У Джона множество друзей. По отношению к ним он проявляет себя надежным и верным другом, но никогда не выказывает нежности. «Он всячески старался скрыть свои чувства. При этом он был очень живым и общительным, со всеми вступал в разговор, всех смешил и всегда оказывался на месте, если в нем нуждались. Это был лучший в мире друг». Он многое готов сделать для людей, но только не отдавать им себя. Он засыпает собеседников вопросами, горя желанием получить всю информацию, какой они владеют. После возвращения из Европы он еще долгое время изучает материалы о Гитлере и Муссолини, о капитализме, коммунизме, национализме, милитаризме, о том, как функционирует демократия. Позднее, в студенческие годы, он снова отправится в путешествие, посетит Европу, Россию, Ближний Восток, Южную Америку. Он хочет узнать все о мире, в котором живет.
У его преподавателей в Гарварде не сохранилось о нем особенно ярких воспоминаний. Он часто пропускал занятия по болезни, поэтому не смог стать прилежным студентом. Когда в Европе начинается война, ему двадцать два года. Он понимает, что преувеличивал мощь французской армии, и снова погружается в чтение, чтобы верно оценить ситуацию.
У него много подружек — красивых девушек, приятных в обществе и активно занимающихся спортом. Он даже как будто любит их, но не до такой степени, чтобы потерять голову. Через несколько лет товарищи станут уговаривать его определиться, выбрать себе невесту. Но он еще не готов. И даже если одна или другая тронули его сердце, он не хочет признаться в этом. Он потешается над своими приятелями, которые получают любовные письма и читают их, замирая от волнения. «Для тебя, может быть, это и романтика, а по мне, гроша ломаного не стоит!» — говорит он. Одна из подружек Джона, хорошо его понимавшая, позже будет рассказывать: «В том, что касалось его будущего, он был крайне расчетлив. Все должно было укладываться в разработанный им план, в том числе и женитьба. Он собирался заключить брак, который способствовал бы его карьере, и найти для этого подходящую невесту. В ожидании такой идеальной кандидатуры он не желал связывать себя серьезными отношениями ни с одной девушкой. Он попросту не созрел для женитьбы».
Друзьям он рассказывает об отцовских шалостях на стороне, о роскошных подарках, которые отец преподносит матери, чтобы заслужить ее прощение. Он вообще находится под сильным влиянием отца, причем влияние это нельзя назвать благотворным. Отец передал сыну свое презрение к женщинам и к семейному очагу. Джон со смехом признается, что гораздо больше ценит в женщине красивую грудь, чем мозги. Когда его просят рассказать об одном из его романов, рассказ получается короткий: трах-бах-бум, — пока, мэм! Соблазняет он тоже по-быстрому. «Я не умею ждать, — заявляет он однажды девушке, которой добивается. — Я привык сразу получать то, что мне нужно. Понимаете, мне некогда…»
Главное для него — победа. Момент, когда желанная добыча смущается, краснеет, опускает глаза и назначает свидание. Когда он навязывает свою волю и заставляет женщину покориться. Ухаживать — скучно, заниматься любовью — не внове и совсем не увлекательно. До нежных слов после объятий дело не доходит: он уже исчез! А вот радость победы не приедается, мгновение, когда он обретает власть над женщиной и становится ее господином, всякий раз опьяняет его. Это примитивный любовник, но неутомимый завоеватель. Он любит, чтобы ему сопротивлялись, и счастлив, когда сопротивление сломлено. «В охоте я люблю преследование, а не сам трофей…»
Джон слишком поглощен самим собой, чтобы влюбиться. Он сосредоточенно разглядывает свой пупок, следит за весом, тратит огромные деньги на уход за волосами и приходит в восторг, обнаружив, что поправился на килограмм. Собственная внешность — предмет его постоянных забот. Друзья подшучивают над его искусственным загаром и обзывают его бабой. «Мне не просто нравится быть загорелым, меня это бодрит. Смотрюсь в зеркало — и ощущаю прилив уверенности. Чувствую себя сильным, здоровым, соблазнительным, неотразимым».
Однако на самом деле он вовсе не тот грозный мачо, за которого выдает себя. Он играет в «настоящего мужчину», чтобы люди забыли о годах, омраченных болезнью, о его слабостях, о еще не изжитых проблемах со здоровьем, обо всем, чего он стыдится, что хочет скрыть от чужих глаз. И еще — чтобы самому забыть о своих детских обидах.
От отсутствия материнской любви в душе у него образовалась пустота, и теперь каждая женщина должна заплатить за равнодушие Роз. Число его жертв стремительно растет, но все напрасно: заполнить эту пустоту ему так и не удастся.
