бывший следователь пошёл в охрану, в свободное время стал подрабатывать извозом: так или иначе голодными жену и своих двоих детей он не оставил. А потом ему как-то на День ВДВ встретился однокашник по рязанскому училищу и одновременно боевой товарищ по ливийской командировке, который и «раскрыл» ему глаза на ситуацию в стране. Семена его горькой правды упали в благодатную почву на сердце и разум Равиля.
Общение боевых друзей продолжилось, они стали переписываться, перезваниваться. Потом товарищ познакомил Равиля со своими друзьями: все сплошь бывшие военные, в основном, такие же десантники; были среди них и отставные правоохранители, опять-таки как Нигматуллин.
Обнаружив между собой единомыслие, а самое главное — горячее желание и возможности что-то изменить, они стали встречаться: сначала за общим столом, а потом уже в парках, лесах, забираясь все дальше и дальше от суетливых мест и городов с их вездесущими пэпээсниками и видеокамерами, интегрированными в информационную систему распознавания лиц. Опасные разговоры сопровождались походами, тренировочными стрельбами и кроссами по пятнадцать-двадцать километров по пересечённой местности. Раздобыть оружие для бывших военных не было проблемой. Так и возникла боевая ячейка партизан-заговорщиков, собиравшаяся время от времени то тут, то там.
Товарищи избрали Равиля своим командиром. Потухшие было его глаза снова обрели блеск, а смысл жизни — не выживания — вернулся к нему вместе с этим блеском. Потом на счету отряда были удачные вылазки и нападения на отделения полиции и судебных приставов, засады на машины Нацгвардии, расправы с тюремщиками, коллекторами, ювенальщиками, судьями, прокурорами, чиновниками районных администраций, словом, всех тех, за кем в народе прочно закрепилась дурная слава упырей, кровопийц, крохоборов и христопродавцев. Вот только в новостях это почти не освещалось. Ведь страна в них жила стабильно хорошо, безоговорочно доверяла своему Президенту и проводимой им политике, и ни у кого не должно было быть ни грамма сомнений в этом.
И вот настал день, который все они так долго ждали. Товарищи по подполью сообщили ему дату поездки Президента на московский завод для встречи с рабочими, среди которых тоже были верные люди, разделявшие их взгляды, готовые рискнуть и помочь общему делу. До высокого визита оставалось три недели, но операцию по «встрече» нужно было проработать на местности, завезти оружие, подготовить огневые и оборонительные точки, пути отхода. Другие небольшие группы поддержки по согласованию с Нигматуллиным должны были устроить диверсии на пути следования силовиков к месту основной операции, по возможности задержав их колонны и подспудно создавая тем самым иллюзию начала всеобщего вооруженного восстания.
Непосредственно отряд Нигматуллина насчитывал тридцать два бойца. На «Универсале» к ним должны были присоединиться ещё четверо из местных. Двое из них работали в заводской охране. Они-то и помогли заранее запустить на территорию завода грузовик с оружием и боеприпасами, разгрузить всё и надёжно спрятать. Шесть человек остались незамеченными на складе охранять ящики. Остальные во главе с Нигматуллиным проникли на завод за двое суток до дня операции, опередив сотрудников президентской охраны, заранее по схемам, а потом и на месте изучив все заводские и окрестные здания и основные помещения в них, благо недостатка в нужной информации у них не было.
При подготовке операции долго не могли решить, как остановить колонну для того, чтобы потом методично и наверняка расстрелять её, как в тире. В группе Нигматуллина оказались два бойца, которые сами вызвались подорвать вместе с собой лимузин Президента. Терять им, по их словам, было уже нечего: у одного, Славки «Хрипатого», недавно обнаружили рак горла в запущенном состоянии, а второй, Валера Сёмин, год назад потерял в пожаре всю семью: мать, жену и маленькую дочку. Местные из охраны брали на себя вопросы их допуска в группу встречающих и ворота при въезде. На том и порешили.
После взрыва и расстрела лимузина и остальных машин кортежа начался штурм, затем — оцепление и целая военная операция. Над заводом нависли и стали кружить вертолеты и беспилотники Нацгвардии. Быстро уйти не удалось. Продержавшись почти сутки и потеряв половину группы убитыми и тяжело ранеными, Нигматуллин приказал отступать к железнодорожным путям через примыкающий к заводу комбинат стройматериалов. Несмотря на сгустившиеся сумерки, прорваться в сторону Лианозовского лесопарка, а оттуда — рассеяться по городу — им уже не удалось.
Пришлось с боем отходить в противоположную по ходу железной дороги сторону. Силовики встретили их огнём и залпами из орудий бэтээров, когда они в темноте попытались перейти Алтуфьевское шоссе под эстакадой. Здесь остатки группы были рассеяны, многие погибли.
С Равилем оставалось семь бойцов, когда, отстреливаясь и проходя жилой сектор, они уперлись в забор ещё одной промзоны, как оказалось, Бескудниковской электроподстанции. Здесь и решено было принять последний бой.
Ещё, правда, оставалась надежда, что их акцию поддержат другие разрозненные боевые группы, находившиеся в столице и ждавшие сигнала. Сигнал-то получился громким: видео, записанное людьми Нигматуллина с места покушения, уже бороздило просторы Интернета, собирало лайки и комменты.
Шесть с половиной часов удерживали бойцы Нигматуллина свой последний рубеж обороны на территории подстанции до того момента, как короткую тишину в конце боя оборвал одиночный взрыв гранаты.
Яростное упорство сопротивляющихся вызвало столь же неистовую реакцию атакующих. Всю огневую мощь своей группировки силовики обрушили на этот клочок земли. Повсюду вокруг бушевал пожар, поглощая одно за другим здания, сооружения и единицы технологического оборудования. Вскоре большинство трансформаторов и система управления подстанцией были полностью уничтожены огнём и оружием. В довершение ко всему сбитый обороняющимися вертолет Росгвардии, объятый пламенем, рухнул на одну из опор магистральной ЛЭП на территории подстанции, повалив её.
И то, что ни при каких обстоятельствах не могло произойти, случилось. Одно потянуло за другое: следом за Бескудниково, на других подстанциях начались каскадные отключения электричества, в результате через несколько часов в городе, район за районом, а также в окрестных районах области и некоторых соседних областях наступил настоящий конец света. А за концом света — конец отопления, газо- и водоснабжения, канализации, связи, общественного, а потом и личного транспорта. Что это такое в условиях лютой морозной зимы — скоро почувствовали на себе все москвичи.
Глава XIII
Лена проснулась ночью от холода, закуталась посильнее в одеяло и снова заснула. Через несколько минут пронизывающий холод опять разбудил её. Оказалось, что одеяло с Лены полностью стянул Алексей, завернувшись в него почти с головой. Стуча зубами, Лена посмотрела на мужа: он спал, негромко похрапывая. Будить его она не стала, но аккуратно, хотя и с силой потянула свой край на себя, отчего Алексей пробурчал что-то
