Машка не начинала кричать, значит они меня заметили уже после того, как я лёг в траву.
— Попробую отползти подальше.
— Что случилось?
— Все нормально, просто шёл и внезапно устал.
Я сбросил звонок. Но она перезвонила ещё раз.
— Лёша! Вставай с земли, холодно!
— Не хочу.
— Давай ты сейчас поднимешься, зайдёшь в дом, и мы обо всем поговорим.
— Ты одна?
Я сделал вид, что не видел Кораблева и ее танцы.
— Нет, я с Максимом.
— Прости, но последний кого я сейчас хочу видеть, это твой патлатый дружок.
— Заходи, он уже уходит.
Машка отключилась, а я поднялся и посидел ещё минут десять, чтобы с ним не пересекаться.
Когда она открыла мне дверь, сразу замерла от ужаса, опять я перед ней весь грязный и побитый.
— Что случилось?
Машка обеспокоено на меня смотрела.
— А можно ничего не спрашивать?
— Можно.
Я снял куртку и прошёл в ее комнату, подошёл к окну и посмотрел на поле. Всегда было интересно посмотреть, как все выглядит по ту сторону.
Машка бросила мне трико своего отца и вышла из комнаты, чтобы я мог переодеться в чистое. Спустя несколько минут она вернулась и опять смотрела на меня очень тревожно.
— Точно ничего не хочешь рассказать?
— Точно.
Мы молчали. Я по-прежнему стоял у подоконника. Она растерянно ходила из угла в угол и не знала, что со мной делать.
— Помнишь, что за тобой должок?
Я поднял на неё голову, Машка кивнула.
— Можешь просто обнять меня и ничего не спрашивать?
Она подошла ко мне и нежно обняла. Я крепко прижал ее к себе и уткнулся носом в ее шею. От неё пахло чем-то сладким. А мне было очень горько. Больше всего я боялся, что сейчас разноюсь при ней, как девчонка, потому что в горле уже стоял ком, а глаза наливались слезами. Она гладила меня по голове, но это не успокаивало меня, скорее наоборот. Я терпел из последних сил, но в какой-то момент, все-таки не смог себя сдержать и по Машкиной шее покатились мои слёзы. Она прижала меня к себе сильнее.
Как ни странно, мне было не страшно показаться перед ней слабым.
Я не знаю сколько мы так простояли, но когда я окончательно успокоился она прошептала мне на ухо:
— Все, что тебе сейчас кажется очень важным, не будет иметь никакого значения через некоторое время. Не переживай, все наладится.
Эх, Маша, знала бы ты, что я сейчас пускал сопли от безысходности и уверенности, что ничего не наладится.
— Спасибо тебе. Никому об этом не рассказывай.
Я чмокнул ее в висок, взял куртку и вышел из квартиры. Пора возвращаться в милый дом.
Глава 15
Маша, 5 декабря
Вчера был очень странный день. После уроков мы с Максимом пошли ко мне, чтобы я показала ему свои песни. Времени для подготовки осталось совсем мало и мне необходимо определиться, что я буду показывать на прослушивании. У меня было несколько вариантов, но Максиму они не нравились. Вернее, он не говорил, что не нравится, но по его скучающему виду было понятно, что все не то.
Сначала я аккомпанировала себе на синтезаторе и играла то, в чем была уверена на сто процентов, а он сидел у окна и молча за мной наблюдал. После каждой композиции я спрашивала: «Ну как тебе?», а он коротко отвечал: «Нормально.»
А мне не нужно было «нормально», я хотела, чтобы было «вау». Я уже не знала, чем его можно впечатлить, и решила спеть свою коронную песню Sia Chandelier. Было жутко страшно. Я не знала, как ее петь под акустику, которую до этого показывала Максиму. Эту песню я просто репетировала под минус перед зеркалом, поэтому решила показать ее именно в том виде, к которому привыкла.
В своей голове я всегда представляла, что именно ее буду исполнять на прослушивании, придумала свои движения и этот номер был моим самым любимым. Если Максим и про него скажет «нормально», моя уверенность в себе рухнет окончательно.
Когда я пела, он пристально на меня смотрел, наблюдая за движением моих рук, ног и бёдер. А я дрожала от страха. Мне было важно получить его одобрение.
