— Дежурный приходит в девять часов, — пояснила она.
Внутри участок также напоминал почту. Здесь царили тусклые цвета, характерные для бюрократических государственных учреждений, но помещение показалось Ричеру дружелюбным. Доступным. Направленным на служение людям. Рядом со стойкой дежурного стояли два письменных стола. Кабинет начальника смены находился за толстой дверью, там, где обычно располагался кабинет начальника почтового отделения. Воэн прошла мимо стойки к своему письменному столу. Все было эффективно организовано, но в этом порядке не ощущалось угрозы. Посреди стола стоял компьютер устаревшей модели, рядом расположился телефонный коммутатор. Воэн вытащила из ящика справочник и нашла нужный номер. Очевидно, ей не слишком часто приходилось связываться с полицией штата и она не знала телефон наизусть. Воэн набрала номер, попросила дежурного, представилась и сказала:
— У нас запрос по исчезнувшему человеку. Мужчина, белый, возраст около двадцати лет, рост пять футов восемь дюймов, вес сто сорок фунтов. Вы можете нам помочь?
Она выслушала ответ, поглядывая то влево, то вправо, а потом сказала:
— Имя нам неизвестно.
Ей задали еще один вопрос, Воэн посмотрела вправо и ответила:
— Я не знаю, светлые у него волосы или темные. У нас есть только черно-белая фотография.
Наступила пауза. Ричер увидел, как Воэн зевнула. Она устала. Она работала всю ночь. Воэн отодвинула трубку от уха, и до Ричера донесся стук клавиатуры в далеком полицейском участке. Возможно, в Денвере или Колорадо-Спрингсе. Потом вновь зазвучал голос, Воэн прижала трубку поплотнее, и больше Ричер ничего не услышал.
— Благодарю, — наконец сказала Воэн, повесила трубку и обернулась к Ричеру. — Нечего докладывать. Очевидно, из Диспейра им не звонили.
— Смерть по естественным причинам, — кивнул Ричер. — Они согласны со мной.
Воэн покачала головой.
— Они должны были позвонить в любом случае. Необъяснимая смерть под открытым небом — это вопрос, который находится в юрисдикции штата. Из чего следует, что информация должна была сразу оказаться в их системе.
— Так почему же они ничего не сообщили?
— Понятия не имею. Но это уже не наша проблема.
Ричер уселся за соседний письменный стол — обычный предмет мебели для государственных учреждений, со стальными ножками и тонкой столешницей из фибролита, ламинированного пластиковой имитацией розового дерева. Между ножками также имелась панель и стойка с тремя ящиками, прикрепленная к правой ножке. Кресло на колесиках было обито серым твидом. Мебель в военной полиции была другой, с виниловым покрытием. Письменные столы — из стали. Ричеру довелось сидеть за дюжинами таких столов в самых разных частях света. Вид из окон поражал разнообразием, но письменные столы оставались неизменными. Как и их содержимое. Папки с досье на мертвых и исчезнувших людей. О некоторых скорбели, о других — нет.
Ричер подумал о Люси Андерсен, которую друзья прозвали Везунчиком. Вспомнил, как она сидела прошлым вечером в кафе, нервно сжимая и разжимая кулаки. Он посмотрел на Воэн и сказал:
— В каком-то смысле это наша проблема. Кто-нибудь наверняка тревожится о пропавшем парне.
Воэн кивнула и опять взяла в руки справочник. Ричер видел, как она переворачивает страницы от «К» (Колорадо, полиция штата) к «Д» (Диспейр, полицейский участок). Она набрала номер, и Ричер услышал в трубке громкий голос, словно физическая близость усиливала электрический ток в проводах. Воэн повторила ту же легенду о пропавшем мужчине: белый, около двадцати лет, рост пять футов восемь дюймов, вес сто сорок фунтов, имя неизвестно, как и цвет волос, потому что в ее распоряжении есть лишь черно-белая фотография. После короткой паузы последовал столь же короткий ответ.
Воэн повесила трубку.
— Им нечего сказать, — сообщила она. — Они никогда не видели такого парня.
Глава
19
Ричер сидел неподвижно, а Воэн переставляла вещи на своем столе. Она выровняла клавиатуру, потом монитор, задвинула за него телефон и успокоилась только после того, как все линии стали параллельными или образовали прямые углы. Затем она убрала карандаши в ящики и стряхнула ладонью пыль и крошки с поверхности стола.
— Следы носилок, — сказала она.
— Я знаю, — кивнул Ричер. — Если бы не они, я мог бы рассказать, что произошло.
