после таких вот разговоров ее целовать.
— Чем помочь? — из за спины ее голос.
Не оборачиваюсь.
Блондинистая голова проплывает мимо меня и усаживается возле Янки.
На меня внимание не обращает, потому что обиделась.
Да на здоровье.
Закусив зубочистку опираюсь о дверной косяк и лениво наблюдаю, как сестра накладывает мясо в тарелку, подмечая, что едва ли не впервые мне наплевать на исход этой ссоры.
Уйдет — останавливать не буду.
— Вылупилась… — ворчит Янка. Она с моей девушкой никогда не церемонится.
Мне уже в открытую высказывает неприязнь к Яське, называя ее бездельницей, хотя сама такой когда-то была.
— А на русском, без сарказма можно? — так же ядовито парирует Яська.
— Нельзя! — противным голосом и с гримасой на лице выдает Янка.
Поругаются опять.
— Харош, а! — перебиваю этот «бабский галдеж».
Это Янка еще про Даринку не знает. Если та нажалуется, Яся сегодня поедет ночевать в другой конец города. В свою родную квартиру.
Потому что я заступаться за нее не стану. Устал.
Наверное не по мужски это — позволять себя любить, а при трудностях отходить в сторону, но мне сейчас хочется сделать ей больно.
Сука!
Мелочно это.
Оттолкнувшись от двери иду к Даринке и забрав из ее рук ножницы сажусь на скамейку.
Кто я такой, что бы отказывать этой очаровашке в вырезанной фигурке?
— Что, и тут не меня выберешь? — щурит глаза Яська.
От ее взгляда мне становится не по себе.
Обижаю я ее. Знаю.
Отец мне много раз говорил — не любишь — отпусти.
А я любил, поэтому таскался за ней, как щенок на привязи.
а теперь…
Впиваюсь взглядом в обнаженные ключицы и ползу им вверх, добираясь до татуировки в виде пера за ухом. Я любил ее зацеловывать. Там чувствительная зона у Яськи и я своим языком доводил ее до хриплого стона.
А сейчас…Не хочу…
Почему я опять с ней?
Ответ лежит на поверхности, но я отказываюсь себе в этом признаваться.
Потому что я пытаюсь забыть что-то большее…
Я не видел ни глаз, ни губ.
Я знаю их наощупь… Я запомнил каждый манящий изгиб…Я…
Сука…
Ухмыляюсь про себя глотая горечь.
Я пытаюсь заменить незаменимое.
Мне нужна одна встреча. Один долбанный разговор.
Я хочу разочароваться в Дашке так же, как в Яське и начать уже все с чистого листа!
— Не заставляй меня выбирать между семьей и тобой. Глупо это, Ясь — стараюсь звучать примирительно, но выходит резко.
Горько усмехнувшись Ярослава встает изо стола.
— Пойду я пожалуй.
Громкость и манерность ее голоса дает мне все основания предполагать, что в беседку зашел папа.
Яська всегда ищет у него поддержки, понимая, что последнее слово в этом доме всегда за ним. Вот только с ее стороны очень наивно думать, что папа сможет меня заставить снова ее полюбить.
— Иди — произношу пустым голосом не отрываясь от занятия.
— Вот эту еще выр-режи… — дает указания племяшка.
Подняв взгляд сталкиваюсь с осуждающим папиным.
Не начинай только. Поругаемся.
Папа у меня крутой мужик.
Он девочек не обижает. Никогда.
А если кто-то обидел его-прощает. Маму когда-то простил и даже проводил в последний путь.
Я видимо так не умею.
Проводив взглядом Яську сверлит им меня.
Тоже прямо смотрю в его глаза. Мне не стыдно. Мной пользовались, теперь я. Че не так-то?
— Разбежаться не планируешь? Мы и дальше должны терпеть эту еболу между вами?
Усаживаясь за стол закатывает рукава рубашки продолжая злобно на меня смотреть.
Ненавижу ругаться с родителями, но видимо сегодня разборок не избежать, да?
— Не терпи — плююсь дерзко.
Отец такого тона не стерпит! Знаю…
Он умеет держать себя в руках, но не всегда.
Сегодня видимо как раз это «не всегда»
Чувствую, как в беседке наэлектрезовывается воздух, а глаза напротив темнеют от гнева.
Все происходящее мне кажется каким-то сраным заговором.
И что вам всем вдруг вздумалось в душу-то ко мне лезть, а?
Папина рука взлетает вверх по пути превращаясь в кулак.
От громкого удара на столе подпрыгивает посуда.
— А что такое ебола? — беспечно спрашивает Дарина у своей матери, совершенно не смущаясь папиного гнева.
Поражаюсь этой малышке…У нее кажется иммунитет ко всему.
— Это то, что Кир со своей жизнью творит — Янка хватает Даринку на руки и бросив на меня осуждающий взгляд выходит из беседки.
Я устал настолько, что готов и отца на хер послать.
— Ты вот эту хуйню бросай. Если надоела она тебе — не еби мозг ни ей ни нам.
— А то что?
Бля…Ну вот он-то тут причем?
Что это я в самом деле?…
Папа не меняется в лице.
— А то выводы сделаю не в твою пользу.
— Пф-ф-ф… — усмехаюсь, откидываясь на спинку скамейки.
Его бесит моя дерзость. Всегда бесила, а сейчас особенно.
Но у отца хватает мудрости опустить взгляд в тарелку.
Ну что, пап? Я тебя разочаровал?
Он принимается молча есть, но напряжение никуда не уходит.
Я осознаю свою ошибку почти сразу.
По холоду, который ползет по позвоночнику, по горечи, которая вмиг разливается по груди. Я сделал ему больно…
Мысленно херачу себе кулаком по мозгам.
Ну вот что за херню я творю? Я злюсь на нее, а страдают все близкие…
Отпустить никак не выходит, как бы я не врал себе, что все в прошлом.
Слишком много веса в тех четырех встречах…
Они на чаше весов твердо стоят внизу, а Яськины девять лет беспомощно раскачиваются наверху.
Ирония судьбы или пошло все в жопу!
Облегчение настает только тогда, когда в беседке появляется мама. Она всегда смягчает отцовский жесткий нрав своей женственностью.
Я не хочу ругаться с отцом из-за Яськи, но и лезть ему в свою жизнь не дам.
Мама награждает меня подозрительным прищуром.
Может слышала наш разговор, а может прочитала все по нашим лицам.
Молча встаю и чмокнув ее в щеку выхожу из беседки.
Прости, родная…
Сегодня все покатилось по одному известному месту.
Праздник на грани…
Все уже это понимают.
Выдохнув устало смотрю на дом.
Видимо прощать тоже надо учиться, я ни хера этого сделать не могу.
Ярослава взяла отпуск на два месяца.
Это время понять есть еще что-то между нами или нет…
Вытащив из кармана телефон, хочу набрать Тимоху и утащить его в кабинет. Мне нужно его отпускать домой. Он итак тут на добрых два месяца завис.
Нужно проверить проги. На днях у нас запуск новой игры, которую мы презентовали полгода назад.
Сроки затягивать нельзя.
Останавливаюсь возле двери, когда натыкаюсь
