Рассказ о методах, с помощью которых можно избежать или развеять негативные эмоции, выходит за рамки этой маленькой книжки, могу лишь напомнить, что говорилось в первом разделе. Когда сознательное "Я" страдает от таких эмоций, как страх, гнев, беспокойство, горе, зависть, честолюбие, вероятно, что разум и тело также будут страдать. И чаще всего нарушается одна из психофизических функций: зрение. Негативные эмоции влияют на него или прямо воздействуя на нервную, железистую и кровеносную системы, или косвенно – частичным снижением работоспособности разума. Отнюдь не выдумка, что люди становятся "слепыми от ярости", что от страха "темнеет" в глазах, что от горя можно "оцепенеть" настолько, что теряется способность видеть и слышать, и это становится причиной многих несчастных случаев. Отрицательные эмоции не проходят быстро и бесследно. А если они достаточно интенсивны и затягиваются на долгий срок, у человека могут появиться серьезные органические нарушения, например, язва желудка, туберкулез, коронарная болезнь, а также длительная дисфункция зрительных органов, умственная и физическая недостаточность, нервные мышечные напряжения и аномалии рефракции. Любой, кто желает нормального зрения, должен поэтому делать все возможное, чтобы избежать или избавиться от этих вредных переживаний, и одновременно развивать зрительные способности, позволяющее полностью или частично свести на нет их гибельное воздействие на глаза и разум.
Теперь рассмотрим те психические препятствия нормальному зрению, которые теснейшим образом связаны с самим зрительным процессом.
Некоторые негативные эмоции, влияющие на процесс зрения, уже были обсуждены. Так, я описал страх перед светом и то, как он может быть изгнан; я также упомянул, что зрительная жадность, это чрезмерное желание видеть слишком много и слишком хорошо, ведет к неправильно направленному вниманию и вглядыванию; и я подробно, на многих страницах повествовал о методах, помогающих искоренить эти плохие привычки и развеять порождающие их эмоции.
Но существует еще один страх, сопряженный в умах страдающих от нарушенного зрения с самим процессом зрения и ответственный до некоторой степени за сохранение зрительных дисфункций. Я имею в виду страх не увидеть как следует. Давайте проследим генеалогию этого страха. Способность видеть – при нормальном и естественном развитии – приобретается бессознательно на заре человеческой жизни. Но из-за физических болезней или, что бывает чаще, из-за психических напряжений хорошие зрительные привычки утрачиваются; нормальное и естественное функционирование заменяется ненормальным и неестественным, ум теряет квалификацию интерпретатора, физическая структура глаза нарушается. И вот результат: зрение портится. Из-за пониженного зрения возникает некое мрачное предчувствие; люди, которые плохо видят, боятся, что завтра они будут видеть еще хуже. Это ожидание, полное страха, вскармливает пессимизм, стойкое убеждение, что для них нормальное зрение невозможно.
Такая убежденность парализует разум и глаза тех, кто ей поддался. В каждую новую зрительную ситуацию они вступают со страхом, боясь или даже веря, что не увидят. В итоге, отнюдь не противоестественном, они и в самом деле не видят. Вера – могучий стимул, вера горами движет, поэтому вера в собственное бессилие не даст поднять и соломинки…
В зрении, как и во всех других видах психо-физической деятельности, необходимо выработать в себе сочетание уверенности с незаинтересованностью: уверенности, что мы способны и можем достичь успеха, а незаинтересованности – на случай неудачи. Мы должны быть уверены, что непременно, добьемся успеха, если будем использовать надлежащие средства и запасемся терпением; но мы не должны чувствовать себя разочарованными или раздраженными, если и на этот раз нам не удалось достичь успеха.
Наличие уверенности без противовеса незаинтересованности может быть столь же губительно, как и ее отсутствие, ибо в случае провала она обрушит на вас массу негативных эмоций, а те, в свою очередь, увеличат вероятность неудач.
Для человека со зрением ниже нормального правильная внутренняя позиция может быть сформулирована примерно так: "Я знаю, что нарушенное зрение теоретически может быть улучшено, и если я восстановлю свои зрительные способности, я смогу улучшить нарушенное зрение. Я учусь зрительным способностям всякий раз, как смотрю, и, вероятно, буду видеть лучше, чем раньше; но оттого, что я пока не вижу так хорошо, как мне бы хотелось, я не буду чувствовать себя несчастным, а буду продолжать трудиться до тех пор, пока лучшее зрение не придет ко мне".
