– Это я с дачи еду, – успокоил я Вадика. Дачи у меня отродясь не было, но не объяснять же сейчас парню все преимущества одежды сантехника в черте города Москвы. Мал он еще и неиспорчен.
– Э-э-э, Яков Семенович… – прохныкал у меня из-под руки пожилой знаток изящных искусств. Он уже прекратил сопротивление и, видимо, решил попробовать со мной договориться. Но я равнодушно проигнорировал его хныканье и сказал, обращаясь только к Вадику:
– Погляди-ка на эту симпатичную пару. Только сейчас продавец книг заметил, что объятья мои – не такие уж дружеские, а выражение лиц у моих подопечных – на редкость кислое.
– А в чем дело, Яков Семенович? – недоумевающе спросил он.
– Хочу тебе представить виртуозов своего дела, – объявил я тоном циркового шпрехшталмейстера. – Филемон и Бавкида. Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна. В миру – супруги Паншины. Пенсионеры, бывшие труженики Союзгосцирка. Та-та-та-та-а-а, – я напел мелодию циркового марша. – Ап! – Жестом Кио я выхватил из стариковского пакета альбом Дали и метнул его на прилавок. От неожиданности бедный Вадик отпрянул и вытаращил глаза. – Ап! – Альбом Босха птичкой вылетел из-под куртки старика Паншина и плюхнулся рядом с Дали. – Только одно представление! Ап! – Из хозяйственной сумки мадам Паншиной высыпалась стопка самых дорогих женских романов: Сандра Питерс в голубом супере с золотом, Диана Скотт в целлофане, Лора Макмастер с тонким серебряным тиснением по коленкору цвета маренго.
– Но ведь это же… – ошеломленно прошептал Вадик. – Ведь я…
– Правильно, – согласился я. – Это у тебя бы вычли из зарплаты. В самом лучшем случае. А в худшем – еще и оштрафовали бы за халатность.
Вадик растерянно переводил взгляд со стопки украденных книг на притихших похитителей. И обратно.
– Это же… Это просто бессовестно! – воскликнул он, наконец. Наверняка интеллигентный мальчик знал слова и покрепче, но не мог себя заставить употребить их по отношению к людям в почтенном возрасте. С точки зрения законов улицы Вадик был «лохом» чистейшей воды. Быстро догадавшись об этом, старая сволочь Паншин вновь осмелился подать голос.
– Молодой человек, – с надрывом произнес он у меня из-под руки, обращаясь к Вадику, – простите нас Христа ради. Пенсии хватает только на хлеб и молоко…
– …А мы так любим читать… – немедленно заныла старуха Паншина.
– …А телевизор у нас сгорел… – в тон продолжил Паншин.
– …А дети нас совсем забыли…
– …А мы все болеем, еле ходим… Это был профессиональный слаженный дуэт. В гильдии кладбищенских попрошаек такие артисты – на вес золота. Чувствуются школа, навыки, опыт. Я увидел уже на лице сердобольного Вадика жалостливую гримасу. Все, решил я, пора прекращать концерт! Иначе того и гляди чуткий парень прослезится. Но только этот вымысел – отнюдь не из тех, над которыми стоит обливаться слезами.
– …А Мамонтов нам зарплату задерживает… – спел я, подстраиваясь к стариковскому дуэту.
Парочка мгновенно заткнулась. Вадик захлопал базами и уставился на меня.
– При чем тут Мамонтов? – удивленно спросил он.
– Все проще простого, юноша, – вздохнул я. Я бы даже развел руками, но в руках у меня были старые аферисты. – Кирилл Васильевич Мамонтов, шеф-директор фирмы «Титус», любит экономить на молодом поколении. Ты вот сколько, к примеру, у него получаешь?
Вадик назвал сумму. Мадам Паншина у меня под рукой еле слышно фыркнула. Сумма не вдохновляла.
– Всего-то? – присвистнул я. – Хотя да! Кирилл Васильевич наверняка пообещал тебе здорово прибавить, после испытательного срока. Верно?
Вадик кивнул. Он был ошарашен моей проницательностью.
– Но Кирилл Васильевич строго предупредил насчет недостач, – продолжал я. – Правильно? Потому что если у стажера концы с концами не сходятся, то стажер еще не созрел для большого жалованья. Логично?
– Ну да-а-а, – задумчиво протянул Вадик. Он был «лох», но вовсе не идиот. – Василич почти так слово в слово и сказал.
– Элементарно, Вадик, – усмехнулся я. – Сегодня у тебя была бы большая недостача. И еще одна, дня через три. И ты бы сам – подчеркиваю, сам! – согласился бы работать за эти гроши до конца мая и весь июнь.
– Так, выходит, эти двое… – До парня, наконец, дошло.
– Точно так, – подтвердил я. – Это, дружок, твои коллеги. Вы с ними, можно сказать, расписываетесь в одной мамонтовской ведомости. Только получают они раз в пять больше, чем ты. Оно и понятно: работа у них тонкая. Попадутся – можно и по загривку схлопотать. Но только они не попадаются, большие мастера. Раньше они на Леху Быкова работали, была такая фирма «Сюзанна». Потом «Сюзанна» схлопнулась, и я-то, грешным делом, понадеялся, что эти акробаты вышли в тираж… ан нет! Оказывается, их Кирилл Васильевич подхватил. То-то я смотрю, у него одни стажеры на лотках вместо продавцов… Знаешь, где еще у Мамонтова лотки?