— Если это следы носилок.
— А что еще это может быть?
— Ничего другого мне в голову не приходит. Старомодные носилки с маленькими подпорками, а не колесами.
— Зачем же мне придумывать что-то еще?
— Чтобы привлечь внимание.
— Я не люблю внимание.
— Все любят внимание. В особенности вышедшие в отставку полицейские. Это известная беда. Ты пытаешься снова стать участником расследования.
— И ты будешь так себя вести, когда выйдешь в отставку?
— Надеюсь, что нет.
— Вот и я тоже.
— В таком случае что происходит?
— Может быть, тот парень был местным, — предположил Ричер. — Они знали, кто он такой, значит, он не мог оказаться пропавшим мужчиной, о котором ты им рассказала.
Воэн покачала головой.
— Все равно это странно. О любой необъяснимой смерти под открытым небом необходимо докладывать коронеру штата. И это должно быть отражено в компьютерной системе штата. Обычная статистика. Полиция штата должна была сказать: ну да, мы слышали, что в Диспейре нашли мертвеца сегодня утром, может быть, вам стоит на него взглянуть.
— Но они ничего такого не сделали.
— Потому что из Диспейра им никто не звонил. Проклятье, что они делают с трупом? Там нет морга. Даже подходящего холодильника, насколько мне известно. В том числе для хранения мяса.
— Значит, они делают с ним что-то другое, — сказал Ричер.
— Например?
— Скорее всего, хоронят.
— Но он не был жертвой несчастного случая на шоссе.
— Возможно, они хотят что-то скрыть.
— Но ты же сам говорил, что он умер своей смертью.
— Верно, — кивнул Ричер. — Он слишком долго блуждал в зарослях. Может быть, дело в том, что полицейские выгнали его из города и теперь им стыдно. Если, конечно, они еще способны испытывать стыд.
Воэн снова покачала головой.
— Они не выгоняли его из города. Мы не получали звонка. Они всегда нам звонят. Всегда. Потом довозят человека до границы и оставляют. На этой неделе это были ты и девушка. И все.
— А они никогда не вывозят их на запад?
— Там ничего нет. Ничейная земля.
— Может, они просто не торопятся и звонок последует позже.
— Едва ли, — возразила Воэн. — Ты находишь мертвеца и сразу одну руку кладешь на пистолет, а другую — на рацию. Ты просишь поддержки, вызываешь «скорую помощь» и коронера. Один, два и три. Все делается совершенно автоматически. И здесь, и там.
— Или они не такие профессионалы, как вы.
— Тут дело не в профессионализме. Тут дело в том, что кто-то прямо на месте решил нарушить процедуру и не звонить коронеру. А на это должна существовать серьезная причина.
Ричер промолчал.
— Возможно, полицейских там не было. Возможно, его нашел кто-то другой.
— Гражданские не возят носилки в своих машинах, — заметил Ричер.
Воэн рассеянно кивнула и встала.
— Нам надо уйти отсюда до того, как придет дневная смена, — сказала она. — И начальник.
— Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной?
— Есть немного. И еще меня смущает тот факт, что я не знаю, как поступить.
Они вернулись в старый автомобиль Воэн и опять поехали в кафе. Завтрак уже закончился, и народу почти не осталось. Ричер заказал кофе. Воэн сказала, что ее вполне устроит стакан водопроводной воды. Она выпила полстакана и принялась барабанить по столу пальцами.
— Давай рассуждать с начала, — предложила она. — Кем был тот парень?
— Белым мужчиной, — ответил Ричер.
— Не латиноамериканцем? И не иностранцем?
— В формальном смысле латиноамериканцев можно считать белыми. Как и арабов и некоторых азиатов. Я сужу только по его волосам. Он не был черным, тут у меня нет сомнений. А в остальном — он мог приехать сюда из любой точки на карте.
— Он был смуглый или бледный?
— Я ничего не видел.
— Тебе следовало захватить фонарик.
— По зрелом размышлении я рад, что этого не сделал.
— А какой на ощупь была кожа?
— Самой обычной.
— И все же ты должен был сделать какие-то выводы. Оливковая кожа на ощупь воспринимается иначе, чем бледная. Она производит впечатление немного более гладкой и плотной.
— В самом деле?
— Мне так кажется. А что думаешь ты?
Указательным пальцем правой руки Ричер коснулся внутренней части своего левого запястья, дотронулся до щеки, провел под глазом.
— Трудно сказать, — задумчиво проговорил он.
