Мальчик будто снова стоял перед тем старым дубом в лесу, но сейчас ему было в тысячу раз больнее.
– Я недостаточно силен, – проговорил Холт. – Подожди. Держись, и я…
– Помоги остальным, – прошептал Иона.
Он бормотал что-то еще, но разобрать было ничего нельзя. Мальчик приложил ухо к губам отца, стараясь хоть что-то расслышать.
– Я люблю те… – Последнее слово отца превратилось в один долгий, последний вздох.
И мир вокруг застыл. Холт крепко прижимал Иону к себе, отказываясь отпускать. Снова и снова он повторял «нет, нет», словно это могло что-то изменить.
Его душа переполнилась горем.
Снаружи, точно раненное животное, взвыл Эш. Холт тоже хотел зарыдать вместе с ним, но он только крепко стискивал и баюкал в объятиях тело отца, укачивая его как ребенка.
Лучше бы он горел заживо. Даже холодная сталь, разрывающая плоть, не причиняла такие страдания. Только такая боль невыразимая, истинная, глубокая оставляет невидимые шрамы, которые никогда не заживут. Боль, в сравнении с которой даже смерть кажется избавлением.
Как долго он просидел там? В какой-то момент Холт заметил, что его окружили люди. Они что-то шептали и пытались забрать у него отца.
– Нет, – твердо сказал он, и на его ладони вспыхнул свет.
Они заберут отца и сожгут. Бросят тело в тот костер, от которого в небо поднимается гигантский столб дыма.
– Назад, – предупредил подросток, и его оставили в покое.
Холт снова обмяк, не зная, что делать сейчас.
– Холт. – Голос Эша был живительным бальзамом, льющимся на его раны. – Холт, ты сделал все, что мог.
– Я опоздал.
– Мы опоздали.
– Я… Я был недостаточно силен.
– Мы были недостаточно сильны. Это не твоя вина.
– Я оставил его.
– Чтобы спасти меня… – сказал Эш. Дракон разделил с ним тяжкое бремя вины, что сейчас разрывала сердце Холта. – Мы должны сделать так, чтобы его уход не оказался напрасным.
– Как?
– Мы должны вылечить всех, кого сможем.
И отец просил его о том же. «Помоги остальным», – сказал он.
– Что, если я не смогу никого спасти? – вслух спросил Холт.
Его голос прозвучал неожиданно громко. Испуганные люди еще больше съежились и забились в свои углы.
Эш, должно быть, услышал Холта даже через две стены, потому что продолжил настаивать:
– Мы спасем всех, кого можем.
Холт поднял трясущиеся руки.
– Даже если так, как мы выберем: кому жить, а кому умереть?
Его сердце снова заколотилось. Если бы Броуд дал ему другое яйцо, и Эш никогда бы не вылупился? И все, что произошло потом, было лишь цепью случайностей. Это открытие ошеломило Холта.
Хаос. Все это хаос.
Возможно, жесткий порядок вещей все же был правильным путем, мрачно подумал подросток. Никаких сомнений. Никаких собственных мыслей. Делай то, что до тебя делали другие, делай то, чего от тебя ждут. Задавать вопросы – значит, открывать двери, что ведут к другим дверям. Сами вопросы были хаосом.
Холт стал причиной хаоса и был наказан за это.
– Вставай, Холт, – настаивал Эш. – Ты мой, а я твой. Вставай и продолжай сражаться, а я буду сражаться вместе с тобой.
Ощутив прилив мужества, который передался ему по их связи. Холт стиснул зубы. Кивнул самому себе и поднялся. Он обвел взглядом кухню этой захудалой таверны, забитую людьми, с трудом узнавая изуродованные болезнью, искаженные страхом лица, обращенные к нему.
– Теперь у меня есть магия. Она может помочь, если Зеленая Гниль еще не слишком распространилась. Идите за мной.
Холт поднял тело своего отца, выпрямился, глубоко вздохнул и сделал первый шаг. Затем еще один.
Когда он проходил мимо своих бывших соседей из Крэга, они бросились к нему. Но подросток велел им набраться терпения и следовать за ним наружу.
Выйдя на улицу, Холт увидел, что она почти пуста. Лишь немногие отважились остаться у таверны, да стайка детей не спускала глаз от Эша, держась на безопасном расстоянии. Дети были так больны, что были не в силах стоять и сидели прямо на мостовой. Одна смелая девочка двинулась к Эшу и протянула к дракону руку, но мать, хромая, подошла к ним и увела ее назад.
– Они не позволят мне помочь.
– Они боятся, – сказал Холт.
Эта девочка выглядела почти здоровой, лишь в одном глазу у нее появился зеленый оттенок. Все еще держа отца на руках, подросток громко сказал:
– Все в порядке. Эш здесь, чтобы помочь.
Мать девочки выглядела напуганной, но, осмотрев чистую одежду и доспехи Холта и снова взглянув на Эша, отпустила дочь.
– Подними руку, – попросил ее Холт.
Малышка послушалась, и Эш нежно прижался мордой к ее ладони, как когда-то сделал с Селией Смит.
Вспышка света. Крик матери… и девочка была вылечена. Ее зараженный глаз стал фиолетовым с серебристыми крапинками.
Зрители начали возбужденно перешептываться.
– Вот видишь, – сказал Эш, – у нас получается.
Холт кивнул. Он тоже хотел помочь, но не мог расстаться с отцом.
– Дай его мне, сынок, – сказал кто-то. Холт обернулся.
Это был мистер Монгер. Он и еще несколько жителей Крэга с сочувствием смотрели на него.
– Мы позаботимся о нем.
Холт шмыгнул носом.
– Не уносите его. Оставайтесь с ним здесь, чтобы потом я мог забрать его с собой.
– Хорошо, – кивнул мистер Монгер. – Так и сделаем.
Эш подошел ближе и уткнулся носом в бок Холта. Тот в последний раз взглянул на лицо отца, судорожно вздохнул и, передав тело мистеру Монгеру, сразу же отвернулся, чтобы сосредоточиться на том, что ему предстояло сделать.
В одной руке он собрал лунную магию, другой погладил Эша.
– Ну что, малыш, за работу?
Призраки прошлого
Талия мчалась по дворцу, точно зная, куда направляется. Сановники, рыцари, стражники и придворные льстецы: все без исключения кланялись ей или приветствовали, каждый на свой манер. Никто не понимал, какие почести должны быть оказаны принцессе, ставшей Всадницей. Добежав до королевских апартаментов, девушка остановилась проверить, что рядом никого нет.
Доказательства, которые оставил ей Леофрик, были ключом ко всему. Они могли убедить Озрика и придворных. Если повезет, внутренняя угроза будет вовремя устранена.
Прочитав последние слова письма, Талия сразу поняла, на что намекал ее брат.
«Если со мной что-то случится, ты найдешь все необходимое там, куда не может добраться даже Скверна».
Леофрик тщательно подбирал слова. Если бы его опасения оправдались, и письмо попало в руки врагов, посторонний человек никогда бы не разгадал истинный смысл этой фразы. Только Талия знала, о каком месте идет речь. И принцесса цеплялась за эту мысль. Леофрик не дал бы ей эту подсказку, если бы из-за
