«Правильно я заболела, – подумала Наташа. – Поделом».
И эта мысль почему-то ее успокоила.
РИТА
В дверь настойчиво звонили.
Наташа решила – какой-нибудь очередной «клиент», клюнувший на надпись на двери. «А что, сексуально озабоченный, может, переспать с тобой, чтобы неповадно было соваться?» – подумала она.
Дверь открыла резко.
На пороге стояла Рита. В руках – пакеты с едой, в глазах – решимость спасать подругу.
Рита влетела на кухню и с ходу затараторила свой явно заранее заготовленный монолог:
– Наташа, я долго думала, даже консультировалась в разных местах… Самое главное в твоем положении – правильно питаться, лечиться и не отчаиваться. Хочешь – напишу крупными буквами лозунг: «Питаться! Лечиться! Не отчаиваться!» – и повешу на кухне?
– У меня для лозунгов – входная дверь, – попыталась сострить Наташа.
– Шутка не удалась, – констатировала Рита. – Нравится тебе это или ты будешь делать вид, что не нравится, однако с этого дня у тебя начинается новая жизнь: за твое питание отвечаю я, врачей тебе ищу я. Не отчаиваться тебе придется самой, но я буду этому способствовать. Для начала хочу вывести тебя в большой мир. Причем немедленно. – Рита помолчала и добавила неожиданно: – Ты – не миллионер.
– В каком смысле? – удивилась Наташа.
Рита усмехнулась:
– Можно подумать, что ты хоть в каком-нибудь смысле миллионер. В данном случае я имею в виду вот что: у миллионеров – огромные дома, они могут шляться по ним, настроение от этого только поднимается. Миллионер ходит по своему дому, и весь дом как бы свидетельствует, что жизнь его, миллионерская, прошла не напрасно. А наш человек бродит по двум своим загаженным комнаткам, ну, и какое это может вызывать у него настроение? Так что думай, куда пойдем: в магазин за шмотками или в парк – за свежим воздухом.
Рита смотрела на Наташу выжидающе. Она очень хорошо знала свою подругу и понимала, что сейчас та начнет спорить.
Наташе спорить не хотелось, но вовсе не реагировать на Риткины слова было бы хамством. Она и отреагировала – лениво и предсказуемо:
– Врачи… Питание… Свежий воздух… На хрена это все, если оно не лечится? Об этом даже дети знают… Так зачем мне длить весь этот кошмар?
Рита начала возражать темпераментно, мол, до Наташи достучаться – все равно что в Кремлевскую стену тарабанить: стучи не стучи, никто не услышит, а будут только одни неприятности.
Наташа думала о своем. «Свое» было какое-то незнакомое. После странного сна она почувствовала…
как бы это сказать?.. Облегчение? Да нет, пожалуй. Какое облегчение! Нет, конечно… Но если так вот серьезно назвать то, что она испытывала, то это, наверное, называется словом «смирение».
Она смирилась. Надо сказать, впервые в жизни.
Наталья Александровна Оранова была человеком абсолютно самостоятельным. То есть планы на жизнь и выводы о жизни делала сама, без чьего-либо участия. Она привыкла анализировать свою жизнь: боялась, что без такого анализа ее наверняка обманут.
Наталья Александровна Оранова привыкла говорить себе: я буду жить так-то и так-то. А потом так и жить, как сама решила. Сейчас она не знала, как именно надо, но уже понимала, что жить необходимо. Это был первый и очень важный вывод, ставший очевидным почему-то именно сегодня утром, после сна: необходимо жить.
– Двоечник на уроке слушает учительницу внимательней, чем ты меня, – словно издалека донесся до нее голос Риты. – И вот телефон у тебя сломан. Почему у тебя сломан телефон? Тебе никто не сможет дозвониться, даже важные люди.
– У меня телефон не сломан, – вздохнула Наташа. – Я специально выдернула шнур, потому что этот козлиный Артур дал объявление, что я сдаю квартиру, да еще дешево. И мне теперь целый день звонят москвичи, испорченные квартирным вопросом.
– С Артуром будем разбираться. Кстати, это очень поможет твоему возрождению… – Рита на мгновение задумалась, что не предвещало ничего хорошего. – Мы ему как-нибудь страшно отомстим. Скажу тебе, подруга, ничто так не бодрит настоящую женщину, как хорошая, продуманная, точная и смертельная, как выстрел, месть.
«Какая хорошая мысль, – подумала Наташа, – просто замечательная!» А вслух произнесла:
– Это правильно.
– А телефон будем исправлять. Причем немедленно. Потому что телефон – это окно в мир, и его всегда надо держать открытым. На всякий случай. Это я тебе как краевед говорю.
Пока Рита возилась с телефоном, Наташа полезла смотреть, что ей купила подруга.
Мудрая подруга купила клубнику и сметану.
Наташа вынимала из вязкой сметаны чуть кисловатую клубнику, облепленную белыми веснушками сахара, и получала от этого удовольствие.
Как только Рита подключила телефон, тут же раздался звонок.
– Сама теперь с этими придурками разговаривай, – прошамкала Наташа полным ртом.
Рита взяла трубку и сказала томным голосом:
– Слушаю вас очень внимательно. Нет, это не Наталья Александровна, это ее птица-секретарь.
Наташа красноречиво повертела пальцем у виска и, едва прожевав, сказала:
– Птица, ты хоть спроси, кто звонит.
– Простите, а кто ее спрашивает? – И зажав мембрану рукой: – Какой-то Цветков хочет с тобой говорить.
Главный редактор газеты «Желтый тупик» домой Наташе не звонил никогда.
Она выхватила трубку:
– Да, Алексей Николаевич! Это моя подруга так шутит… Здрасте!
В трубке сначала раздался женский вздох, а потом женский голос произнес со вздохом:
– Наталья Александровна, это Юля – птица-секретарь Цветкова. Как-то вы весело болеете…
Я могу вас соединить с Алексеем Николаевичем?
В трубке заиграла музыка, а потом Наташа услышала голос Цветкова, который показался ей почему-то невероятно сексуальным. Наташа давно поняла что голос – это первичный половой признак мужчины.
– Добрый день, Наталья Александровна. Как ваше здоровье?
– Да вот выкарабкиваюсь помаленьку, – почти не соврала Наташа.
– Это хорошо. – Наташе казалось: она видит, как Цветков улыбается. – Как там материал про милиционера? Что-нибудь получилось?
Наташа задумалась на секунду и потом уверенно соврала:
– Ага. По-моему, неплохая провокация. В смысле, провокация, конечно, но не плохая.
– Вся наша жизнь – сплошная провокация. – И снова Наташе показалось, что она видит улыбку Цветкова. – Хорошо. Ждем. Без ваших материалов газета выходит пресной.
– Спасибо.
– Наталья Александровна, я не забыл по поводу этого Артура. Но, увы, не получается так быстро, как хотелось бы: у этой эстрадной, с позволения сказать, звезды оказалась очень серьезная крыша. Но я прорабатываю вопрос.
– Спасибо.
