Черная дрянь на кончике кости – яд, вызывающий страшную боль перед смертью. И кончик этот притягивал взгляд, как ни верти головой, сколько ни закрывай глаза. И нестерпимо чесалось родимое пятно.
А ведь девчонка лжет. Никакого тайгера Зил не освобождал, и потому не заслуживает смерти в муках! Он еще должен найти мать с сестрой и отомстить за отца!
Зил открыл рот, – пусть знают, что он думает о доверчивых рыбаках, поверивших вздорной девчонке! – но его опередила Ларисса.
– Ортис, этот парень, этот предатель… Он спас женщин от рептилусов? В его честь накрыли стол? – ей вроде как забавной показалась эта очевидная для нее глупость.
Ортис замер и, скривившись, мол, нельзя говорить под руку палачу, медленно повернулся к Лариссе.
– Верно, – кивнул он. – Парень предупредил баб, затем направил лодки на жаб и скинул на них сети. Хороший парень, тонжерра для такого не жалко. Так я подумал, когда его увидел. Но теперь… Спасибо, деточка, ты помогла нам избежать страшной…
Блондинка резко сменила тему:
– А как мой отец, Ортис? Что с папочкой? Как его здоровье?
– Староста плох, как и прежде, – на лице тощего появилось напускное выражение озабоченности, а в голосе явственно прозвучала плохо скрытая радость. – Твой папочка, Ларисса, наша надежда, наша защита, не встает совсем. Облегчения, пока тебя не было, не случилось. Вот так-то, деточка моя, вот так…
Пока тощий говорил, местные ребятишки подобрались к Зилу и, выкрикивая наивные детские ругательства, принялись лупить его палками и швырять в него гальку.
На соседней лестнице заворочался, зашипел рептилус, которого леший должен был казнить, да смалодушничал.
– Эй, чистяк, ты верно сказал: «Хороший день для смерти». Сдохнешь раньше меня! – рептилус зашелся тихим лающим смехом. Громче выражать радость ему не позволяли веревки, передавившие грудь.
– А из твоей шкурки, жаба, сошьют отличные сапоги, – Зил улыбнулся ему так радостно и широко, что губам больно стало и челюсти едва не свело. – Для владыки Моса. Одна пара у него есть, я лично видел. Ты будешь на подмену.
Речи лешего не понравились не только полукровке, – тот сильнее задергался и яростнее зашипел – но и щукарцам.
– Что ты там бормочешь про князя, падаль?! – к нему шагнул престарелый ловец вьюнов и ударил по лицу дрожащей ладонью сплошь в пигментных пятнах. – Не смей поминать князя, светоча, опору нашу!
– Кто-нибудь, заткните ему рот! Ортис, чего ты медлишь?! – раздалось со всех сторон. Людей, готовых выпить с лешим из одной братины, чествовавших его за столом, будто подменили: вместо улыбок и смеха – перекошенные рожи и скрежет зубовный.
– Я не предатель, – едва слышно прошептал Зил, потому как в горле стало сухо. – Я свой. Очнитесь, чистокровные. Что вы делаете?..
Его слова лишь раззадорили щукарцев: тычки и пощечины стали ощутимее, лешего разве что ножами еще не резали и вилки под ногти не втыкали. Он был обречен. И тем сильнее ему хотелось вырваться из западни.
Ортис поднес отравленную кость к его лицу:
– Ты будешь умирать долго-долго. А начнем мы с твоих глаз. Целых два глаза – это слишком много для одного предателя.
Помеченный черным кончик кости приблизился настолько, что Зил почувствовал, как острие коснулось влаги на поверхности зрачка. Толпа радостно заулюлюкала. А вот Ларисса почему-то смотрела на пленника неуверенно и даже вроде бы с сочувствием, будто не по ее обвинению его вот-вот казнят.
В воздухе над щукарцами – не иначе лешему из-за волнения померещилось – повисла зеленоватая, едва различимая дымка, а потом резко, будто перерубили опоры, ее державшие, она рухнула на толпу, мгновенно окутав собой рыбаков и их жен, только детей не достала, потому что они ниже ростом. Зажав ладонями рты и носы, малыши в страхе ринулась прочь. Да и было чего бояться – вон лица родителей превратились в каменные маски: ни одна мышца не дернется, губы чуть разомкнуты, глаза не моргают. Вдох – потоки спор ворвались в щели ртов, втянулись в ноздри. Выдох – и щукарцы молча в едином порыве опустились на колени.
Завораживающее зрелище. У Зила холодок прошел по спине. Значит, ему все-таки не привиделась зеленоватая дымка. Это споры были в воздухе, пыльца какая-то, способная влиять на сознание чистокровных. Все взрослые щукарцы разом лишились воли, Ортис тоже. Одна лишь Ларисса замешкалась, оказав сопротивление пыльце: ее лицо стало бесстрастным не сразу – целый миг глаза девушки яростно блестели, затем на лбу выступили капли пота и ярко-фиолетовые радужки потускнели, и только тогда, присоединившись к сородичам, она хлопнулась на колени.