ПАМЯТЬ И ВООБРАЖЕНИЕ
Способность восприятия зависит, как было уже сказано, от количества, качества и полезности предшествовавшего опыта. Но прошлый опыт существует для нас только в памяти. Поэтому правильней сказать, что восприятие зависит от памяти.
С памятью тесно связано воображение, которое преобразует воспоминания, созидая из реально пережитого новые конструкции, отличающиеся от всего реально испытанного в прошлом. Способность разума интерпретировать ощущения находится в такой же мере под влиянием воображения, как и памяти.
То, насколько восприятие и, соответственно, зрение зависят от памяти и воображения, является делом повседневного опыта. Мы видим знакомые вещи более четко, чем то, о чем у нас нет воспоминаний, а когда – по причине стресса или эмоционального возбуждения – наше воображение более активно, чем обычно, часто случается, что мы более интерпретируем ощущения объектов, которыми занято наше воображение, нежели ощущения, поступающие из внешнего мира.
Старая швея, которая ни аза не разберет без очков, видит, однако, достаточно, чтобы вдеть нитку в иголку. Почему? Потому, что она более знакома с иголками, чем с буквами.
Студент наталкивается в учебнике на непривычный технический термин или на фразу из неизвестного ему языка. Буквы, из которых состоят незнакомые слова, точно такие же, какими напечатан весь учебник, и тем не менее, видеть их определенно труднее. Почему? Потому что основной текст написан на родном и понятном английском языке, а эти неудобочитаемые – на греко-латинской тарабарщине.
Человек целый день крутится в своей конторе как белка в колесе и не замечает усталости, а вот в музее выматывается за какой-нибудь час и возвращается домой с раскалывающейся головой. Почему? Потому что на работе он следует заведенному распорядку, имея дело с обычными для него бумагами, тогда как в музее все является чужим, новым и странным.
Или возьмем случай с дамой, которая страшно боится змей и однажды обрезок шланга принимает за огромную гадюку. Ее зрение, как показала проверка по таблице Снеллена, вполне нормально. Почему тогда она видит то, чего нет? Потому, что ее воображение привыкло использовать воспоминания о змеях, чтобы, создавая пугающие образы этих тварей, упреждать реальную опасность; в данной ситуации ее ум, под влиянием воображения, неправильно интерпретировал ощущения, связанные со шлангом, и дама живо увидела в нем "гадюку".
Таких примеров можно приводить бесконечное множество. Не остается никаких сомнений в том, что восприятие, а следовательно, и зрение зависят от памяти и – в меньшей степени – от воображения. Мы лучше видим те вещи (или похожие на них), о которых у нас есть хороший запас воспоминаний. Чем более точны эти воспоминания, чем более доскональное и аналитическое знание они воплощают, тем лучше (при прочих равных) будет зрение. Правда, зрение может быть лучше даже при прочих неравных. Так, ветеран микроскопист может иметь худшее зрение (если ссылаться на таблицу Снеллена), чем студент-первокурсник, которого он учит. Тем не менее, когда он садится за свой инструмент, то, благодаря богатому опыту и точной памяти похожих объектов, видит препарируемый объект намного яснее и четче, чем может новичок.
То, что восприятие и зрение зависят от предыдущего опыта, закрепленного в памяти, есть истина, признаваемая всеми. Однако я знаю только одного человека, который сделал из нее серьезные (я называю их утилитарными и терапевтическими) выводы; это д-р У. Г. Бейтс. Он был первым, кто задал вопрос: "Как может быть использована эта зависимость для улучшения зрения?" И задав его, он не успокоился до тех пор, пока не нашел ряд простых и практических ответов. Его последователи также внесли свою лепту в создание методик по улучшению зрения путем работы с памятью и воображением. Здесь я расскажу о самых действенных из этих упражнений. Но прежде еще несколько слов о некоторых чертах этой наиболее таинственной психической силы: памяти.
Для нас, стремящихся восстановить зрительные способности, наиболее важная особенность памяти, возможно, заключается в том, что она плохо работает при напряжении. Каждому знакома ситуация, когда в разговоре со знакомым вдруг обнаруживаешь, что никак не можешь вспомнить его имени. Но если человек мудр, он перестанет напрасно силиться и позволит разуму погрузиться в состояние бдительной пассивности: велики шансы, что имя добровольно всплывет на сознательный уровень. Как видно, память работает лучше, если разум находится в состоянии динамического расслабления.
