Анализ внутреннего мира больных людей показывает, что они пользуются своим недугом для самоутверждения в той среде, в которой живут. Чем труднее и неизлечимее болезнь, тем больше рвения проявляет больной в обретении патологического лидерства и таким способом обретает социальный успех. Эта цель многого стоит для большинства людей. Существуют люди, которые могут лидировать только в качестве больных: выздоровев, они бы остались один на один со своей ничтожностью. Необходимо быть внимательным и не идти на поводу у того, кто использует собственную болезнь ради обретения экзистенциального первенства.
Если вам попался такой пациент, то лечить его бесполезно. Дело не в способностях врача и не в свойствах лекарственных препаратов: сам больной упорствует в сопротивлении, отстаивает точку зрения своего бессознательного. Всегда необходимо отслеживать первичную цель. Если врач желает расширить горизонты собственного понимания, то должен спросить себя, для чего нужна болезнь данному человеку. Может быть, больной шантажирует ею семью или же привлекает к себе внимание общества. Многие женщины ходят на консультации к психологу для того, чтобы иметь альтернативный чувственный контакт для самолюбования: для них важно пройти тренинг, а не измениться.
Другим важным аспектом является то, что болезнь субъекта определяется культурой его детства. Болезнь – это показатель культуры субъекта, поэтому на человека может «обрушиться» только тот недуг, который созвучен его комплексуальной культуре. Наследственная причина заболеваний не лишена истины, но в реальности основой специфической болезни служит комплексуальная культура субъекта. Какая культура характеризует человека сорока-пятидесяти лет, умирающего от СПИДа в наши дни? Пятьдесят лет назад СПИДа не было, по крайней мере о нем ничего не знали. Анализ истории больного покажет, что в детстве он отдавал аффективное предпочтение человеку (дяде, тете, дедушке и т. д.), который умер от туберкулеза или же от СПИДа – заболевания, в те времена неизвестного. Чем больше мы говорим о какой-то болезни, тем больше мы ее культивируем. Все то, что говорится о СПИДе, способствует его распространению. То же можно отнести и к наркотикам. Нужно внимательно относиться к законам, которыми руководствуется бессознательное.
Зачастую человек прибегает к болезни как к экзистенциальной защите. Многие люди нуждаются в физической болезни для того, чтобы извинить и оправдать свою психологическую несостоятельность или же избежать духовной болезни. Речь идет об индивидах, которые обучились ремеслу жизни посредством определенной болезни и без нее не смогли бы жить. В этом случае достаточно, чтобы врач понял психологическую ситуацию пациента и, вместо того, чтобы пытаться его спасти, в молчаливом сообщничестве создавал видимость лечения, не насилуя пациента во имя его вовсе не желаемого выздоровления.
Природа человека всегда целостна; какой бы ни была специализация врача, он не должен забывать о гилеморфном единстве, о единстве воли и тела, которое создает субъекта.
Деятельность психики постоянна независимо от того, знает о ней субъект или нет. Все аспекты личности, манера разговаривать, выбор профессии, стиль жизни и так далее покоятся на фундаменте, построенном в детстве и нам неизвестном. Каждый из нас находит себя уже сформированным на основе определенных моделей общества и семьи, выращенным согласно матрице, которую по достижении шести лет мы принимаем за характер своего «Я». На протяжении всего дальнейшего существования совершается непрямое насилие над первозданной природой каждого из нас.
Ошибочно сформированные характерные особенности человека могут посягать на глубинные законы природы. И потому вселенский порядок мстит за себя посредством болезни. Нередко болезнь – это попытка восстановить равновесие, разрушенное воспитанием. Иногда болезнь может быть результатом жизненных импульсов, запрещенных в истории субъекта, но пытающихся проявиться тем или иным путем.
