Она рассмеялась, и Скотт спросил:
- Ты все ещё хочешь, чтобы я о нем забыл?
- Я хочу, чтобы ты забыл вот это, - она показала на стол, где посреди флаконов с пилюлями валялся его шприц.
Скотт потянулся.
- Ладно, сделаю. Обещаю.
Она легла на спину, и спутанные волосы нимбом рассыпались по простыне. Руки она лениво сцепила на животе и подняла коленку.
Скотт оставался в той же позе. Его полувоспрянувший дружок уперся в её бедро.
Она зевнула.
- Послушай, Скотт, в субботу вечером ты должен был у Изи встретиться со мной и Фрэнком.
- О, Господи!
- С этим типом нужно вести себя очень осторожно, - продолжала она. Сдается мне, что хвост уже машет собакой.
- Конечно, - кивнул Скотт, - и даже хуже. Уверяю, он непременно попытается захапать нашу долю выкупа, пусть только подвернется хоть малейший шанс.
- Боже правый! Ты же так не думаешь?
Скотт самодовольно кивнул, наслаждаясь своей мудростью.
- Я ни на миг в этом не сомневаюсь. Именно я ввел Фрэнка Коффи в дело. Но не потому, что ему доверяю; я сделал это потому, что не доверяю. Кто ему доверяет, останется в проигрыше. Такой он человек.
Патрисия вздохнула.
- Что же теперь делать?
- Все очень просто. Мы предадим его раньше, чем у него появится возможность предать нас.
Патрисия лежала молча и задумчиво хмурилась. Скотт просунул руку ей между ног и поласкал там средним пальцем, но её хмурость его отпугнула.
- Ты говоришь, предадим, - протянула она. - Не вижу, как мы это сделаем. Он умен. И не прост.
- Ну, - улыбнулся Скотт, - один из способов - сплавить все дело полиции. Понадобится разработать план, но думаю, достаточно просто подгадать нужный момент и подсунуть в руки полиции нечто такое, что заставит их страстно возжаждать встречи с Фрэнком Коффи... Могут пригодиться сведения про аферу с бланками рецептов, может подвернуться что-нибудь еще.
Он освобожден условно. За ним много чего числится. Если мы дадим зацепку, нас от него избавят. И на этот раз наверняка надолго.
Патрисия покачала головой.
- Не нравится мне все это. Прежде чем затевать с ним что-то подобное, нужно быть уверенным, абсолютно уверенным, что он нас не перехитрит.
Скотт хмыкнул.
- Не будь наивной, балтиморка. Мы не можем ждать, пока он скажет, что собирается нас провести. Нужно предвидеть это - и успеть первыми поджарить ему задницу.
Джош постучал, открыл к ним дверь, увидел, что они не спят, вошел и сел в ногах постели.
Патрисия потянула простыню на себя. Джош слишком пристально на неё смотрел, а она не была уверена, что хочет, чтобы он снова видел её голой.
- Я узнал кое-что, что тебя заинтересует, - сказал Джош Патрисии. - В воскресенье утром за углом под машиной нашли парня по имени Эмилио. Лицо разможжено, ребра сломаны, он едва не истек кровью и уже отдавал Богу душу, когда его нашли. Он в больнице. Жить будет, но сейчас он просто кусок мяса.
- Полиция кого-то ищет?
Джош покачал головой.
- Никто не придал делу ни малейшего значения.
Она взглянула Скотту в глаза.
- Я тебе говорила. Он не из тех, с кем можно шутить.
Они передали Джошу суть своего разговора. Тот поморщился и покачал головой, но согласился.
- Нужно кого-то закрепить за ним, - сказал Джош. - То есть, кто-то должен взять на себя заботу вызнать о нем все, что только можно.
Скотт кивнул на Патрисию.
- Ага, - согласился Джош. - Ведь с ним ты подружилась, верно?
Она незаметно содрогнулась.
- Думаю, лучше следить за тем, что делаем мы сами, - сказала она.
- Ради общего дела, - укорил её Джош. - Не забывай, это ради всех нас.
Патрисия кивнула, вздохнула и без всякого энтузиазма согласилась.
- Ладно...
- Тогда спасибо, - сказал Джош и шлепнул её по торчащей из-под простыни лодыжке. - Это важно.
- Я думала другом, - поспешила Патрисия сменить тему. Помнишь, Фрэнк много говорил о том, как быстро нужно действовать. Как ты считаешь, он не понимал, что посол при ООН не появится на сессии до сентября? Человек, которого мы хотим похитить - что это будет посол Индии, мы уже согласились - не появится в городе ещё три месяца. Как ты думаешь, Фрэнк об этом не знал?
Скотт рассмеялся.
- Держу пари, что нет.
