Нам неизвестна вся наша энергия. Мы сами несем ответственность за то, как и где существуем, даже не отдавая себе в этом отчета. Возможно, что религия, друг, любимый человек простят нас, но природа – точная наука о человеке – не простит никогда, потому что не предусматривает ошибки. То, как мы мыслим, фантазируем, любим, наш стиль культуры, ласки, поведение в кругу семьи может быть удобным, приятным, одобряемым в обществе определенного типа. Однако природа, то есть математически точная организация, предшествующая всем вещам, таким, какие они есть изначально, непреклонна.
Наша культура способна организовать только одну часть кванта нашей энергии. Другая часть, не организуемая нашими сознательными стереотипами, юридическими, моральными, теологическими, философскими, эстетическими формулами, представляет собой квант, который остается нейтральным и организуется либо по случаю, либо согласно стереотипу комплексов.
Энергетический излишек, которым мы располагаем, может быть непосредственно обнаружен и точно познан ответственным «Я». В противном случае, он формализует, соматизируясь, другие ситуации или усиливает матрицу базового комплекса субъекта[41].
Одна из наибольших опасностей психологической сферы состоит в том, что неиспользуемый, и потому «избыточный», природный потенциал поглощается несущей структурой комплекса, то есть метаболизируется наиболее организованным в данном контексте началом. Власть над вещами, будь то в психологии или экономике, захватывается наиболее организованным началом; менее организованное начало обречено на исчезновение. Поскольку комплекс субъекта организован лучше, чем мыслительная структура сознательно-логического «Я», природный «излишек» из-за лености субъекта подпадает под власть превалирующей констелляции базового комплекса. Например, если сорокалетний человек, каким бы образованным и развитым он ни был, не умеет обратить благоприятные возможности на собственный рост, весь «избыток» пойдет на воспроизведение инфантильной ситуации, которая организована лучше, чем историческая смекалка субъекта. Тем самым субъект определяет свой регресс, сам того не ведая.
Другой пример. Человек подвергся оскорблению и начинает думать об обиде, о нанесшем ее человеке, о произошедшей ситуации. В то время как он мыслит, его ум действует. Это может показаться невероятным, но со временем униженный человек неизбежно выместит свою фрустрацию на том, что ему близко. Нет ничего более близкого нам, чем собственное тело. Очень часто раковая опухоль представляет собой вещественное доказательство преступления, которое субъект хотел бы совершить в реальности. Болезнь может быть осадком интенции, которая действует тайком от самого субъекта. Непрерывно, с ненавистью размышляя об обидевшем его человеке, о случившемся, пребывая в положении пораженца, субъект затрачивает уйму энергии. Но будучи интровертной, избыточная энергия формализует новообразование, то есть воплощается в организме. Для устранения опухоли нужно будет вернуть субъекта к себе, воззвать к нему в его собственных мыслях, прослеживаемых в сновидениях, в фантазиях, в спонтанных проявлениях, в ляпсусах, в мнемическом следе новообразования, в его негативной или позитивной психологии, в модальности восприятия семантического поля. Многие болезни тела являются «осадками» ошибочных психических процессов, восстающих против природы, против константы «Н». Если субъект не санирует себя, не изменит ошибочную рациональную, интеллектуальную, формальную установку, все остальные усилия бесполезны. Более того, любое другое лечение будет лишь усиливать болезнь, принося еще больший ущерб субъекту.
Больному нужно придать ответственность в психологическом ключе: «Ты болен? В какой-то мере ты сам в этом виноват. Подобная провинность не носит юридический характер, поскольку в этом повинно твое собственное невежество, непонимание природы. Существует природный закон, и ты должен соответствовать ему. Факт твоего незнания природного порядка не интересует природу, точно так же, как математике не интересна твоя ошибка: если три плюс четыре, по-твоему, будет пять, то ты можешь отстаивать собственное мнение, но оно не в силах изменить правила природы. Ошибка твоих мыслей и действий запечатлевается в теле».
