Не знаю, можно ли ему верить. Слишком уж много совпадений. Хотя сейчас у меня нет эмоциональных сил, расшифровывать не имеющие значения дерьмовые проблемы нашей дружбы. Мне просто нужно выяснить, что за игру ведет Джек, и немедленно положить ей конец. Потому что здесь точно есть какая-то игра. Должна быть.
— А сейчас? Ты появляешься на моей работе? Ты учишься в той же школе, что и я? Это все потому, что мы друзья, и ты хотел прийти потусоваться? Я на это не куплюсь.
— Я уже говорил тебе, зачем приехал в Роли, — устало отвечает Зандер. — Кью был у Монти в долгу. Он хотел, чтобы я зарегистрировался в Роли Хай и выяснил, кто забирает часть его кокаинового бизнеса с тех пор, как эту заносчивую сучку Кейси отослали. Вот и все. Конец. Джек даже близко не подходил к этой сделке. Между ним и Монти вражда. Насколько мне известно, Джек ни за какие деньги не хотел находиться в Роли.
— И что же теперь? В один прекрасный день он просто появляется здесь из ниоткуда по собственной воле? Это просто куча дерьма.
— Как ты и сказал, старик. Вчера ты похоронил своего младшего брата. Он был отцом Бена…
Я швыряю банку с пивом через всю комнату, ревя во всю глотку.
— Я БЫ ХОТЕЛ ...
«Глубокий вдох. Сделай глубокий вдох, любовь моя. Вот так. Ш-ш-ш. Дыши…»
Делаю секундную паузу, ожидая, когда утихнет приливная волна гнева.
— Я бы хотел, чтобы люди перестали его так называть. Джакомо не был отцом Бена. И мне он тоже не отец. Он подонок, кусок дерьма, который использует и злоупотребляет вещами, пока не сломает их. Раньше он никогда не заботился о нас. Ему было наплевать на нас, когда умерла мама. Он не заботился о нас, когда мы скитались по приемным семьям. Ни за что на свете он не появился бы здесь вчера, потому что на него повлияла смерть Бена. Так что не надо мне нести эту чушь насчет того, что он был отцом Бена. Это нихрена не прокатит.
Зандер раздраженно вздыхает.
— Да откуда мне знать, черт возьми? Я просто делаю то, что мне, бл*дь, говорят, стараясь не получить по заднице от парней с гораздо большим влиянием, чем у меня. Мой отец свалил за три месяца до моего рождения, так что все это, — говорит он, сердито указывая на меня, — все равно не имеет никакого гребаного смысла. Мне очень жаль насчет Бена. Я знаю, как сильно ты хотел, чтобы он был с тобой. Как бы то ни было, я знаю, что ты бы прекрасно о нем позаботился. Но я ничего не знаю о приезде сюда Джека. Я не слежу за этим человеком. Я надеялся, что между нами все будет хорошо, если я приеду сюда. До тех пор, пока ты не попытаешься снова свернуть мне шею, я все еще думаю, что это будет круто. Но это буквально все, что у меня есть для тебя прямо сейчас.
Я сглатываю, сожалея, что швырнул свое пиво через всю комнату. Чувствую себя немного плохо, что «Pabst Blue Ribbon» в настоящее время стекает вниз по стене моей старой гостиной.
Однако все это — полная чушь собачья.
Зандер звучит искренне. Я в основном верю тому, что он мне только что сказал, но даже если все это правда, это все равно означает, что он провел шесть месяцев в колонии вместе со мной, зная обо мне гораздо больше, чем показывал. Он знал, где находится Джакомо, а я нет. Я скулил, и ворчал, и рассказывал ему о своей семье такие вещи, о которых раньше никому не рассказывал, а он ни хрена не сказал. Не то чтобы у него не было такой возможности. Я имею в виду, что все, что мы делали, это болтались весь день, поднимая тяжести и спаррингуясь, черт возьми.
Я кручу монтировку в руке, наблюдая, как она вращается, проводя языком по зубам. Через секунду резко останавливаю её и вскакиваю на ноги.
— Справедливо.
Зандер провожает меня взглядом, пока я иду к двери.
— И это все? Справедливо? Куда ты, черт возьми, собрался, чувак? Я чувствую, что тебе нужно успокоиться.
— Не нужно мне успокаиваться, — выплевываю я. — Мне нужно убедиться, что Джек убрался восвояси, откуда бы он ни явился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Монти и мой отец не друзья.
