— Алёна, — с улыбкой ответила девушка, протягивая руку для пожатия, — очень приятно.
Не то, чтобы я одобрял эти современные порядки, но от пожатия руки отказываться не стал.
— Работаете тут? — спросил я.
— Нет. Зашла потусить, — ответила она, — я учусь на выпускном курсе, в УрФУ.
— Это университет?
— Ага.
— На экономиста? Или юриста? — не без ехидства спросил я.
— На металлурга, — ответила она, будто не заметив моей колкости, — я в институте новым материалов и технологий.
— Вот как? И тему диплома уже выбрали?
Не знаю, почему я это спросил. Наверно, хотел убедиться, что она не шутит. Странное дело: мне хотелось найти какую-то её слабость. Доказательство того, что она нуждается в защите и покровительстве.
— Ага. Как раз научный должен утвердить.
— Поделитесь?
— Лантаноиды в магнитных сплавах и нестабильных нано-структурах, — ответила она, улыбаясь.
— Вот как?
— Лантаноиды — это группа элементов, которая…
— Я в курсе.
Она улыбнулась и развела руками. И тут мне в голову пришла неожиданная мысль.
— Скажите, Алёна, а вы ещё не обедали?
Ресторан оказался в меру пафосным, с хорошим, продуманным интерьером и расторопными официантами.
Нас встречал один из представителей подрядчика. Я помнил его по переговорам: всегда молчаливый мужик с серым, морщинистым лицом и полуседыми волосами неопределённого цвета.
Увидев, что я пришёл не один, он явно занервничал, но старался держаться уверенно.
— Здравствуйте, — буркнул он, вяло отвечая на рукопожатие, — я предполагал, что нам удастся переговорить более… конфиденциально.
— Тогда ты выбрал совершенно неправильное место, — ответил я.
По возрасту он, вполне возможно, был старше меня. Но я решил воспользоваться привилегией называть этого клерка на «ты». Мог себе позволить.
— Пожалуй, — вздохнул тот, — да.
— Твоя контора просила о разговоре, — напомнил я.
— Да, а, да… всё верно, прошу простить. Благодарю, что нашли время.
— Алёна, — я представил свою спутницу, — Кирилл, — теперь я указал на клерка, с трудом припомнив его имя.
— Очень приятно, Алёна, — кивнул Кирилл, — вы работаете на Ивана Владимировича?
Я видел, что моя спутница собиралась ответить, но опередил её.
— Алёна приглашённый эксперт. Металлург. Специализируется на новых материалах.
Она чуть удивлённо пошевелила бровями, но согласно кивнула и улыбнулась.
— Вот как…
Клерк выглядел явно растерянным.
— Ты ведь хотел поговорить о происшествии на установке, верно? — спросил я.
— На установке?
Похоже, он не играл. Очень уж натурально хлопал в растерянности глазами.
— Под Питером. Ты вроде из института, который турбины разрабатывал, так?
— Т… так… а что с установкой?
— Она взорвалась, — ледяным тоном ответил я.
Кирилл сильно побледнел. Налёт уверенности в себе, который был при нём в начале встречи, совершенно испарился.
В этот момент подошёл официант и я отвлёкся на заказ. Себе взял ризотто с грибами, Алёна же решила побаловать себя панцанеллой и равиоли с осьминогами. Молодец, девчонка. Знает, когда можно и нужно себя баловать.
Кирилл ткнул в какую-то пиццу и затравленно посмотрел на нас. Официант удалился.
— Так для чего ты хотел встретиться, если не до этого? — спросил я.
— Думаю, сейчас это было бы не своевременно… и я боюсь, что у меня нету полномочий, чтобы обсуждать аварию… мне надо связаться с юристами, и…
— Заканчивай, — строго сказал я, — говори, чего хотел?
Кирилл глубоко вздохнул, будто собираясь нырять в ледяную воду.
— Иван Владимирович, до нас дошли определённые слухи, что вы интересовались в Казани приобретением одного подержанного самолёта… и что вам удалось обо всём договориться… дело в том, что тот борт представляет большой интерес для нашего института, и… как бы это… он долгое время считался потерянным, а теперь вдруг вот из-за возможной сделки нам сообщили, что…
Теперь была моя очередь растерянно хлопать глазами.
