– Да, мы делаем то, что должны.
Ева встала и потянулась за своей кобурой.
– Уже уходишь? – спросил он.
– Ну, раз уж я рано встала, могу и начать пораньше.
– Ну, раз так, пожалуй, я прямо сейчас отдам тебе твой подарок. – Рорк проследил за сменой чувств на ее лице – удивление, досада, обреченность – и расхохотался. – А ты думала, я тебя просто так отпущу?
– Ладно, давай сюда, и покончим с этим.
– Как всегда, сама любезность. – К ее удивлению, он подошел к своему шкафу, извлек из него большую коробку и поставил ее на диван. – Ну, давай открывай.
«Еще одно модное платье», – с досадой подумала Ева. Можно подумать, у нее мало этих тряпок! Да у нее их столько, что хватит на целую армию модниц. Она в этой армии никогда не служила, она сама себе выписала белый билет. Но покупка нарядов доставляла удовольствие Рорку. Ладно, пусть хоть он порадуется.
Она открыла коробку, да так и застыла.
– Ой! Вот это да!
– Нетипичная реакция для вас, лейтенант, – усмехнулся Рорк.
Ева его не слушала. Она уже выдернула из коробки длинное черное кожаное пальто и зарылась в него носом.
– Черт! Черт!
Она повертела пальто в руках и надела на себя, пока он наблюдал. Пальто на дюйм не доставало до щиколоток. В нем были глубокие карманы. А кожа была мягкая и блестящая, как масло.
– Смотришься как картинка, – одобрительно заметил Рорк, чрезвычайно довольный тем, что Ева бросилась к зеркалу.
Пальто было мужского покроя – он специально такое выбрал. Никаких вытачек, отделок, фестончиков и других женских уловок. В этом пальто она выглядела потрясающе соблазнительно и в то же время строго. Даже как будто грозно.
– Да ладно тебе, пальто и пальто. Я его уделаю еще до конца смены, но ничего, пара-тройка боевых шрамов пойдет ему только на пользу. – Ева покружилась, и пальто взметнулось вокруг ее ног. – Классно! Спасибо!
– Всегда рад услужить.
Ева подошла к нему и поцеловала в губы. Рорк просунул руки под пальто и обнял ее. «Господи, до чего же хорошо вернуться домой!» – подумал он, но сказал другое:
– Тут есть куча внутренних карманов на тот самый случай, если кому-то понадобится спрятать оружие.
– Класс! Бакстер изойдет на дерьмо, когда я войду в этом прикиде.
– Ну, спасибо, умеешь ты найти нужные слова.
– А что я такого сказала? Нет, правда, классная вещь! – Ева еще раз поцеловала его. – Мне очень нравится. Ну, все, я пошла.
– Увидимся вечером.
Рорк проводил ее взглядом и подумал, что она похожа на древнюю воительницу.
Поскольку она пришла на работу чуть ли не за час до начала смены, Ева решила сперва заглянуть в кабинет доктора Миры. Как она и ожидала, Мира была на месте, а вот ее свирепой секретарши не было.
Ева постучала по открытой двери кабинета.
– Извините.
– Ева? Разве у нас назначена ранняя встреча?
– Нет. – Ева заметила, что Мира выглядит усталой. И грустной. – Я знаю, вы обычно приходите пораньше, чтобы разобраться с бумагами до начала работы. Извините, если помешала.
– Ничего страшного, входите. Вы по поводу Уилфрида?
– Хотела кое-что у вас спросить. – Ева чувствовала себя паршиво оттого, что приходится вести этот разговор с Мирой. – Посоветоваться насчет отношений между врачом и пациентом. Вы храните дела?
– Разумеется.
– Но, помимо работы на департамент, у вас есть еще и частная практика, консультирование, лечение и так далее. Вы ведете некоторых пациентов годами.
– Да, все так.
– И как вы храните дела?
– Я вас не совсем понимаю, Ева.
– Вы кодируете свой компьютер от несанкционированного доступа?
– Безусловно. Все файлы пациентов строго конфиденциальны. Это касается частной практики. Ну а к делам сотрудников департамента имеют доступ только те, кому положено.
– Ну а сами дискеты с файлами? Они тоже закодированы?
– Я ввожу дополнительный пароль для некоторых данных, если нахожу это необходимым.
– Вы пользуетесь шифром для записей?
– Шифром? – На этот раз Мира улыбнулась. – Это уже отдает паранойей, вы не находите? Вы опасаетесь утечек с моей стороны, Ева?
– Нет. Ну а если это не паранойя, зачем еще врачу вводить пароль в компьютер, дополнительный пароль для дискет и кодировать сами данные на дискетах?
Улыбка исчезла с лица Миры.