Когда я закончила, Максим сказал: «Эту точно не надо. Девочек, виляющих попой очень много, не надо идти по этому пути».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я оскорбилась до глубины души. Меня только что назвали поющими трусами. Хотелось высказать Максиму все, что я думаю на этот счёт и защитить себя. Неужели Бьонсе, Риана и Дженифер Лопез тоже поющие трусы? Они- прекрасные дивы и ими восхищается весь мир, и именно по их пути я хочу идти.
Но я не успела обрушить на него гневную тираду, потому что в этот момент, в окне, я заметила Леху Зуева, который валялся в кустах и отказывался вставать. После долгих переговоров, он все же согласился зайти ко мне, и я с удовольствием отправила Кораблева домой, чтобы не поругаться.
На Лехе совершенно не было лица, он был подавлен, разбит и не хотел говорить, что произошло. У него был настолько убитый горем вид, что у меня щемило сердце от жалости. Когда он попросил его обнять и не смог сдержать слёзы, я поняла, что Лехе совсем плохо. Никогда не видела Зуева сломленным. Хотелось его утешить и поддержать. Кому как ни мне знать, как больно, когда внутри тебя все умирает и рвётся на части, но тебя не кому успокоить и сказать, что все будет хорошо.
К моему удивлению, на следующий день, Лёха вёл себя как будто ничего не произошло. Он снова бегал за Игошиным, пытаясь ему всячески напакостить, шутил шутки и был крайне весел и балагурил.
На одной из перемен ко мне подошёл Максим.
— Я нашёл для тебя кое-что хорошее. Вчера всю ночь не мог уснуть и думал, какая песня тебе подойдёт.
Я забыла, что злилась на него, мне было приятно, что он думает обо мне перед сном и по моей душе растеклось мягкое тепло. Максим достал свой телефон и протянул мне наушник.
— Вот, послушай.
Заиграла старая песня группы Muse Unintended. Я слышала ее несколько раз, но никогда не обращала на неё особого внимания. Композиция была очень мелодичная и технически сложная.
Я внимательно слушала.
— Нравится?
Максим пристально на меня смотрел. Он волновался и теребил рукав моего кардигана.
— Нравится.
— Мне кажется, она тебе подходит. Когда я слушаю эту песню, я сразу представляю тебя.
Максим смущенно отвёл взгляд и немного покраснел. Первый раз в жизни вижу, как Кораблёв стесняется. Это было так мило, что я не могла скрыть улыбку.
Я бежала домой со всех ног. Пушистые снежинки кружили в воздухе и таяли на моих губах и ресницах. Мне хотелось, как можно скорее добраться до дома и заслушать до дыр эту песню.
Я бросила рюкзак прямо в коридоре и даже не стала поднимать пальто, которое уронила с вешалки, когда пыталась быстренько забросить вещи в шкаф. Влетев в комнату, я стала искать в плей- листе эту песню и включила колонку на максимальную громкость.
Параллельно я искала перевод текста.
Импровизация
Ты могла бы быть моей импровизацией.
Или выбором жить на всю катушку.
Ты могла бы быть той, кого я полюблю навсегда.
Ты могла бы быть той, которая терпит мои допросы.
Ты могла бы быть той, кого я полюблю навсегда
Я буду там так быстро, как только смогу,
Но пока я занят склеиванием осколков прежней жизни.
Сначала была та, которая бросила вызов
Всем моим мечтам и всему моему душевному равновесию.
Она не смогла бы стать такой хорошей, как ты.
Ты могла бы быть моей импровизацией,
Или выбором жить на всю катушку.
Ты могла бы быть той, кого я полюблю навсегда.
Я буду там так быстро, как только смогу,
Но пока я занят склеиванием осколков прежней жизни. До тебя.
Мой визг счастья слышал весь микрорайон. Если я правильно поняла его намёк, Максим ко мне точно не равнодушен и хочет, чтобы я стала любовью всей его жизни, нужно только подождать, пока он оправится от прошлых ран. Какая же это прекрасная песня. Самая лучшая песня на свете!
Я валялась на кровати с улыбкой до ушей. В животе порхали бабочки, а в груди горячо пекло от нежности. Меня переполняло чувство эйфории и восторга. Сейчас мне хотелось сделать что-нибудь сумасшедшее, безрассудное, глупое. Мне хотелось открыть окно и кричать на всю улицу, что я счастлива.