Точность научных исследований требует корректировки нашего способа мышления и согласования его с глубинными правилами существования, основанного на принципах жизни. Нашему организму – в биологическом, физиологическом и атомном смысле – присущи врожденные правила: он обладает определенным порогом терпимости, перешагнув который, разрушается. Многие психологические стили поведения субъекта могут выглядеть нейтральными на идеологическом уровне, но при сопоставлении с биологической природой человека предстают как дезорганизующие. Владеть стабильным здоровьем – значит приводить наши ментальные модусы и стиль социального поведения в соответствие с требованиями природы.
2.4. Опытное переживание психической деятельности
Главная трудность определения психосоматики состоит в том, что невозможно понять, каким образом мысль, психическая деятельность может стать телом, органом, материей, проблемой. Анализ социальной психологии выявляет только три категории экспертов, способных естественным образом, не выходя за рамки повседневности, понять переложение духа в материю[42]. Специалисты в области духа ясно осознают, что именно психическая деятельность творит историю, является автором добра и зла в существовании.
1) Мистики. Для этих людей существует только дух, иногда они даже слишком усердствуют в его восприятии. Я говорю о мистиках, а не о парапсихологах.
«Парапсихолог» – общий и весьма приблизительный термин. «Мистик» – неважно, верующий он или неверующий, религиозен или нет, – тот, кто способен уловить в экзистенциальной реальности исключительную интенциональность ума. Тем самым мистик упреждает феноменологию; для него реально только то, что задаваемо и изменяемо психической деятельностью. Мистик – эксперт в прочтении психической интенциональности, в том числе той интенциональности, которая специфицируется как семантическое поле.
В психическую интенциональностъ вписана программа следствий
2) Профессиональные маги. Им известна приоритетность психической деятельности, в любой момент способной преобразиться в материю, в плоть, в дело, в экономику, в физиологию, в добро или зло. Речь идет не о захудалых магах, колдунах, лекарях, а о высококлассных специалистах, отличающихся высокой культурой и чувствительностью, обладающих многолетним опытом, прошедших исторический и профессиональный отбор. Для них все есть дух, все есть психическая деятельность.
3) Крупные психотерапевты. Речь идет о тех, кто, наконец-то, пришел к рациональному, научному пониманию того факта, что каждый из нас конструирует собственный мир, собственное тело, свою эстетику и события своей жизни исключительно в координатах персональных доминирующих комплексов. Я сам принадлежу к этой категории специалистов. Встречаясь с человеком, я вижу его туфли, носки, брюки, часы, но все детали его облика являются лишь тенью, вторичным аспектом реальности. Корень реальности заключен в модусе присутствия данного субъекта, в модусе его психической структуры. Именно эта модель организует реальность, определяет добро и зло, притяжение или бегство, любовь или ненависть. Такой подход к субъекту требуется самой жизнью, уподобляясь принципам ведения военных действий: необходимо не взирать на стрелы, а обнаружить стрелка, того, «кто» действует, мыслит, разрабатывает стратегию, потому что, проанализировав стратега, я предвижу войну, стрелы, обман; прежде чем противник объявит войну, мне становятся известны его возможные шаги, вооружение и план военных действий.
Когда я говорю «дух», «душа», «онто Ин-се», то вкладываю в эти понятия один и тот же смысл, подразумевая единство действий исключительно формального свойства, но данная деятельность, порождающая формы и информирующая, остается невидимой и неуловимой для наших чувств. Если я брошу на землю какой-то предмет, то где причина данного факта? Звук удара, лежащий предмет не указывают на меня. Причина отсутствует. Мы можем досконально анализировать материю, но при этом останемся в области следствий и никогда не обнаружим их причину, потому что причина, будучи духом, не проявлена в порожденных ею следствиях. В самой опухоли нельзя обнаружить ее причину; мы можем наблюдать за течением процесса, но при этом не сумеем установить замысел его движителя, раскрываемый только в исследовании психической интенциональности. И тогда мы обнаружим: «Я хочу сделать вот это. Я хочу бросить на землю вот этот предмет». В психическую интенциональность вписана программа следствий. Но само по себе изучение следствий не выявляет их создателя, архитектора данного проекта. Онтопсихология анализирует психическую интенциональность, чтобы понимать программу вызываемых ею следствий.
