— Да, я таких никогда прежде не видел, — сказал Макс, тоже выходя из зала, но стараясь держаться поближе к двери: вдруг она начнёт закрываться.
Правда, он не был уверен, что предпочтёт нырнуть обратно: оставаться в тёмном подземелье совершенно не хотелось.
— Куда пойдём? — спросил он.
— Не знаю. Ты видишь где-нибудь тропинку?
— Нет. Похоже, здесь никто не ходит, — ответил Макс, подозрительно косясь на сумрак, царивший в верхушках деревьев, чьи кроны были столь густы и велики, что почти не пропускали света.
— Тогда придётся идти вперёд, — сказал Сатни-Хемуас, делая шаг.
Земля хлюпнула под сандалией, и в воздухе разлился сильный пряный запах.
— А что, если мы просто заблудились, — предположил Макс, оглядываясь на чёрный дверной проём.
Как ни был он неприятен, а уходить от него далеко не хотелось.
— Не думаю, — сказал принц, делая ещё два шага, сопровождавшихся чавканьем. — Возможно, мы ещё в подземелье.
Макс с сомнением посмотрел наверх, но ничего, кроме сомкнувшихся крон гигантских деревьев, не увидел. Было ли там небо? Вздохнув, он пошёл за Сатни-Хемуасом, стараясь идти след в след.
Они прошли не более трёхсот метров, когда впереди показался просвет. Сатни-Хемуас оглянулся с торжествующей улыбкой и ускорил шаги. Через несколько минут лес расступился, и Макс с принцем вышли к каменному сооружению, напоминавшему храм. Здание было обвито лианами и покрыто мхом. Камень позеленел, по нему паутиной разбегались трещины. Восемь колонн поддерживали полукруглый портик, на аттике которого были вырезаны крылья Исиды со священным скарабеем в центре. Над храмом синело ночное небо, усыпанное звёздами.
— Нам туда? — прошептал Макс.
— Думаю, да, — кивнул Сатни-Хемуас. — Во всяком случае, есть только один способ проверить.
Они двинулись к чёрному прямоугольнику входа в центре фасада. Поднявшись на три ступени, Сатни-Хемуас остановился у порога.
— Ну, что? — спросил он, оглянувшись.
— Вперёд, мой господин, — сказал Макс. — Нужно завершить начатое.
Сатни-Хемуас кивнул и вошёл в храм.
Глава 21
Макс открыл глаза и поморщился от досады: ему хотелось досмотреть сон. Взглянув на часы, он понял, что сработало ограничение, которое он сам выставил перед тем, как лечь спать. Оглядевшись, парень встретился взглядом с Хэлен, сидевшей в кресле и читавшей «Молот ведьм». Женщина подмигнула и отложила книгу, сунув между листами какую-то металлическую полоску.
— Выспался?
— Вроде того, — отозвался Макс, вставая и потягиваясь. — Где наш сторож?
— Игорь-то? Снаружи.
— Что, даже не заходил?
— Минут десят назад был ещё здесь — ужинал. А сейчас пошёл встречать остальных.
— Они возвращаются?
— Ну да.
— Нашли кого-нибудь?
— Не знаю, он не сказал.
Макс молча прошёлся по рубке. Его взгляд упал на «Молот ведьм».
— Интересно? — спросил он, останавливаясь возле книги.
Хэлен пожала плечами.
— Бред озверевших параноиков, но увлекательно. Только трудно поверить, что люди могут относиться к этому всерьёз.
— Ну, в серьёзности инквизиторов мы с тобой имели возможность убедиться на собственном опыте.
— Да уж! — с неприязнью отозвалась женщина. — Если бы не твои дружки, висеть бы нам на крестах.
Макс слегка поморщился.
— Извини, я не хотела сказать… Ну, словом, за «дружки».
Макс махнул рукой. В общем-то, Хэлен была права. Покровский со товарищи были частью его жизни, хотел он того или нет. Так же, как Федерация, которая наверняка не забыла предавшего её перебежчика.
Хэлен вздохнула.
— Жаль, тут нет ничего другого.
— В смысле? — не понял Макс.
— Почитать.
— А-а... Ну, в бортовом компьютере должно что-нибудь найтись. Когда вернётся Покровский, можешь попросить его. Хотя он вряд ли проникнется твоим желанием почитать.
— Нет, я имею в виду настоящую книгу, а не электронный файл.
— Какая разница? — Макс пожал плечами.
— Не знаю, как тебе объяснить. Возможно, я просто привыкла перелистывать страницы. — Хэлен улыбнулась.
— Где это ты успела? Книги практически не печатают уже сто лет в обед. Разве что подарочные какие-нибудь издания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У нас в общине много печатных книг. Их привёз пастор Винсенто. Очень старые.
— А у него они откуда? — Макс сел в кресло, не зная, чем заняться.
