одну руку, развернулся к людям и, не в силах вырвать вторую, поднял свободную и зажатую в кулак руку вверх и, что было силы, прокричал: «Россия снова станет…»
Слово «свободной» — Ропотов догадался — парень уже не смог громко выкрикнуть, потому что его голову и туловище полицейские затолкали в машину. Старший лейтенант, следуя за своей командой, обернулся и крикнул в толпу: «Расходись! Никаких собраний у меня!» Встревоженные люди поспешно принялись расходиться, продолжая вполголоса обсуждать случившееся только что на их глазах.
«Вот оно что означает, это «РССС»: «Россия снова станет свободной», — подумал Ропотов, — та самая боевая кричалка людей из ролика. Получается, и этот парень был из сочувствующих штабу спасения и его боевикам. И ходил прямо здесь, возле нашего дома! Немыслимо!»
Когда он зашёл в подъезд, то обнаружил, что лифт не работал. Постояв недолго, понажимав несколько раз на погасшую кнопку вызова, негромко выругавшись, Ропотов пошёл вверх по лестнице.
«Хорошо ещё, что мы живём на третьем этаже», — успокаивал себя Алексей.
На лестничной площадке уже стояла Лена, недоуменно смотрящая то на свой, то на соседские электрические счётчики в общем электрощитке:
— Представляешь, света нет, и, похоже, не только у нас одних.
— То-то я смотрю, лифт не работает, — заметил Алексей.
— Надеюсь, скоро дадут. Если через полчаса не дадут, буду звонить в ЖЭК или «Мосэнерго», — с видом бывалой домохозяйки произнесла обеспокоенная Лена.
Они оба вошли в квартиру. Слышно было, как другие жильцы подъезда на верхних и нижних этажах также выходят из своих квартир и пытаются понять, что приключилось со светом.
Лена дозвонилась до «Мосэнергосбыта» только через час. Электричества в доме по-прежнему не было. Ей сказали, что в сети перебои, обесточено несколько объектов в их районе, и что они пытаются перевести всех на резервную линию. «Не беспокойтесь, скоро всё восстановим. Будет у вас сегодня свет», — постаралась обнадежить Лену явно уже уставшая делать это за сегодня женщина-диспетчер. Лена немного успокоилась.
Ещё через час свет наконец дали. Все в квартире Ропотовых были несказанно этому рады. Алексей первым делом включил телевизор, надеясь уже наконец снять для себя все мучившие его последние несколько часов вопросы, главным из которых был: «Что же всё-таки происходит в городе?»
Глава XI
По телевизору выступал Президент. Лицо этого уже почти лысого, стареющего, но всё ещё отчаянно молодящегося человека было чрезвычайно обеспокоенным, и это беспокойство отражалось на его речи: несколько раз он запнулся, не в силах совладать с волнением.
Президент говорил о том, что безответственные силы хотят развязать в стране гражданскую войну — именно сейчас, когда всё стало налаживаться, устраиваться:
«Фашиствующие молодчики, националисты и уголовники, антисемиты и гомофобы, социопаты и ксенофобы всех мастей, объединившиеся между собой, и, прикрываясь лозунгами патриотизма, справедливости, народности, а также призывами защиты всего русского от всего чуждого и знаменами мнимого спасения и возрождения России навязывают нам, нашему обществу, всей стране, по сути дела, страшную братоубийственную кровопролитную войну. Их истиной целью, на самом деле, является банальная жажда власти, а методы её достижения хорошо всем известны — это ложь и насилие.
Ведомые своими кураторами из иностранных разведок, из стран, объявивших Россию врагом, исчадием ада, они хотят посеять среди нас страх и ненависть, и на волне разжигаемой ими ксенофобии покорить волю народа, снова принудить всех к поклонению ложным идеям и кровавым идолам. Покорить волю, которая неоднократно выражалась в поддержке выбранного тридцать лет назад пути — пути, выстраданного миллионами наших предков, замученных и уничтоженных в застенках тюрем и лагерей ГУЛАГа, пути к свободе и процветанию: страны, общества, каждой отдельной личности.
Эти, с позволения сказать, патриоты, а правильнее их называть «псевдопатриоты», — хотят навязать нам своё искривленное представление о добре и зле. Белое они называют чёрным, а чёрное — белым. Путём прямого обмана они хотят ввергнуть страну в пучину лихолетья, новой смуты, после которой уже не будет ни самой страны, ни её народа. Они раскручивают и толкают новое красное огненное колесо, которое в результате не пощадит никого из нас, и тем, кто выживет, оно перережет жизнь на до и после, заставив их пожалеть о том, что они выжили.
Люди, устроившие вчера кровавую бойню с взрывами в центре нашей страны, в Москве, в результате чего есть погибшие и раненые, люди, развязавшие террор, переступившие черту и растоптавшие выбор народа, — о каком счастье они могут говорить, какую правду они могут нести? Какую свободу провозглашают? Свободу убивать? Свободу казнить без суда и следствия?
Но они жестоко просчитались. Такая, с позволения сказать, свобода нашему народу не нужна! Наш многонациональный и многострадальный народ не обмануть, не провести на мякине. Они хотели убить меня, но у них ничего не получилось, потому что никогда не получится. Потому что можно убить одного человека, но нельзя убить всех, нельзя отнять у народа выстраданную им настоящую свободу. Свободу, доставшуюся в борьбе.
И ещё. Пока все негодяи и убийцы не будут уничтожены или обезврежены, пока существует опасность для наших мирных граждан, в Москве будет действовать военное положение и комендантский час. Собрания и митинги временно запрещены. Прошу москвичей и гостей столицы отнестись к этому со всем пониманием и с полной серьёзностью. Но уже совсем скоро мы все снова вернемся к привычной мирной жизни, обращенной в наше счастливое будущее.
А тёмное прошлое уже никогда не вернуть. Возврата к нему больше нет! Тоталитаризм не пройдет! Насилие над личностью не пройдет! ГУЛАГ не пройдет!»
Президент закончил своё обращение. Алексей, внимательно слушая его, постепенно проникался, наполнялся верой в произносимые слова; а под конец выступления даже стал одобрительно кивать головой, такой большою была сила убеждения бессменного национального лидера. Так умело находил он нужные слова и вовремя делал паузы, так правильно расставлял ударения, принимал позы, выбирал наклоны головы и положения рук, избегая лишних движений и жестов. Лучше, проникновеннее Президента говорить с экрана в стране в это время не умел никто. И глядя в его глаза, казалось, что можно заглянуть через них в самую его душу, такую чистую и непорочную, абсолютную.
— Ну, вот, он жив и невредим, слава Богу! — воскликнула Лена с первыми же словами Президента.
— Подожди… дай послушать, — перебил её тогда же ещё Ропотов.
Когда трансляция закончилась, Ропотов выключил телевизор и, воодушевленный услышанным, предложил жене: «А не выпить ли нам по рюмашке за такое дело?» Лена, улыбнувшись, пошла на кухню. Через пять минут они уже вместе скромно отмечали радость восстановления пошатнувшегося было порядка в стране.
Мороз на улице