— Какой борт? — спросил я, — джет я давно продал.
— Да-да, мы в курсе, это видели, — закивал Кирилл, — я про Як-40. Он до недавнего времени хранился на заводском аэродроме. Ранее, ещё в советские времена он использовался для тестирования сверхпластичных сплавов, но тогда это было частью ядерной программы, всё было жутко секретно, сами понимаете, но материалы про работу стали недавно доступны и… в общем, мы искали этот борт. И, когда узнали, что он попал в ваше поле зрения, руководство поручило мне… поручило…
— Что — поручило? — переспросил я, стараясь не выдать свою растерянность.
— Провести переговоры… возможно, полностью выкупить борт, или хотя бы получить доступ к тому оборудованию, которое было на нём смонтировано, там могут быть очень ценные для отечественной промышленности соединения… сами понимаете, как важно это может быть в складывающихся условиях!
Я старался соображать. Как поступить? Сразу сказать, что вообще ни разу не в курсе этих дел с самолётами? Или попытаться выведать больше информации? Любопытно, кто им в ухо дунул насчёт моего интереса…
— Сколько? — спросил я спокойно.
Кирилл явно приободрился и мелко закивал.
— Это решаемо, — сказал он, — мы готовы заплатить пятьдесят миллионов долларов, в любом эквиваленте.
Я мысленно присвистнул. Кажется, весь их институт стоил меньше… откуда деньги у этой серой моли?
— Хорошо, — кивнул я, — я подумаю.
— Подумаете? — Кирилл посмотрел на меня с надеждой.
— Подумаю. А тебе бы следовало обсудить все обстоятельства того, что случилось у нас. Да? Потом имеет смысл организовать новую встречу. Передай своему руководству, если хотят серьёзного разговора — пускай приходят сами. Лады?
— Да, — кивнул Кирилл, — да, я передам.
Стенограмма обращения к потомкам*
* Видеозапись обращения Кириллова Андрея Борисовича, члена экипажа первого экспериментального транспространственного корабля «Восток», сделана в день отправления экспедиции, 12.03.2046
Я могу быть совершенно искренним. Мудрое решение: позволить опубликовать эти записи в случае, если мы не вернёмся. Ну или через сто стандартных лет по времени Земли.
Как бы то ни было, на мою жизнь то, что я сейчас расскажу, повлиять уже не сможет.
Поэтому начну я с самого главного.
Это, не моя работа в качестве учёного, нет. Тут всё банально, и уже вошло во все учебники. Скажу только, что есть в этом какая-то высшая справедливость. В том, что меня тоже включили в состав экипажа. Ещё пару лет назад никто не верил, что плазменные оболочки моих трансметаллических сплавов могут отработать нужным образом. Но теперь это доказано, многократно. Я не сомневаюсь в параметрах корабля, и готовлюсь к старту со спокойным сердцем.
А сказать я хотел про совсем другое.
Я знаю, что ФСБ начала рассекречивать материалы по визиту Даниила. Многие воспринимают их как курьёз. Не верят до конца в то, что произошедшее реально имело место. В ходу версия грандиозной мистификации.
Но это пока. Потом будут ещё материалы. И доказательства. Делающие совершенно очевидным то, что человечество столкнулось с чем-то, чему до сих пор нет полноценного научного объяснения, несмотря на недавние прорывы в теории множественности миров…
Но тогда мир уже будет готов к этому. Общественное мнение медленно настраивают на нужный лад. Варят, как лягушку в молоке.
А, может, это не самое удачное сравнение — ведь для того, чтобы жить дальше, нам всем предстоит понять, что мир куда шире и сложнее, чем нам до сих пор представлялось. И что до пресловутого конца истории и создания подлинной Теории Всего ещё ой как далеко…
Мне это осознание сильно помогло в моей научной работе. Избавило от гордыни. Заставило более трезво оценивать свои силы, породило любопытство за порогом привычных гипотез…
Так получилось, что многие годы моё участие в тех событиях оказывалось за кадром. И чекисты немало этому способствовали: я ведь в то время только начал работу над революционной технологией, делающей возможным физическое существование четырёхмерных конструкций, без которых транспространственные путешествия немыслимы.