Вадик утвердительно мотнул головой.
– Вот и отлично, – сказал я. – Сам я в мамонтовские дела лезть не буду, но тебе-то никто не мешает между делом поведать всем прочим об этих… старосветских помещиках…
Я разжал объятья, и парочка, почувствовав свободу, бросилась наутек. Старые ворюги были в отличной форме и летели как на крыльях. До меня донеслись обрывки смачной ругани.
– Я думаю, вы им польстили, – неожиданно произнес Вадик, глядя вслед парочке. – Никакие они не старосветские помещики… и не Филемон с Бавкидою. Я, может быть, с ошибками пишу, но Гоголя-то я читал. А к Овидию у меня даже иллюстрации есть…
Ну что за интеллигентный мальчик! – восхитился я про себя. Овидия читал, надо же! Куда бы мне его трудоустроить, подальше от господина Мамонтова? Кирилл свет Васильевич будет ведь теперь парня выживать, это точно. Может, в «Геликон» его определить? Они как раз ищут художника в штат…
– И кто же они, по-твоему, эти двое? – рассеянно поинтересовался я, погруженный в свои мысли.
– Понятно, кто, – объявил мне Вадик. – Это Лиса Алиса и Кот Базилио. Я ухмыльнулся:
– Похоже. Очень даже похоже, молодец! А господин Мамонтов, стало быть, Карабас…
В ту же секунду в башке моей что-то щелкнуло. Я идиот! Буратино. Карабас. Пудель Артемон… Ну, конечно!
Я бросил удивленному Вадику быстрое «Пока!» и рванулся к выходу из подземного перехода.
– Яков Семенович, да черт с ними! – крикнул лоточник мне вслед. Кажется, он вообразил, будто я камереваюсь догнать этих Кота с Лисой и еще наподдать им хорошенько. Однако я бежал вовсе не за ними, а к себе домой.
Пешеходная дорожка. Через кусты, так быстрее. Мой подъезд. Лифт. Моя дверь с бронированной табличкой. Ключ – в замочную скважину. Второй ключ – во вторую. И какого черта я навесил столько замков? И какого черта я вообще так спешу? Не терпится доказать собственную дурость?
Оказавшись в квартире, я захлопнул дверь, бросил на пол сумку и, не разуваясь, метнулся к книжной полке. Папки с досье – на пол. «Библиотеку приключений» – на пол, и вот я держу в руках потертый светло-зеленый том. Так и есть! Открытие грандиозное и бесполезное для дела.
Память меня не подвела. Я действительно видел раньше это длинное лицо с прозрачными глазами палача.
Видел неоднократно. В дошкольном и младшем школьном возрасте.
Долговязый человек, которого я заметил на крыльце филиала Службы президентской безопасности, был вылитый Дуремар из книжки про Буратино.
Глава четвертая
КОШКИ-МЫШКИ
Накануне вечером я могучим усилием воли заставил себя выключить телевизор на середине детектива и лечь спать пораньше – чтобы и проснуться пораньше. Зато уже в четверть седьмого я был на ногах, а в половине седьмого начал свою утреннюю разминку: двадцать приседаний, упражнения для пресса и пяток профилактических ударов по гнусной физиономии, намалеванной на старенькой боксерской «груше». Сегодня мне предстояло посетить одну хитрую контору, и, чем раньше туда попадешь, тем лучше для дела. Бог (он же Рок, он же Случай) подает в этой конторе только тем, кто рано встает. Поздно приходящим – кукиш. При любом начальстве режим работы был там неизменен; редкое постоянство в наше смутное время. Надо ценить.
К тому времени, когда «груша» получила свои законные оплеухи и настала пора есть кашу, слушать радио и пить чай, у меня еще оставался неплохой запас времени. Однако все-таки не такой большой, как я надеялся. Поэтому я скрепя сердце допустил отступление от своего ритуала: выпил только чая, зажевал каменной батоньей горбушкой, а по «Эху столицы» прослушал только краткий дайджест новостей и прогноз погоды. Так, ясненько: курс доллара колеблется, на Кавказе – постреливают, помощник Президента Батыров сказал речь на открытии выставки Рене Магрита в Третьяковке. День обещал быть теплым, не дождливым и безветренным, – очевидно, мэрия все-таки не удержалась от взятки Мосгидромету, и тот, в свою очередь, не поскупился на обещания. Нет, господа мои, неожиданно подумал я, выходя из дома, в напористости нашего дорогого мэра есть нечто ободряющее и освежающее. Любит мужик свой пост, держится за него руками и ногами – и от любви этой и городу кое-что перепадает. В каждом киоске есть что выпить-закусить, в каждом подземном переходе – пожалте, газеты на любой вкус. Троллейбусы ходят, на остановках – урны в виде пингвинов… Правда, единые проездные стоят уже половину месячной зарплаты, но ведь вовсе не обязательно их покупать. А смекалка на что?
