и Гилянь захватить удалось, но только не удержали и через десять лет вернули обратно шаху. Время для этого еще не наступило!
— Надо искать иное решение проблемы, нахрапом нельзя действовать, — пробормотал Бекович и задумался, упершись «пустым» взглядом на подсвеченное солнцем полотнище палатки…
Глава 12
— Господа офицеры, сегодня мне флота нашего лейтенант князь Василий Урусов доставил приказ от капитана лейб-гвардии, князя Александра Бековича-Черкасского! Предписывается починить корабли в кратчайшие сроки, загрузить на них имущество и припасы, и гарнизону нашему оставить укрепление на Красных Водах!
Такого чувства счастья и невыносимого облегчения полковник фон дер Виден никогда еще не видел на лицах своих подчиненных. Многие машинально перекрестились, причем майор фон Байов по православному, забыв за эти горестные месяцы про свое лютеранство. У всех на глазах даже выступили слезы от обуревавшего их чувства огромного счастья. И он их прекрасно понимал — ровно за семь месяцев бесплодного сидения в этом гиблом краю, укрепление Красноводское превратилось в огромный погост.
— В самые кратчайший срок соберемся, моргнуть глазами не успеете, — пробормотал полковник Кушников, впервые с ним сошедшийся во мнении. Он был зол, когда в ноябре прошлого года князь Бекович-Черкасский назначил комендантом фон дер Видена, равного ему по чину офицера. Всего лишь потому, что в Астраханском полку того тысяча сто солдат, а в его Крутоярском на две с половиной сотни меньше. Но так ведь три полнокровных роты второго батальона под начальством секунд-майора Диева (полтысячи душ вместе с прислугой) было оставлено в основанной крепости Александро-Баевской, названной так в честь самого князя, что на полпути к северу до укрепления святого Петра, на берегу небольшого залива. Оставленным там солдатам никто не завидовал — там выкопали колодцы, вот только с непригодной для питья водой, похожей на ту, которая была здесь — по-настоящему погибельный край для русского человека.
Вместе с артиллеристами и прислугой, высадившийся на берег отряд насчитывал в своих рядах тысяча девятьсот человек вместе с офицерами, и за восемь месяцев от безводья погибло пятьсот душ, больше четверти от первоначального состава. А еще восемь сотен служивых были больны, причем половина из них не могли подняться на ноги, а если и вставали, то шатались и падали наземь. Держать в руках оружие могли только шесть сотен служивых — меньше третьей части гарнизона, уже поделенного на мертвых и тех, пока еще живых, но кого неизбежно поджидает эта скорбная участь, если они и дальше будут оставаться здесь.
К счастью — все они скоро, очень скоро отсюда уже уберутся подобру-поздорову, вспоминая «сидение на Красных Водах» как затянувшийся на долгие семь месяцев, кошмарный сон.
— Гарнизон крепости Александровской уже увозится кораблями — больных перевезут в Астрахань, а здоровых в крепость святого Петра — их там едва половина в строю осталась.
Кушников от сказанных слов только покачал головою — его второй батальон, пусть и неполного состава, тоже без всяких баталий половину личного состава потерял.
И все из-за глупостей одного человека, принявшего над ними власть, но не умеющего и не желающего прислушиваться к чьим-нибудь советам. А потому и беда везде произошла, и напрасная гибель сотен служивых людей, что долг тут солдатский выполняли честно.
— Крутоярскому полку стать гарнизоном в крепости на Тюп-Карагане, ибо Пензенский полк ушел с походом на Хиву, а там осталось три с половиной сотни солдат, наполовину больных. Их требуется сменить как можно быстрее, ибо они в походе нужны будут.
Новое назначение жутко не понравилось полковнику — Ивану Федоровичу довелось попробовать водичку из выкопанных там колодцев. В первый день вполне ничего, но на следующий солоноватая, а на третий горькая до невозможности. Он с нескрываемой неприязнью посмотрел на лейтенанта. Тот заметил взгляд Кушникова, однако не смутился, улыбнулся в ответ, и только развел руками.
Негромко пояснил:
— Крепость две недели тому назад перенесена севернее, ближе к косе, а старые укрепления брошены. Там раньше была стоянка воровских казаков Стеньки Разина, что «гуляли» по Каспию. Заброшенные колодцы остались, новые выкопали, пять дней воду пили из них. Оказалась пригодной для питья водица сия, хотя чуть солоновата.
Полковник облегченно выдохнул воздух — пусть хоть так будет, хотя снова оказаться запертым в крепости на берегу ненавистного Каспия сильно не хотелось. Но приказ командующего есть повеление от самого царя Петра Алексеевича, и его надлежит выполнять со всем тщанием, так как присяга дадена, а за уклонение от оной живота запросто лишить могут. А ему, выжившему в Красных Водах, этого сильно не хотелось.
Да, попасть на Тюп-Караган сейчас не значит, менять шило на мыло. Раз крепость будет возводиться на новом месте, да еще с пригодной для питья водой, то дела пойдут к лучшему. Тем паче, он будет там полновластным комендантом, не подчиненным напрямую фон дер Видену, а это уже хорошо. Может и заметит царь Петр Алексеевич его старания, и отличит соответственно, дав награду по заслугам.
Моряк словно прочел по лицу Кушникова обуревавшие того мысли, и громко произнес:
— В крепости той вам, господин полковник, следует распечатать пакет с инструкциями от его светлости князя Александра, и выполнять их с прилежанием. Обо всех делах списываясь с астраханским обер-комендантом Чириковым, которому указано вам помогать. А в бухте будут суда в числе соответствующем в вашем полном распоряжении, на то тоже указания даны. А более начальства господина полковника фон дер Видена над вами не быть, окромя приказов самого князя.
— Мне приказано князем Бековичем со всем полком Астраханским отплыть в Гурьевский городок, — чуть глуховатым и бесцветным голосом заговорил фон дер Виден.
— Там привести солдат в порядок, больных лечить, пополнить роты обученными рекрутами. И принять под команду еще батальон Пензенского полка и два полка конницы из яицких казаков и ногайцев, которые собираются. Также надлежит купить верблюдов, взять пять пушек и припасы воинские с повозками, что по морю перевезены из Астрахани будут. И быть готовым в сентябре выступить сикурсом к войску князя, которое пошло на Хиву. Дабы оно подмогу нашу вовремя получить могло!
Иван Федорович окончательно