– Я предположила бы одно из двух: либо этот врач работает на такую структуру, которая требует подобной секретности, либо сами данные являются сверхсекретными. Можно предположить, что у врача были причины подозревать кого-то в попытке получить доступ к этим данным. Или документированная на дисках работа носила строго экспериментальный характер.
– Незаконный?
– Я не говорила этого.
– А вы могли бы так сказать, если бы не знали, что я говорю об Айконе?
– Повторяю, существует множество причин, которые могли заставить его закодировать данные.
Ева села без приглашения, чтобы ее глаза были на одном уровне с глазами Миры.
– Он давал пациенткам номера вместо имен. Все они были женщинами, все в возрасте от семнадцати до двадцати одного. По его специальности – то есть по пластической хирургии – почти ничего. Их всех тестировали и оценивали по таким параметрам, как познавательные способности, владение языками, художественные таланты, физические данные, спортивная форма. В зависимости от их успехов и достигнутого уровня проводимые с ними процедуры – какие именно, не уточнялось – либо продолжались, либо прерывались. Если они продолжались, все заканчивалось «размещением», и на этом каждый файл обрывается. Что это может значить?
– Не могу сказать.
– Ну, хоть предположите.
– Не мучайте меня, Ева. – Голос Миры задрожал. – Прошу вас.
– Ладно. – Ева вскочила на ноги. – Еще раз извините.
Мира лишь кивнула головой, и Ева поспешила оставить ее одну.
По пути в отдел убийств Ева вытащила из кармана сотовый. Было еще довольно рано, но она решила, что у врачей, как и у копов, фиксированного расписания нет. Поэтому она без зазрения совести разбудила доктора Луизу Диматто.
Луиза зевала вместо приветствия.
– Есть вопросы. Можем сейчас встретиться?
– Выходной. Спать хочу. Уйди. Далеко-далеко.
– Я к тебе приеду. – Ева проверила время. – Через полчаса.
– Я тебя ненавижу, Даллас.
Изображение на экране видеотелефона дрогнуло, потом рядом с личиком Луизы появилось красивое и заспанное мужское лицо.
– Я тоже!
– Привет, Чарльз. – Чарльз Монро был профессиональным половым партнером, но с Луизой его связывала настоящая любовь. – Через полчаса, – повторила Ева и отключилась, пресекая дальнейшие споры.
Она повернула обратно, решив, что будет проще подобрать Пибоди возле ее дома. Когда лицо Пибоди появилось на экране, волосы у нее были мокрые, и она прижимала к груди полотенце.
– Заеду за тобой через пятнадцать минут, – сказала Ева.
– Кто-нибудь умер?
– Нет. По дороге объясню. Просто будь… – Тут она увидела Макнаба, явно вышедшего из душа, и возблагодарила бога за то, что видеоэкран режет картинку как раз на уровне его груди. – Через пятнадцать! И ради всего святого, научись блокировать видео!
«Пибоди ухитрилась принять полную боевую готовность через пятнадцать минут», – с удовлетворением заметила Ева. Она стремительно выбежала из дома в своих дутых кроссовках, которые предпочитала всем другим видам обуви. В этот день они были темно-зелеными, под цвет куртки, в белую и зеленую полоску.
Она села в машину, и тут ее глаза округлились от удивления.
– Пальто! Вот это да! – ахнула Пибоди и потянулась его пощупать, но Ева шлепнула ее по руке.
– Не смей лапать мое пальто!
– А понюхать можно?
– Нос не ближе дюйма от рукава. Один раз.
Пибоди послушно потянула носом один раз и закатила глаза.
– Рорк вернулся домой раньше обещанного, да?
– А может, я сама его купила?!
– А может, молочные поросята летают на стрекозиных крылышках? Ладно, если никто не умер, почему мы так рано заступили на смену?
– Нужна медицинская консультация. К Мире я уже сунулась, но она реагирует болезненно: личные отношения с убитым. Вот я и задействовала Луизу как запасной вариант. Едем к ней.
Пибоди извлекла из сумки губную помаду.
– Дома не успела, – пояснила она, когда Ева покосилась на нее. – А если мы едем к Луизе, вдруг увидим и Чарльза?
– Весьма вероятно.
– Хочу принять товарный вид.
– А ход расследования тебя случайно не интересует?
– Одно другому не мешает. Могу слушать, думать, сопоставлять и принимать товарный вид. Сопоставлять и принимать, – повторила Пибоди.
Игнорируя процесс создания товарного вида, включавший в себя накрашивание губ, расчесывание волос и опрыскивание духами, Ева изложила информацию. Одновременно она боролась с уличным движением.
– Подпольные и, возможно, незаконные эксперименты, – задумчиво проговорила Пибоди. – Его сын должен быть в курсе.
