— Да вот, всё хочу сбрить, да жена не даёт, — с улыбкой косясь на супругу, пожаловался Алексей Алексеевич. — Нравится, говорит, ей… иногда, в некоторые моменты!
Людмила Николаевна кокетливо опустила глаза, подтверждая и вроде стесняясь некоторой интимности разговора. Бросила всё же короткий осуждающий взгляд на мужа. А он весело изобразил удивление: а что особенного я сказал, свои все.
— А я пробовал отпустить, — гася возникшую неловкость в разговоре, сообщил Александр Александрович. — Но не могу: и редкая она получается, и колючая. Трёх дней не могу выдержать — сбриваю. — С сожалением потёр голый подбородок. — Колется…
— Давайте-ка, друзья, поговорим всё же о Людмиле Николаевне. — Вернула разговор на исходную линию завкафедрой. — Вопросы есть, Людмила Николаевна?
— Да, — встрепенулась Людмила Николаевна. — Если можно.
— Конечно! — Разрешил Сташевский. — Я слушаю.
— Скажите, Александр Александрович…
Людмила Николаевна, невысокая, весьма женственная шатенка, чуть за тридцать, с причёской «карэ», аккуратным неброским макияжем, точно подчёркивающим её серо-зелёные, с лукавинкой глаза. Чуть заметный миндалевидный разрез глаз хоть и выдавал некоторое наличие восточный кровей, но не портил, скорее украшал лицо, придавая улыбке и взгляду особую кокетливую пикантность. Мягкая же обаятельная улыбка, с красным овалом губ, усиливали притягательность; открытая шея… нежный овал плеч… ухоженные руки и ногти, маникюр… Под тёмно-серым, строгого покроя облегающим жакетом, скрывалась невысокая грудь, тонкая талия и умеренной длины юбка того же цвета, что и жакет, на довольно округлых бедрах… дополняли приятный образ. Ещё, это Александр Александрович заметил сразу, как только она вошла, сильные икры ног, как у танцовщиц, и изящные маленькие туфли на тонком высоком каблуке. Некоторую ассиметричность в пропорциях фигуры в пользу верхней части, скрадывали зауженная юбка и туфли на высоком каблуке. Яркая, подвижная, кокетливая молодая женщина… обаятельная, соблазнительная. Это Александр Александрович отметил сразу.
— …какую идеологию вы вкладываете в своё предприятие?
— Вот как… идеологию! — удивился Александр Александрович неожиданному вопросу. Даже хмыкнул от удовольствия. — Я думаю… — продолжил через небольшую паузу, все ждали, — и не коммунистическую, конечно, но и не капиталистическую… скорее, старо-русскую, купеческую: честь, имя, достоинство. Чтоб было что оставить, что передать…
— О-о-о, солидно! — воскликнул Алексей Алексеевич. — А можно и мне с вами?
— Лёша, погоди ты шутить, мы же серьёзно говорим. — Нахмурила бровки Людмила Николаевна.
— И я серьёзно. Я не шучу. Я тоже так хочу.
— Ну так переходите к нам… — с готовностью предложил Александр Александрович, — в фирму.
— Я бы с удовольствием, да вот пенсия лётная не пускает.
— А мы заработаем деньги, купим вам «Ил-62», и летайте на нём командиром…
— А-а-а, опять командиром! — тоном обиженного ребёнка, получившим не ту конфетку, пожаловался Алексей Алексеевич. — А я как вы хочу, как предприниматели.
— Так нет проблем, я же говорю… — серьёзно ответил Александр Александрович.
— Лёша, ты меня рассердишь сейчас, — даже ножкой притопнула Людмила Николаевна. — Прекрати шутить! Александр Александрович, не обращайте на него внимания, он только что с полёта, ещё не отдохнул…
— А я думаю, почему у вас такой взгляд напряжённый… — Только теперь понял Сташевский, что его так смущало во взгляде пилота.
— Он же сутки не спал. — За мужа пояснила Людмила Николаевна.
— Да, уж!.. — с лёгким вздохом, грустно подтвердил Алексей Алексеевич. — Из Москвы всё время в ночь летишь.
— Понятно. Это тяжело, — согласился Сташевский и обратился к Людмиле Николаевне. — Так вас устраивает такая идеологическая платформа, нет?
— Вполне! — С готовностью ответила Людмила Николаевна.
— Нас… более чем… — ещё шире за супругу раскрыл смысл Алексей Алексеевич.
— Ещё вопросы есть?
— Есть! — Подключилась к разговору Елена Геннадьевна, завкафедрой. — А скажите, Александр Александрович, только честно, вы были членом партии… до перестройки? — С едва заметным подтекстом вбросила шар.
— Да, интересно! — Оживился и пилот.
— Нет! — с некоторой даже гордостью, отрезал Сташевский, и пояснил: — Не довелось. Не приняли.
— Как это не приняли, почему? — Заинтересовалась завкафедрой.