Роберт Стэк в автобиографии[8] пишет: «Я знал почти всех величайших звезд Голливуда, и мало кто из них имел у женщин такой успех, как Джей-Эф-Кей[9], причем еще до своего появления на политической арене. Ему достаточно было взглянуть на них, и они сразу теряли голову». Далее следует внушительный перечень потерявших голову знаменитостей: Хеди Ламарр, Сьюзен Хейворд, Джоан Кроуфорд, Лана Тернер, Джин Тирни и так далее.
Связь с Джин Тирни оборвалась внезапно. Джону пора было остепеняться — ему исполнилось двадцать девять лет, — но о браке с Джин не могло быть и речи: она была протестантка и к тому же разведена. И он решил сказать ей об этом прямо — после двух лет близких отношений.
— Знаешь, Джин, я не смогу на тебе жениться.
Она ничего не ответила, но после ужина, встав из-за стола, очень мягко произнесла:
— Прощай, Джек…
— Можно подумать, ты прощаешься навсегда, — улыбнулся он.
— Так оно и есть.
Больше они не виделись. Но у нее остались приятные воспоминания о нем. «Он не был романтиком, это правда, однако не жалел на меня времени и принимал во мне живое участие. Все время спрашивал: «Что ты об этом думаешь?»» Этот вопрос звучит для женщины словно музыка: она воспринимает его как комплимент своему уму!
Есть у Джона и другая проблема: комплекс, связанный с его социальным статусом. Из-за темных делишек Джо Кеннеди, его скандального поведения и многочисленных любовниц на детей из этой семьи в обществе смотрели косо. На них показывали пальцем, от них шарахались, их поливали грязью. И сейчас Джону, несмотря на все его обаяние и отцовское богатство, не удается утвердиться в высшем свете. Его не принимают в аристократические клубы, не приглашают на приемы, где представляют девушек, впервые выезжающих в свет. Это пренебрежительное отношение пробуждает в нем дух социального реванша. «Они не смотрят в мою сторону? Ничего, однажды я заставлю их на меня смотреть! Стану президентом Соединенных Штатов или чем-то в этом роде, — хочешь не хочешь, а придется мне поклониться!» Так в его душе появляется росток честолюбия, а за годы учебы в Принстоне, Гарварде и Станфорде, где его окружали молодые люди из лучших семей, росток этот только окреп.
Седьмого декабря 1941 года японцы громят американские корабли в Перл-Харборе. На следующий день президент Рузвельт объявляет войну Японии. Конгресс поддерживает это решение почти единодушно — против подан только один голос. Одиннадцатого декабря Гитлер заявляет: Германия поддержит Японию в конфликте с Соединенными Штатами. Джон Кеннеди поступает на службу в военно-морской флот и отправляется на войну. Оттуда он вернется героем: 2 августа 1943 года в южных водах Тихого океана японский миноносец торпедирует его катер, но он сумеет спастись сам и спасет еще десяток товарищей. Все мировые агентства новостей передадут сообщения, в которых восхваляется мужество, хладнокровие и стойкость Джона Кеннеди.
Сын миллиардера-жулика, мальчик, которого в семье изводили нелепыми придирками, стал мужчиной. Вспоминая о двух моряках, погибших на том катере, Джон переживает их гибель как собственное поражение, и ему снятся кошмары. Он пишет письма вдовам моряков, навещает их, будет заботиться о них и впредь. Он проявил себя настоящим командиром, ответственно выполняющим свои обязанности, внимательным к подчиненным. Ни разу он не повел себя грубо или заносчиво. Он искупил трусость отца, который во время Первой мировой войны объявил себя изоляционистом и отказался идти на фронт, а впоследствии горячо симпатизировал Гитлеру.
Джон совершил подвиг, но получил тяжелое ранение. Ему дают отпуск, и он приезжает на лечение домой. Раненая спина причиняет ему ужасные страдания, необходима операция. Возобновляются застарелые боли в животе, врач ставит диагноз: язва двенадцатиперстной кишки. Он стал худой, как щепка, пожелтевшая после малярии кожа туго обтягивает скулы.
Тринадцатого августа 1944 года в Хайанниспорте получают телеграмму: самолет Джо Кеннеди-младшего сбит во время разведывательного полета. Джон в этот день дома, сидит на ступеньках перед входной дверью, среди братьев и сестер. Джо Кеннеди сообщает им печальную новость, а затем предлагает всем покататься на лодке, поиграть в футбол, в общем, подвигаться. Все так и делают, за исключением Джона: он долго сидит неподвижно, а потом прогуливается в одиночестве по пляжу. В свои 27 лет он оказался старшим, отныне все надежды семья будет возлагать на него.