Так сказал Зандер.
Когда он подал прошение стать моим законным опекуном, Монти сказал мне, что он обязан Джеку присматривать за мной, а это значит, что Монти лгал мне, хранил секреты…
Мой гнев бурлит на пределе, когда я захлопываю входную дверь в «Роквелл». Для субботы здесь нетипично тихо. Почти никто не болтается у бильярдных столов. Кабинки в задней части бара все пустые, что очень странно.
Пол, бармен, выглядит так, словно увидел привидение, когда видит, как я несусь ко входу «только для служащих», ведущему в офис Монти.
— Алекс, дружище! Что ты здесь делаешь? Босс сказал, что ты собираешься уехать на пару недель.
Я показываю ему средний палец и одновременно ухмыляюсь, а затем с удовольствием наблюдаю, как он пытается понять приветствие, когда я толкаю дверь и исчезаю в темном коридоре за ней.
— Алекс! Алекс! — Дверь снова открывается, и Пол зовет меня. — Держись подальше, брат. С ним там кто-то есть. Алекс, ты слышишь...
Нет, не слышу. В тот момент, когда я увидел сверкающий черный «Камаро» на стоянке, я понял, что мой подлый ублюдок-отец появился здесь, ссориться или воссоединиться. Если мой донор спермы встречается с боссом тет-а-тет, то я хочу знать, о чем они говорят. Я так устал от этого дерьма. Пренебрегая формальностями, я не тружусь, чтобы постучать, и врываюсь прямо в кабинет Монти... так нахожу Монти, прижатым лицом к своему столу человеком, который совершенно определенно не является моим отцом.
Парень резко вскидывает голову, и я встречаюсь с холодными, мертвыми глазами убийцы. Я даже не задумываюсь. Я, бл*дь, пригибаюсь, потому что это то, что кричит мне сделать мой рефлекс. Над головой раздается быстрый глухой удар, за которым следует резкий, дрожащий звук раскачивающегося металла, и... святое гребаное дерьмо... я поднимаю глаза и вижу зловещего вида зазубренный охотничий нож, воткнутый на дюйм в доску объявлений для персонала, прямо там, где мгновение назад была моя голова.
— Стой, стой, стой! Черт возьми! — орет Монти. — Расслабься, ладно! Он просто чертов ребенок. Алекс, убирайся отсюда на хрен. Сейчас же! — В его голосе слышится неподдельное беспокойство.
На долю секунды я почти верю, что он действительно заботится обо мне, и все это не было для него какой-то игрой.
Парень, втискивающий голову Монти в клавиатуру компьютера, даже не моргнул. Он чудовищный чувак, сложенный как полузащитник. В свое время я сталкивался с некоторыми опасными ублюдками, но этот парень выглядит так, будто всадил бы мне пулю между глаз, даже не дрогнув.
— Зет! Зет, я серьезно, чувак. Просто... не надо. Алекс, вернись в бар и жди меня там.
Хмм. Что же делать, что делать? Какая-то часть меня хочет сбежать по коридору и убраться отсюда к чертовой матери. Но есть еще одна часть меня, которая жаждет хаоса и разрушения. Та часть меня, которая все еще не оправилась от всего, что произошло в последнее время. Это опасная часть меня, которая хочет разорваться, как гнилой плод, и истечь кровью от всей моей боли, выплеснув мои спутанные кишки на землю…
Я разворачиваюсь, как кошка, осторожно выпрямляясь, не сводя глаз с парня.
— Если я пойду туда, то вернусь с дробовиком, — говорю я ему.
— Тогда лучше убить тебя там, где ты стоишь, — громыхает другой парень. Его голос такой глубокий и грубый, что, кажется, будто он ест стекло с каждым приемом пищи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Господи Иисусе, это же просто смешно. Прекратите это, вы, оба. Зет, сядь обратно, — командует Монти. — Мы можем обсудить это, как подобает джентльменам с деловым складом ума.
Незнакомец, Зет, пробегает меня насквозь острым, злым взглядом, все еще глядя на меня сверху вниз.
— Я не склонен к бизнесу. Я не обходителен. Я взбешен. Сидение здесь ничего не изменит.
Расправив плечи, я делаю шаг вперед в кабинет. Монти скрипит зубами, обнажая их, как бешеная собака.
