– Она любит его, – резко сказала Дороти. – Он ужасно торопит ее. Нэн слишком привыкла к тебе, Джонни.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… я не знаю. Он слишком взрослый для Нэн.
– Тридцать два. А мне двадцать восемь.
– Ты тоже для нее слишком взрослый, – уколола его Дороти.
Джонни отвел глаза.
– Ты встала на тропу войны, – заметил он.
– О Джонни, не надо…
– Не надо чего?
– Не надо ходить вокруг да около. И кроме того, никогда не соглашайся, чтобы тебя проверяли детектором лжи.
– Что?
– Ну, как, ты думаешь, я догадалась, что ты лжешь, когда ты говорил нам, будто не ходил к Эмили?
Джонни вспомнил, что тогда, когда сердце его учащенно забилось, ее голова лежала у него на груди. Сейчас прохладные пальчики Дороти касались его запястья.
– Ведь ты выдумал эту работу для Родерика Граймса? Правда?
Джонни почувствовал, как его сердце опять забилось сильнее. Он осторожно убрал руку Дороти и упрямо заявил:
– Я получил работу. И брось, пожалуйста, свои штучки.
Дороти смутилась.
– Хорошо, Джонни, не рассказывай мне ничего, если не хочешь.
– Хочу, – сказал он, немного помолчав. – Мы с тобой по одну сторону. Может быть, мне понадобится твоя помощь.
– Может быть, – прошептала Дороти, она не смотрела на него.
– Кристи Макколи было двадцать два года, – начал Джонни. – Она была убита ударом по голове, а ее мужа схватили с орудием убийства в руках. Я разговаривал с ним в тюрьме.
– Ой!
– Я считаю, что должен сказать тебе, – продолжал Джонни, – он думает, что это сделал Дик Барти.
– Понятно, – проговорила наконец Дороти. – Вот в чем дело. – Она выпрямилась. – Эмили знала об этом? Откуда?
– Не знаю, – быстро ответил Джонни. – Она хотела, чтобы я попытался выяснить правду.
– Почему ты ничего не сказал нам? – спросила Дороти.
– Понимаешь, Дотти, есть большая вероятность, что этот человек, Макколи, просто ненормальный. Фактически нет никаких оснований верить тому, что он говорит.
– Все равно, ты должен был сказать, – холодно ответила Дороти.
– Я… А как же Нэн?
– Что Нэн? – спросила Дороти. – Если бы кто-нибудь считал, что мой жених совершил убийство, я бы захотела об этом знать.
Джонни поморщился, как от боли. Но он не мог ничего больше ей рассказать. Он не мог открыть ей тайну Нэн. Он обещал.
– Не представляю, что ты можешь сделать, – сказала Дороти. – Семейство Барти вряд ли растрогается и выложит тебе свои тайны. Если Дик кого-то убил, он будет молчать. Тебе придется все рассказать Нэн, Джонни, другого выхода нет.
– Я не собираюсь ничего говорить Нэн, – сердито ответил он, – пока у меня не будет ничего весомее. И ты тоже ничего не расскажешь Нэн, пока я не разрешу тебе.
Дороти промолчала.
– Обещай мне это, Дот, или я…
– Или ты?… – холодно переспросила она.
Они проехали милю или две в полном молчании. Наконец Джонни произнес:
– Ну хорошо. Что нам делать? На твой независимый взгляд? – он улыбнулся Дороти. – У тебя, конечно, есть все права. Прости меня.
Ответ Дороти удивил его.
– Я понимаю, как все это непросто для тебя. Ты идешь на то, что тебя сочтут ревнивым и злым, так ведь?
– Ты права, – не сразу ответил он.
– Когда произошло убийство? – спросила Дороти.
– Семнадцать лет назад, – хрипло сказал Джонни. Слова Дороти причинили ему острую боль.
– Но Дик был тогда ребенком!
– Ему было пятнадцать лет.
– Это невозможно!
– Вовсе нет. Я не рассказал тебе еще об одном разговоре… – И Джонни познакомил Дороти с мнением Джорджа Раша.
– Теперь ты рассказал мне все? – мягко спросила Дороти, когда он закончил рассказ.
Джонни задумался. Рассказать ей о деньгах он не мог: обнаружилась бы связь Нэн с семейством Барти. Поэтому он ответил:
– Остальное я должен выяснить.
Дороти долго молчала. Потом задумчиво проговорила:
– Не понимаю, почему ты не доверяешь мне.
– Я все еще не знаю, что ты хочешь делать, – сказал Джонни в отчаянии. – Послушай, Дотти, если бы я мог на тебя положиться… Но я не знаю, я просто не знаю. Я хочу защитить Нэн от боли и обиды, и мне очень тяжело. Да, ты права. Я буду выглядеть ужасно ревнивым и злым, если я расскажу все. Но, в любом случае, я должен все узнать. Ну почему ты не понимаешь этого?
– Я понимаю, – после минутного раздумья серьезно ответила Дороти. – Я буду молчать. Не потому, что я согласна с тобой, а потому, что я была бы дурой, если бы не сделала того, чего ты хочешь, теперь, когда я знаю, что есть что-то, о чем ты не рассказал мне.
Джонни молчал.
– Я доверяю тебе, – продолжала Дороти. – Я помню, как ты всегда заботился о Нэн.
Джонни почувствовал облегчение. Он взял ее руку. Ему хотелось, чтобы Дороти знала, как он благодарен ей, и он поднес ее руку к губам. Но Дороти отдернула ее.
– Эти Барти могут выкинуть тебя, – весело сказала она. – Если они пригласят меня остаться, я буду твоим шпионом на вражеской территории.
– Не очень-то приятная работа, – печально заметил Джонни.
– Какое это имеет значение, – ответила она, – если Нэн собирается замуж за убийцу?
Он не нашел, что ответить.
Пять раз Джонни порывался рассказать Дороти все до конца. И пять раз останавливал себя.
Перед ним вставало лицо Эмили. «Вся моя жизнь лишается смысла…» Лицо Макколи. «Если я ошибался, я молю Господа дать мне знать об этом…» Лицо Дика Барти. «Я не знаю никаких причин…» Письмо старого джентльмена. «…Самым мудрым и самым добрым… желаю маленькой девочке счастья». Кто такой Джонни Симс, чтобы принять решение вопреки им всем?
Глава 9
Было уже пять часов вечера, когда они повернули на дорогу, бегущую через большие песчаные равнины. Джонни бывал в этих краях в такое время, когда до самого горизонта тянулись поля перекрученных прутьев и равнина выглядела пустынной и бесплодной, как обратная сторона луны. Сейчас все было зелено. «Эта частная дорога, – подумал Джонни, – и была той самой «длинной, длинной аллеей», по которой шел Макколи в ту ночь семнадцать лет назад». Она вилась вокруг холма с разбросанными по нему островками деревьев, напоминавшими бородавки на гладком лице земли. Джонни заметил еще одну дорогу, подходящую к дому сзади.
Он свернул на подъездную аллею, ведущую через зеленые заросли деревьев прямо к дверям большого деревянного дома в викторианском стиле. Дом был выкрашен в пряничный розовый цвет и производил весьма приятное впечатление.
Они поднялись по ступеням и оказались перед двойными деревянными дверьми со старомодным гравированным стеклом наверху.
Неужели это та самая дверь, которую Клинтон Макколи открывал своим ключом? Джонни нажал на кнопку звонка.