Может, всё-таки попытаться сбежать? Но какой смысл? Покровский живо отыщет их на перехватчике.
— Понятия не имею, — отозвалась Хэлен. — Может, он их коллекционировал. Говорят, есть люди, которые собирают бумажные книги.
— Да, вероятно, — Макс вдруг вспомнил про Библию, которую вручил ему перед расставанием мэтр Косовски. Чёрная книжица лежала в хэч-бэке. — Слушай, кажется, у меня для тебя кое-что есть, — сказал Макс, вставая и подходя к сумке. — Один человек подарил мне Святое Писание. Интересуешься?
— Ещё бы! — в голосе Хэлен прозвучал неподдельный восторг. Она нетерпеливо вскочила и подошла к Максу. — Давай сюда!
— Сейчас, подожди, — Макс нащупал на дне маленький прямоугольник и потащил вверх. — Держи, — он протянул женщине Библию.
— Отлично! — кивнула она, возвращаясь на место. — Посмотрим, что тут есть, — она открыла оглавление и провела по нему пальцем сверху вниз. — Ого, да это полное издание!
— Да, всё, что дошло до наших дней, — подтвердил Макс.
— Какая твоя любимая часть? — Хэлен подняла на Макса вопросительный взгляд.
— Ну… — Макс пытался вспомнить, какие есть в Библии части, но в голову ничего не приходило. Его легенда о Проповеднике разваливалась прямо на глазах. — Апокалипсис! — выпалил он, наконец, вдруг вспомнив, как читал отрывок про появление четырёх всадников, возвещающих о конце света.
— А, Евангелие от Иоанна, — понимающе кивнула Хэлен. — Да, эффектная книга. Но мне больше по душе Евангелие от Матфея, особенно «Нагорная проповедь», — она взглянула на Макса, ожидая комментариев.
— Да, — сказал Макс твёрдо. — Это сильно, — он понятия не имел, о чём речь, но понимал, что Проповедник должен был проштудировать Святое Писание от корки до корки.
— Давай прочитаем, — предложила Хэлен, взглянув в оглавление и начиная листать страницы. — Я всегда чувствую что-то вроде обновления после того, как прочитаю этот отрывок.
— Да, я тоже, — подал голос Макс.
— Ага, вот, нашла! — Хэлен положила книгу на колени и сделала небольшую паузу.
Потом начала читать — негромко, но с выражением.
Макс слушал, как Иисус Христос перечислял тех, кто будет блажен, и решил, что речь идёт о каких-то избранных, которые будут награждены, но не очень уяснил значение самого слова. Потом почему-то следовала фраза про соль земли, которую Макс вообще не понял. После этого Сын Божий принялся убеждать слушателей пропагандировать его учение по всему миру и тем самым уподобиться свече, которая горит для всех. Затем, заверив всех, что не собирается нарушать прежние законы, а хочет только исполнить их, предупредил, что нужно стремиться превзойти праведностью каких-то людей, часть которых была явно каким-то образом связана с книгами — то ли они их читали, то ли коллекционировали, то ли издавали. Почему Христос считал их не достаточно праведными, Макс не понял.
Далее Мессия приравнял гневливость к убийству и велел мириться. С последним Макс был в общем-то согласен. После этого Хэлен прочитала о том, что Христос осуждает не только секс, но и само желание. Этого Макс никак не ожидал. Утверждение показалось ему абсурдным, поскольку Бог явно исходил из того, что заниматься любовью — грех, а с этим Макс согласиться не мог. Когда же он услышал о том, что следует отсечь себе правую руку, если она соблазняет тебя, то едва сдержал улыбку, хотя и понял, что речь идёт не о мастурбации. Насчёт запрета развода Макс тоже был не согласен с Христом. Вообще у него складывалось впечатление, что книга, которую читала Хэлен, безнадёжно устарела. Неужели христиане следуют всем этим заповедям? Пассаж о том, что не нужно сопротивляться насилию, Макс выслушал с откровенным равнодушием, поскольку звучало это совершенно абсурдно. Зачем любить своих врагов, он также не понял. Видимо, Бог был очень добрым и наивным, раз думал, что это возможно. Впрочем, у него самого, вероятно, не было врагов, которых можно было бы ненавидеть, так что ему легко было говорить. Зато Максу понравилась заповедь о том, что деньги нужно давать благотворительным организациям, не афишируя этого, хотя Макс и понимал, что в этом случае пожертвования теряют для дающего смысл, ведь это своего рода реклама. Слушая слова о том, что не следует быть лицемерным, Макс позволил себе улыбнуться: в последнее время он слышал столько лжи и сам лгал так много, что уже забыл, что можно говорить правду, не думая о том, стоит ли её произнести или не следует ли её, по крайней мере, отредактировать.