— Ну… — развёл руками Сташевский, — когда я хотел — они не хотели, когда они предложили — уже я не хотел. Так вот всё и получилось, к взаимному удовольствию.
— У-у-м, понятно… — будто сочувствуя, кивнул головой Алексей Алексеевич.
— Что ещё? — Сташевский весело оглядывает гостей — Спрашивайте, не стесняйтесь!
— А со всем остальным разберёмся в рабочее время… — торопясь уже, ставит точку Людмила Николаевна. — Если вы, Александр Александрович, не возражаете.
— Я не возражаю.
— Отлично. — Восклицает Людмила Образцова.
— И когда ей можно приступать? — Кивая в сторону супруги, спрашивает лётчик.
— Да хоть завтра. — Пожимает плечами директор.
— Договорились.
— Подождите, я что-то не поняла, а с зарплатой что? — Вспомнила свою задачу зав юридической кафедрой.
— Елена Геннадьевна, и это они тоже решат в рабочем порядке… без нас. Не обидят. — За Сташевского ответил Алексей Алексеевич.
— Пока всё трудно и не понятно, но… без проблем! — Подтверждает Александр Александрович.
— Кстати, а что вы сегодня с женой вечером делаете? — Вдруг, спрашивает Образцова.
— То есть?! — Не понял Сташевский.
— Если вы не заняты чем-либо более важным сегодня, мы с Алексеем Алексеевичем приглашаем вас с женой к себе в гости.
Пилот крутанул головой от неожиданности, но не подал вида, скорее наоборот, с готовностью поддержал:
— Да-да, обязательно. Мы любим принимать гостей… — подтвердил он. — Особенно хороших.
— Да! Приходите, пожалуйста, Александр Александрович, с женой, мы очень будем рады. Алексей Алексеевич даже плов умеет готовить! Он вообще всё вкусно готовит!
— Даже так? — Удивился Сташевский. — И где же вы так научились, Алексей Алексеевич?
— Где-где… Везде. По всей стране же летаем… То в Ленинград, то в Ташкент, то в Москву, то в Казань… Да и вообще, мне действительно нравится готовить.
— У него просто талант, ещё с детства. — Похвасталась мужем Людмила Николаевна.
— Ну уж, талант… — скромно опустил глаза Алексей Алексеевич, — мы ж кулинарных техникумов не кончали… Торты, например, не… Увы!
Все весело рассмеялись шутке и актёрским данным Алексея Алексеевича. Как, почти, Хазанов…
Так они и познакомились.
Большая доверительность отношений была достигнута и закреплена этим же вечером, в гостях у Образцовых. Стол был действительно украшен и узбекским пловом, и сибирскими пельменями, овощными и рыбными закусками из соленой и копчёной горбуши, стояла красная икра, красовалось импортное вино, была и водочка… Фрукты: яблоки, виноград. Конфеты в больших шоколадных наборах, кофе…
Чета Сташевских явно была удивлена, поражена и восхищена… и таким столом, и таким гостеприимством. Изобилие абсолютно дефицитных продуктов в городе, на столе Образцовых объяснялось, оказывается, легко и просто:
— Лёша же летает… — как о естественном, сообщила Людмила Николаевна.
— Много денег получает. — Продолжил Алексей Алексеевич. — Вот за это она меня и любит.
— Лёша! — опять, будто сердясь, шутливо прикрикнула на мужа Людмила Николаевна.
— Вот и правильно, давайте тогда за Лёшу этого и выпьем! — голосом тамады, с готовностью предложил Алексей Алексеевич. — А то всё за Люду, да за Люду!.. — и тут же, шутя наклонил голову к ней, мол, сдаюсь, не вели казнить, вели… Шутка!
Такая лёгкость отношений очень импонировала гостям. Людмила Николаевна всё время улыбалась, заразительно смеялась шуткам, ухаживала за гостями: предлагала, подкладывала то одно блюдо, то другое. «Лёша приготовил… и это тоже он, и это… а это вообще его любимое блюдо… Попробуйте!» Испачканные тарелки быстро заменяла чистыми, свежими… Была очень привлекательна в своём открытом, лёгком платье. А тонкая жёлтая цепочка на шее, с прозрачным камешком, и такими же серёжками в маленьких ушках дополняли праздничный гардероб хозяйки.
— А это что у вас? — указывая на прозрачные камешки в гарнитуре хозяйки, обратила внимание гостья, Татьяна, жена Александра Александровича.
— Это? А! — кокетливо касаясь ушка, как о пустом, с готовностью отреагировала Людмила Николаевна. — Так, бриллиантики… Маленькие! Видите? Но настоящие!
— О-о-о! — с уважением воскликнул Сташевский, хотя ничего особенного в этом не заметил. Совершенно прозрачные стекляшки, и, к тому же, действительно очень маленькие, меньше рисового зёрнышка. Он в этом совершенно ничего не понимал.
