На экране видеофона шефа маячила фигура в мундире чиновника Бюро брачных союзов.
— Вы желаете подать нам жалобу? — спросил фигуру Дирдон.
— Глаза бы мои вас не видели, — возопило Бюро супружеских союзов. — Это какое-то узаконенное жульничество! Это же какая-то дичь с этим новым законом. Я понимаю, что можно запатентовать какое-нибудь произведение искусства или изобретение. Но распространять это на разговорную речь, на самые обычные обороты речи…
— Минуточку! — прервал его Дирдон. — Я полагаю, что вам случалось покупать поздравительные открытки?
— Случалось, ну и что же?
— А чем они, по-вашему, являются? Просто кусками бумаги с парой слов, выражающих какое-либо чувство. С несколькими словами, которые каждый может сам…
— Естественно, что любой кретин сумел бы лучше выразить свои чувства, чем эти дрянные открытки.
— И, несмотря на это, вы их иногда покупаете?
— Да… бывает…
— А почему?
— По-видимому, потому, что они избавляют меня от необходимости писать, — пробормотал тот.
— Согласен. Но вы ведь платите за эти несколько дурацких слов. И платите добрыми солидными кредитками. Потому что открытки эти запатентованы и охраняются законом. Так почему же отказывать в правовой защите собственнику выражения в тех случаях, когда кто-либо использует это выражение в разговоре?
— Но ведь я вовсе не собирался нарушать закона о патентах! — воскликнул человек на экране. — Я и не подозревал, что выражение это запатентовано. Да и откуда мне было знать? Их прибывает с каждым днем, ежедневно кто-то заявляет о своем исключительном праве! Еще немного, и уже не останется ни одного свободного слова!
— Вот и неправда, — возразил Дирдон. — Закон о регистрации — это подлинное благодеяние для общества. Параграф семь в качестве непременного условия опатентования ставит тривиальность выражения. При этом назначаются штрафы за банальность и пошлость, что, конечно, является делом справедливым и полезным. Вы сами должны стыдиться пошлых и тривиальных выражений и поэтому должны испытывать только благодарность к нашим контролерам. Они заставляют вас выбирать слова и продумывать их перед тем, как произнести вслух.
— Послушайте, вы, надутый болван…
— Вот видите, — продолжал Дирдон в ораторском запале, — вы уже сейчас обогащаете ваш язык, проявляете словотворчество, отказываясь от избитых оборотов речи!
Бюро брачных союзов с отвращением поморщилось.
— Черт с вами, ничего тут…
«Дзинь!» — прозвенел контролекс Джеса.
Чиновник Бюро брачных союзов только глухо застонал, когда увидел контролекс Джеса, на котором вспыхнул красный огонек. Новое нарушение! Джес весело улыбнулся и включил громкоговоритель.
— М-зет, Р-14, — послышался механический голос. — Восемь часов тридцать минут. Контролекс 27965 регистрационного Контролера Джеса зафиксировал нарушение…
Чиновник Бюро брачных союзов, фигура которого маячила на экране видеофона, закрыл ладонями уши. Минуту спустя он опустил руки и тупо глядел на шефа и контролера. Дирдон насмешливо улыбался, одобрительно поглядывая на Джеса.
— Сколько с меня? — спросило Бюро.
— Десять кредиток за употребление выражения «черт с вами», — ответил Джес. — Счет мы вам вышлем.
Когда Джес, наконец, отошел от окна, лицо Дирдона сияло благодушием.
Выйдя из поля зрения шефа, Джес недовольно поморщился: подобные трюки хороши для новичков или для тех, кто старается лишний раз попасться на глаза начальству, но в его положении не было выбора.
Он поздоровался с несколькими сотрудниками, но в разговоры с ними не вступал. Он не смог бы настроиться на веселое настроение тех, кто со смехом рассказывал, как ловко им удалось поймать различных нарушителей. Джес подошел к цилиндрической стене, подключил свой контролекс и нажал кнопку с надписью «Пополнение реестра». Он подождал, пока жужжание утихло, что означало: запоминающее устройство прибора пополнилось всеми выражениями, которые в последнее время были занесены в список запатентованных. Потом Джес зашел в реквизиторскую, где выписал требование на футляр для счетчика засоренности воздуха, в котором он замаскировывал свой контролекс. Чья-то рука коснулась его плеча.
— Как дела? — окликнул его контролер Платт, худощавый и франтоватый тип, к которому Джес испытывал искреннюю неприязнь. — Я как раз возвращаюсь с ночного дежурства. Можешь поздравить меня с недурным уловом.
— Поздравляю! — неохотно отозвался Джес. Платт специализировался по нарушениям в окрестностях парка и озер, где влюбленные все еще продолжали повторять слова, уже давно не новые, но все еще не утратившие свою ценность.
— Моим неисчерпаемым источником кредиток был старый почтенный свист, который издавна многие издают при виде женщины. Оплата — сто кредиток.
— Но ведь это вовсе не выражение! — поразился Джес.
— Нет, но ни в тривиальности, ни в пошлости ему не откажешь. Вот его и внесли в патентный реестр.
— Ничего себе! В следующий раз мы вдруг узнаем, что под охраной закона состоит глубокий вздох или звук поцелуя.
Платт расхохотался, плененный подобной перспективой. И пока Джес, морщась, прилаживал контролекс к футляру счетчика засоренности воздуха, Платт потчевал его дальнейшими подробностями своей ночной охоты, которая принесла ему неплохой заработок:
— Заметил я одну дамочку. Очень недурна! Сидит она, голубушка, с каким-то типом в парке на лавочке. Объятия у них идут полным ходом! И тут она говорит: «Знаешь ли, это мой первый поцелуй!» Тррах — и пятьдесят кредиток штрафа! Еще одну пару я застал в лодке у берега. Обстановочка — луна, озеро… Этот ее тип и говорит: «До сих пор я и не думал о женитьбе, но теперь…» Нe успел он сделать предложение, а тридцать кредиток ему уже пришлось выложить. Да, неплохая жатва! В последние дни в реестр внесли целую кучу душещипательных словечек, а об этом еще никто не знает!
— Недурная идея! — проворчал Джес, который, с одной стороны, не любил наживать себе врагов, а с другой — не хотел откровенно говорить, что он думает о подобных источниках заработка. — Я, правда, составил себе на сегодня другой план. Но идея эта недурна, и я при случае ею воспользуюсь.
— А куда ты сейчас отправляешься?
Джес с облегчением услышал резкую трель звонка, которым оповещали контролеров, что пора, наконец, бросать сплетни и отправляться в погоню за нарушениями и прибылями предприятия. Толстый чиновник, сидящий на балконе, откуда был виден весь зал, с возмущением отметил, что сегодня, как обычно, никто не обращает внимания на сигнал. Он нажал кнопку на своей таблице, и зал начал наполняться газом с отвратительным запахом. Контролеры поспешно хватали приборы и выбегали наружу.