Как только все щукарцы подчинились неведомой лешему силе, зеленое облачко устремилось к нему самому.
Вдохнув побольше воздуха, он дунул на облачко – его отнесло от лица всего на четверть меры и тут же швырнуло обратно. Зеленая пыльца прилипла к куртке и, просочившись в прорехи в ней, прилипла к коже – Зил сразу почувствовал жжение. И тотчас пыльца проникла в рот, набилась в нос. Она была везде! И нестерпимо захотелось слезть с лестницы и уйти. Куда? Неважно! Пыльца подскажет!
Да это же зов! Где-то рядом есть сильный ментал, умеющий пыльцой неизвестного Зилу растения подчинять людей. У ментала этого страшный дар, он способен безжалостно сломать волю любого. Вот и Зил с радостью подчинился бы ему, если б не был привязан к лестнице.
Мышцы Зила свело от напряжения, они стали тверже древесины железного дерева. В голове зашумело, глаза заволокла багровая пелена. И пусть. Главное, что веревки из водорослей, хоть и были они крепки, с треском лопнули. Там, где путы впивались в плоть, кожу разрезало до мяса. Из ран на утоптанную землю площади брызнула кровь. С лестницы Зил свалился, точно мешок с прошлогодним картофелем, выброшенный в компостную загородку.
Однако долго валяться зов ему не позволил.
Зов поднял Зила и повел, переставляя за него ноги, управляя им, точно куклой. Так что прав оказался торговец марионетками из Моса, когда предрек, что такое с Зилом обязательно случится.
Он отчаянно сопротивлялся, хотя внешне его борьба никак не проявилась. Бой с чужой волей происходил в его разуме, в том ментальном пространстве, которое он использовал, когда нуждался в помощи растений и где также обитал дар врага. Зил отлично видел тонкие нити, связывающие его сознание с окружающим миром. Эти нити были облеплены мерцающей зеленой слизью, под весом которой провисли так, что в любой момент могли порваться. Это надолго, а то и навсегда, лишило бы лешего его дара. Чтобы избежать этого, он изо всех сил – в голове будто хлопок взорвался, его стошнило – дернул за нити, и те завибрировали, сбросив с себя пласты слизи. Чуть облегчив давление на них, Зил даже сумел споткнуться, а еще через пару шагов он вообще остановился, совладав-таки с чужим зовом.
Он закашлялся и, прочистив горло, выплюнул зеленую слизь. И всю без остатка пыльцу выдул из носа.
– Я тебя победил, бурая ты гниль… – прошептал Зил, обращаясь к могущественному менталу.
Он улыбнулся и даже рассмеялся бы, если б его не кольнули острым меж лопаток.
Медленно обернувшись, он увидел Лариссу с ножом в руке.
– Я вырежу твой позвоночник и засуну тебе в рот, если хоть дернешься или сбавишь шаг, – бесстрастно пообещала она. Глаза ее при этом были поблекшими, ничего не видящими. Блондинка себя не контролировала: не она угрожала Зилу, а тот, кто подчинил ее волю.
Все, как один, щукарцы поднялись с колен и слаженным строем, в ногу, – левой-правой – двинули к лешему. На каменных лицах застыло одинаковое сосредоточенное выражение, выпученные глаза не моргали. Они были точно один человек в разных телах одновременно. «Так проще управлять ими», – понял Зил. Когда все одинаковые, неотличимые – легче всего сделать людей заодно и заставить их работать на себя и совершать самые гнусные поступки.
– Вперед, – скомандовал неведомый ментал голосом Лариссы.
Леший подчинился. Из разрезанных веревками мышц текла кровь. С такими ранами ни один нормальный человек не сделал бы и шагу, но Зил шел, как ни в чем не бывало. Все благодаря тонжерру, гостинцу Ортиса. Крепкая штука этот тонжерр, действенное болеутоляющее с долгим эффектом.
В сопровождении Лариссы – ее тела, вооруженного ножом, – Зил выбрался из поселка. Толпа таких разных и таких пугающе одинаковых щукарцев остановилась у последнего дома на сваях. Хозяин больше не нуждался в их услугах или просто устал управлять ими. Очнувшись от забытья, люди молча двинули по своим делам, избегая смотреть соседям в глаза.
Самое время напасть на вздорную девчонку, отобрать у нее нож и отшлепать ее по упругой попке. Вот только Зила шатало, пару раз он едва не упал – колени подгибались, мышцы будто превратились в студень. Истечь кровью до смерти – вот, что грозило ему. Но при этом он чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Даже воспоминания о гибели бати Лиха не могли испортить его отличное настроение. Улыбка сама растягивала губы. Ха-ха, отшлепать! Вот бы Зилу еще кусочек тонжерра!..
