вышла[63].
Приведём здесь письма того периода и последнюю записку Г. П. Федотова Т. Ю. Дмитриевой:
[6 июня 1919 г.]
Милая Таня!
Не сразу я ответил на твое письмо, потому что мне нужно было обдумать нечто для меня чрезвычайно важное, и думаю, для тебя тоже не безразличное. Теперь уже нет никаких сомнений, и я обязан сказать тебе об этом по законам старой дружбы. То, как ты отнесешься к моему сообщению, для меня тоже очень важно, да и решит судьбу наших будущих отношений. Недавно — совсем недавно я понял, что люблю Елену Николаевну Нечаеву и что она меня тоже любит. Много лет уже я считал себя совершенно неспособным на подобное чувство, и потому ошибки с моей стороны быть не может. То, что я считал давно засохшим и умершим в душе, воскреснет. Я счастлив, и только мысль о том, что я могу сделать тебя несчастной, затуманивает будущее. Елена Николаевна знает о наших старых отношениях — тоже тревожится за это. А я вспоминаю наш разговор с тобою. В прошлом году, когда я намекнул тебе на возможность такого исхода, я не думал тогда ни о ком и ни о чём конкретном, но просто хотел знать, как ты отнесешься к этому. Из твоего ответа я понял, что для тебя это не безразлично, может быть, тяжело, но что ты согласна на мое счастье, купленное такой ценой. Так ли это теперь? Если ты по-прежнему думаешь так, то тогда это не кладет конца нашей дружбе, но означает начало ее нового возраста, более спокойного, зрелого и бескорыстного.
Я всегда знал, что главным источником горечи с моей стороны в наших отношениях было именно сознание невозможности счастья и связь этой невозможности с историей наших «безумств». Если счастье придет, то в прошлом всё будет искуплено и очищено — по крайней мере для меня. Напиши мне поскорее, что ты думаешь об этом. Отчасти от твоего ответа зависит мой приезд Саратов. Мы хотели бы приехать вместе, если наша встреча не будет тебе неприятна. Впрочем, наша поездка зависит и от военных событий т [ак] к [ак] быть отрезанными от Петрограда нам абсолютно невозможно.
Еще одна просьба: пока не говори об этом ни слова никому. Я суеверен теперь и не хочу, чтобы люди вмешивались до тех пор, пока все не будет ясно, несомненно и просто. Да, забыл сказать тебе, что у Елены Николаевны есть ребенок[64] и что она этою весною разошлась с мужем.
Твой друг Г [еоргий] Ф [едотов].
Ед. хр. 21. Л. 45–46 об.
[13 июня 1919 г.]
Милая Таня!
Мои планы сильно изменились. В Саратов, видно, не удастся приехать этим летом. В воскресенье, 15, мы венчаемся с Еленой Николаевной. Пока не пишу ничего больше, буду ждать ответа на мое предыдущее письмо. А тебе крепко, крепко жму руку и могу с такой правдивостью, как никогда еще, подписаться твоим другом.
Жорж
Ед. хр. 21. Л. 47.
[После 20 января 1920 г.][65]
Я приехал в Саратов один, на месяц. Если тебе не противно меня видеть, скажи Мише или напиши и передай ответ с ним. Я приду к вам с радостью, п [отому] что в моем отношении к тебе и к Наталье Ивановне никаких перемен не произошло. Я люблю и уважаю вас по-прежнему.
Г [еоргий] Федотов.
Ед. хр. 21. Л. 49.
В заключение хотелось бы привести стихотворение Г. П. Федотова под названием «Мадонна», посвященное Т. Ю. Дмитриевой:
«Мадонна» Посвящаю Тане Д [митриевой] Сотворивши мир наш тленный В день рожденья человека Бог закон свой неизменный Дал отныне и до века. «Каждый юноша, — сказал он, — В час, когда по воле Бога В сердце, тронутом любовью, Вспыхнет жгучая тревога, Завоюет пусть девицу И посадит птичку в клетку; Пусть брюнет возьмет блондинку, А блондин возьмет брюнетку. Пусть ее целует в губы, Пусть цветы дарит невесте, В честь нее стихи слагает И детей родит с ней вместе». Исполняя волю Бога От Севильи до Гренады И на всем далеком свете Раздаются серенады. Яго любит Изабеллу, А Альманзар донну Клару. Поцелуи и объятья, Мандолины и гитары. В серебристом блеске ночи Под луной мелькают тени… Томной влагой блещут очи, Слышны вздохи привидений… О, любовь! В сердца людские Ты вселяешь дух отваги В честь тебя на поединках С грозным блеском гнутся шпаги. В честь