Болезнь – это язык, речь субъекта. Если я лечу болезнь и не понимаю того, что она мне рассказывает, то оздоровительные меры окажутся либо неполными, либо насилующими субъективность пациента. Для понимания болезни необходимо раскрыть проект, который субъект создает в своем бессознательном. Иными словами, нужно постичь первичную цель, которую преследует больной. Затем необходим второй шаг, сделать который должен сам пациент: ему следует измениться. Если человек психологически изменится, то болезнь, будучи аномальным течением жизни, исчезнет. Как только искажающие процессы, за которыми стоит интенциональность клиента, прекращаются, автоматически возобновляется естественное течение природных процессов. Природа сама переработает и поглотит то, что ей противоречит.
Болезнь всегда свидетельствует о насилии над природными процессами. Природа сама по себе не предполагает самостоятельного происхождения болезни. Породив собственную индивидуацию, природа всегда поддерживает ее существование. Иной порядок вещей обусловлен не природой самой по себе, а проистекающим извне – в химическом, физическом, экологическом смысле – насилием над ней. Мы, человеческие создания, представляем собой разум, который трансцендентен всем формам материи и обладает возможностью изменять законы собственной индивидуации.
Во время психотерапевтической консультации я задаю вопросы для того, чтобы выяснить первичную мотивацию болезни. Почему запущена данная интенциональность? К чему она должна привести? Я отслеживаю интенцию, намерение самого проектировщика. Меня не интересуют симптомы. Для медицины специфика феноменологии имеет первостепенное значение, а я трансцендирую феноменологию. Субъект мне говорит о том, что он болен, а я вижу, почему он болен.
2.11. Движущая причина патологии
Описание психосоматических процессов приложимо к любому событию, сформировано не субъектом, а действующим контекстом. Действительно, которое разрешает противоречие, но субъект как индивидуация существования является составной частью гештальта (действующего контекста) и, вольно или невольно, вовлекается в него. Если субъект, по той или иной причине, не поспевает за событиями действующего контекста, то сама среда решает проблему индивидуации, включенной в ее целостность. Происходит так, будто разум бессознательного отстаивает свою целостность, но, благоприятствуя собственному порядку, уменьшает и ограничивает функциональность индивидуации. Ситуация утверждает себя, предписывая свой порядок, невыгодный субъекту.
Болезнь всегда свидетельствует о насилии над природными процессами
Фундамент исследования психосоматических процессов и вмешательства в них покоится на двух принципах:
1) проследить первичный мотив болезни и определить комплексуальную культуру субъекта;
2) выяснить у пациента, захочет ли он изменить определенное психоаффективное личностное поведение. Если больной не изменит свою психологическую мотивацию, болезнь приведет его к печальному концу. Большинство людей предпочитает болеть, но не оставлять свою любовь, и умирает за нее. Ради верности определенной идее человек сознательно выбирает смерть вместо того, чтобы просто изменить психологическую мотивацию. Психические мотивации жестче и сильнее мотиваций природных.
Все это должно быть известно врачам не столько ради лечения больных, сколько для самих себя. Когда врач находится рядом со страдающим и умирающим человеком, в его, как человека и профессионала, сознании возникают обескураживающие проблемы.
Врач должен стать умнее для того, чтобы проверить, стоит ли за болезнью определенная причина, по которой больной заинтересован в собственном недуге. Бесполезно залечивать следствия болезни, если психическая причина будет постоянно их воспроизводить. Невозможно вылечить болезнь вопреки сознательной или бессознательной воле больного. Несмотря на горячие заверения субъекта в своем желании выздороветь, внимательный врач всегда должен анализировать и скрытую часть личности своего пациента. Например, при половом бессилии – импотенции и фригидности – бесполезно лечить тело, если психологически субъект не воспринимает своего сексуального партнера.
Для психики тело является первым земным пространством, а окружающая среда – вторым. Но «Я» не существует абсолютным образом в отрыве от остального мира. Все непрерывно и взаимосвязано. Если я, к примеру, захочу кого-то ударить, то удар возникнет из психической причины, пройдет как реальность через мою руку и потом уже совершится вовне. Мне известен удар в его «третьей стадии», но ей предшествовали две другие: первая – исключительно психическая, вторую отследит лишь хороший нейрофизиолог или эндокринолог. И когда приказ отдан, сила приходит в движение, а результат проявится только на третьей стадии.
