Комната стала ее убежищем. После того как мистер Эдвардс доставил Дафну в холл, обедать она решила в комнате. Когда он вернулся с ее вещами, Дафна сидела у окна и смотрела, как темнота преображает парк.
Доставка багажа в комнату превратилась в своего рода церемонию. Горничная предложила развесить по местам ее вещи, и Дафна отметила, что два ее лучших платья, предназначенные для парадных обедов, оказались в саквояже, хотя она не просила Кэтрин уложить их.
Видимо, мистер Эдвардс получил очень подробные инструкции от своего хозяина и вмешался, когда Кэтрин выбирала, какую одежду взять.
Поняв это, Дафна почувствовала себя еще более уязвимой. Герцог устроил так, чтобы она поселилась в огромном городском доме с целыми акрами пустых комнат, куда ни за что не войдут оставшиеся в городе слуги. Заодно постарался, чтобы с ней не было ни одной подруги, да и вообще компаньонки. Все эти интриги говорили о том, что его интерес к Дафне значительно больше, чем может допустить порядочная женщина от мужчины, пользующегося такой дурной славой.
Она решала, как прекратить эту игру, ложась спать, и снова начала думать об этом, когда проснулась. И только она успела признать, что чувствует себя уязвимой, потому что не считает его настолько отталкивающим, как должна бы, как горничная принесла завтрак.
Разумеется, писем не было, зато на подносе лежал дневной выпуск «Таймс». Дафна читала, завтракая за столом, стоявшим у окна.
Ее внимание привлекла статья, сообщавшая о все усиливающихся волнениях среди рабочих на севере. Дафна искала знакомые имена, желая убедиться, что волна насилия не угрожает тем, кого она любит, и молилась о том, чтобы все они были в безопасности, да и остальные, живущие в этих районах, тоже. Когда она дочитала статью до конца, то заметила еще одну статейку.
Газета сообщала, что лорд Латам, новый герцог Бексбридж, скоро должен приехать в Лондон. Автор статьи высказывал мнение, что в правительстве и армии нашло большой отклик недавно опубликованное эссе Латама, в котором он назидательно советует вернуться к повиновению гражданским и естественным законам, утверждая, что это имеет решающее значение для будущего Англии.
От этой статьи настроение Дафны окончательно испортилось, впрочем, как и всегда, когда она думала о Латаме. Несколько лет подряд у нее не было поводов о нем вспоминать, но, похоже, передышка окончена.
Нужно будет раздобыть это его новое эссе. Почитать его будет забавно. Возвращение к повиновению гражданским и естественным законам, в самом деле! Насколько она помнила, у этого человека не было совести, он считал себя превыше всех законов. Наверняка он уверен, что покорными должны быть только представители низших слоев общества.
Пришла горничная, забрала поднос. С ней вместе вошел лакей и протянул Дафне визитную карточку. Леди Хоксуэлл ожидает внизу.
Через несколько минут в спальню ворвалась Верити, швырнула на кровать шелковый ридикюль и сорвала с себя шляпку, продемонстрировав темные волосы с искусно уложенными кудряшками.
Верити была красавицей самого модного типа — кожа цвета слоновой кости, алые губки, темные волосы — до такой степени, что раздражала некоторых светских леди, считавших, что природа, не говоря уж о лорде Хоксуэлле, не должна была так благоволить к женщине с простонародным происхождением.
— Зря ты выбрала эту комнату, — сказала Верити. — Она, конечно, выходит в парк, но еще она выходит на запад, и днем здесь будет очень жарко. Да еще и гостиной нет.
— Она подходит мне по величине, виду из окон и светлым оттенкам в убранстве. — Дафна взяла Верити за руку и усадила в кресло. — Откуда ты так быстро узнала, что я здесь?
Верити отодвинула кресло к стене, чтобы солнце, уже вливавшееся в окна, ее не слепило.
— Селия прислала мне сегодня утром записку. Она, в свою очередь, услышала об этом от мужа, узнавшего о тебе, когда он был в Сити.
— Не думаю, что тебе известно, от кого это узнал мистер Олбрайтон.
— Ему рассказал Каслфорд. Сегодня рано утром они встречались с мистером Олбрайтоном по поводу этого его наследства. Поскольку Каслфорд считает подобные совещания скучными и давно не принимает в них участия, сегодня он здорово удивил мистера Олбрайтона. — Верити говорила небрежным тоном, одновременно осматриваясь и изучая обстановку комнаты. Она изо всех сил старалась делать вид, что ничего особенного не происходит, но ее голубые глаза сверкали любопытством.
Дафна терпеть не могла врать своим подругам. Однако она не могла рассказать о завещании Бексбриджа, не рассказав о себе значительно больше, чем когда-нибудь кому-либо сообщала. Все это никак не относилось к вещам, подходящим для ушек Верити:
— Я решила воспользоваться предложением Одрианны пожить в их доме, чтобы немного развлечься, а заодно встретиться с некоторыми семействами, выразившими желание заключить контракт с «Редкими цветами». — Дафна говорила чистую правду, только немного искаженную, а намек на развитие своего дела добавила, поддавшись внезапному порыву.
Верити ласково взглянула на нее. Она прекрасно поняла, что это далеко не все, но Дафна не сомневалась, что подруга не будет ничего выпытывать.
Верити потеребила кружево, которым была оторочена перчатка.
— Я и не знала, что вы знакомы, в смысле — с Каслфордом. Весной он не пришел на свадьбу Селии. Он редко посещает свадьбы, потому что их устраивают по утрам, а утром он… В общем, говорят, что его режим дня сильно отличается от режима других людей.
— Мы познакомились недавно.
— Должно быть, ты произвела на него большое впечатление. Он планирует званый обед, и все ради тебя.
— Что?!
— Селия упомянула об этом в своем письме. Нас всех пригласят. Видимо, он состоится примерно через две недели.
— Как мило с его стороны.
— В нем есть эта черта, но ее редко видят, а предсказать невозможно. Обычно, любая его мысль эгоистична, а редкие всплески деятельности чересчур назойливы. И все-таки мне он нравится, может быть, потому, что когда он вмешался в мои дела, это было то самое редкое проявление доброты. Впрочем, могу процитировать: «Горе тому, кто вызовет у него любопытство». Так говорит Хоксуэлл. — Верити передразнила звучный голос мужа и захихикала.
Хотелось бы Дафне считать все это таким же забавным, как казалось подруге. Каслфорд действительно обладал привычкой время от времени выходить из своего ступора и лезть в чужие дела, причем обычно с большим успехом. В случае с Верити он совершил редкую для себя попытку помочь дочери мельника добиться некоторого признания в обществе, когда она появилась в нем под руку со своим графом. Совещание с мужем Селии Джонатаном, которое Каслфорд посетил сегодня утром, стало результатом еще одного случая, когда он вмещался в дело, никак его не касающееся.