- Нет, думаю, ты его вновь недооцениваешь, - возразил Джош, качая головой. - Сомневаюсь, что две недели назад Фрэнк знал что-нибудь про ООН, но готов поспорить, сейчас он знает очень много. Держу пари, он только про это и читает. Наверняка, конечно, я не знаю, но представляю его так. Он никогда не скажет, и никогда не покажет, что он знает. Но попытается узнать как можно больше, и будет делать это изо всех сил. Первое, что ты должен усвоить, - он будет знать об этом больше тебя.
- Но он же говорил о быстрых действиях, - настаивала Патрисия.
- Не думаю, что три месяца - слишком много для того, что мы задумали, - сказал Джош. - Именно столько подготовка и займет.
- Когда вы с ним встречаетесь? - спросил Скотт.
- Он позвонит, - ответил Джош. - Думаю, на уикэнд. И я хочу, чтобы до этого мы собрались ещё раз. Кое-что нужно обсудить, и я не хочу, чтобы он это слышал. Не думаю, что ему нужно знать, что мы собираемся делать, когда получим деньги. Спорю, он нам не скажет, что собирается делать сам. Нам ни к чему, чтобы он знал, в чем наша цель.
Патрисия нахмурилась и покачала головой.
- Мы говорим, что не следует его недооценивать, Твердим, как он умен и тверд, и в то же время говорим, что ему нельзя верить и нужно таить от него секреты. Это сулит большие неприятности.
Джош кивнул.
- Хорошее замечание. Но все сводится вот к чему: что важнее - Фрэнк Коффи или наше общее дело? И кто умнее - Фрэнк Коффи или мы? Кто, Патрисия? Как ты думаешь?
Когда Джош уходил, Скотт попросил его закрыть дверь. Джош с треском её захлопнул.
Скотт сорвал с Патрисии простыню и принялся ласкать её шею, за ухом, накрыл ладонью грудь и крепко её сжал. Он знал, ей это нравится.
- Вот что я тебе скажу, балтиморка, - прошептал он с заговорщицким восторгом. - Позволь тебя кое-чему сегодня научить.
- Чему? - она насторожилась и встревожилась.
Он понял и ухмыльнулся, чтобы рассеять её опасения.
- О-о... проще простого. Скажем, парочку доз мы поделим по-братски.
- Ты опять про иглу! - возмутилась она. - А обещал с этим покончить!
Скотт пожал плечами, улыбка сразу потухла, он снял руку с её груди.
- Почему для тебя так важно, чтобы я тоже кололась? спросила она.
Он опять пожал плечами.
- Просто хочу поделиться с тобой ощущениями, - защищался он. - Дать тебе нечто по-настоящему хорошее...
Патрисия вырвалась и села. Лениво провела рукой по его гладкой, почти безволосой груди. Он такой загорелый, и все тело гладкое, мягкое, и вряд ли где можно найти волосок.
Он ответил на прикосновение, она почувствовала, как он расслабился, оскалился и лениво сцепил руки под головой.
- Не знаю, может, это хорошо, - сказала она. - Но с меня хватает таблеток. В тяжелые моменты они здорово помогают. Не думаю, что хочу большего, да и просто боюсь.
- Боишься, - повторил он. - Ладно. Вот что, балтиморочка, тогда сиди как собака на сене.
- Сукин сын, - тупо ругнулась она.
Она смотрела, как Скотт закрывает глаза, как его полная презрения усмешка превращается в ленивую улыбку. Она знала, что он снова уколется, не успеет закончиться день. Знала, чего стоят его обещания, ещё когда он их давал. В конце концов, её мать тысячи раз клялась бросить пить мартини, да и сама сотни раз обещала себе больше не пить дексамил...
- Мой принцип в том, - сказал Скотт, не открывая глаз, что в жизни нужно все хоть раз попробовать. Я пробовал даже героин, балтиморочка.
- Господи! - прошептала она.
- Не волнуйся, - успокоил он. - Меня без него не ломает.
- Будем надеяться.
- Во всяком случае, - он открыл глаза и оживился, - моя философия мне нравится. Она украшает жизнь. Так жить веселей. Разве нет? Разве нет, балтиморочка?
- Да.
Скотт кивнул.
- Не знаю, на кой черт нам сдалась революция? Мы знаем, как сгладить трудные дни. Мы не застряли в колее. Зачем менять?
Она принялась щекотать ему живот.
- А что с этим будет, когда мы получим выкуп за индийского посла и придется уйти в подполье?
Скотт рассмеялся.
- Дьявол, я и сейчас в подполье. Если бы полиция знала, кто я и где меня найти, за мной давно бы пришли.
- Да, но это совсем не то, о чем мы говорим, - возразила она.
- Я думал об этом. Для чего мы собираемся заварить кашу, балтиморочка?
- Я тебе говорила: вот в чем между нами разница. Я так не могу. Так, как мы живем, жить можно. Но нельзя так жить всегда. Мы никто. Мы не нашли себе места. Ни на что не можем повлиять. И никому не помогаем, даже самим себе. Мы ничего не можем изменить. У нас нет власти. Нет голоса. Я иногда чувствую себя пустым местом.
