окно.
— А тебе — там, — показал Черепкову на шкаф.
Черепков вытащил из шкафа три женские кофточки, несколько пар колготок. Пока Демин снимал с руки Басного часы, все успели вылезти через окно во двор.
— Стой! — крикнул он Глущенко. — Назад!
Глущенко поколебался и полез обратно.
В этот момент Аминов застонал и открыл глаза.
— За что? — жалобно спросил он. — Мы вас как людей пригласили, а вы…
Он не закончил. Демин ударил его стулом, да так, что стул разлетелся на части. Из кармана Демин достал бритву. Голубовато блеснуло лезвие.
— Вот тебе за «шестерку»! Вот! Вот!.. — яростно наносил он порезы Аминову. Хлынула кровь. На полу образовалась лужа.
— А теперь — по домам! И — до завтра…
…Назавтра Глущенко тоже купил себе опасную бритву. Он стал теперь правой рукой Демина.
Собрались у Маслова. Щавель отдал ему проигрыватель — домой нести побоялся. Демин «наградил» часами Глущенко и Черепкова. Строго предупредил:
— Если кто слово скажет… — он похлопал себя по правому карману. Все поняли. — Теперь мы связаны одной веревочкой. Думаю, этот козел истек кровью. А кто разберет, на ком из нас ее теперь больше…
— А нам с тобой пора навестить наших подруг, — обратился Демин к Глущенко. — Лариса, небось, заждалась подарочка, — и он подмигнул. Остальные тоже заухмылялись и стали подмигивать Глущенко.
Демин и Глущенко внесли телевизор в комнату. Мокрушина заохала, заахала, замахала руками:
— Что вы, ребята! Не надо! Не надо!
Но Глущенко уже налаживал антенну.
— Как же мне с вами расплачиваться? Может, за бутылочкой сбегать?
— Это подарок, — сделал великодушный жест Глущенко. — Пользуйтесь.
Мокрушина, довольная, уселась перед телевизором.
А Демин и Глущенко пошли к приятельнице Демина, Ирине Крыленко.
У нее был гость — курсант мореходного училища, чистенький, наглаженный. Демин и Глущенко с неудовольствием переглянулись.
— Олег, — представился курсант, протянув руку.
«Братья» не вынули рук из карманов. Морячок пожал плечами и продолжал рассказ о дальнем походе в тропики, о южных ночах, когда море светится, как фосфор, о летучих рыбах… Ирина взвизгивала от восторга, а Демин наливался злостью. Наконец ему все это надоело.
— Выйдем на минутку, Олег. Дело есть, — предложил он.
Они прошли в темный угол коридора.
— Хороший ты парень, — медленно, с лаской в голосе произнес Демин. — А ходишь небритый.
— Не понял, — напрягся Олег.
— Нехорошо… Побрить тебя надо бы…
Перед глазами курсанта сверкнуло широкое лезвие бритвы. Он окаменел. Лицо его стало покрываться капельками пота.
— Сейчас мы тебя побреем, — продолжал ласково Демин, поглаживая лезвием горло курсанта. — Раз и навсегда. Чтобы ты забыл сюда дорогу. Будешь здесь шляться?
— Нет… — прошептал курсант.
— Ну ладно! — засмеялся Демин, сложил бритву и пошел в комнату.
Глущенко остался. Он достал свою бритву. Держал он ее не так умело, как Демин. Но все равно почувствовал, как на него нахлынула волна ощущения власти над беззащитным человеком.
— Снимай ремень! — приказал Глущенко.
— Зачем? — прошептал курсант. — Нельзя: это моя форма.
— Ну! — прикоснулся бритвой к его горлу Глущенко. Курсант повиновался.
Демин и Крыленко мило беседовали, когда вошел Глущенко и бросил ремень курсанта на кровать. Демин понимающе кивнул.
Но тут распахнулась дверь. В комнату вбежала соседка, Иванова.
— Что тут у вас произошло? — закричала она. — Олег ведет сюда милицию!
Демин раздумывал одну секунду.
— Спрятать! — протянул он свою бритву Крыленко. Отдал свою и Глущенко.
Крыленко передала бритвы Ивановой, та унесла их. И вовремя: вошли милиционеры.
Милиционеры искали бритвы долго. Но в конце концов нашли — на соседнем балконе, в мешке с картошкой…
Конец «братства» наступил стремительно. Вольнов оставил на стекле окна в кабинете физики отпечатки пальцев, а в квартире Григорьева была найдена сумочка избитого у стоянки такси Ф.
