— Но я не могу жениться на ней в таком виде, ваше высочество.
Принцесса, вздрогнув, взглянула на него, и принц сразу понял, что дал маху. Чтобы скрыть смущение, он взял следующий сэндвич и съел его очень быстро.
— Мне нужна ваша поддержка, — несколько отчужденно заговорила Гиацинта. — Она что-то замышляет против меня.
— О, ваше высочество, я теперь понимаю, — Удо покачал головой так, что сразу стало ясно: принцесса наконец-то напала на нужного человека.
— Я ей не доверяю.
— И это неудивительно. Я тоже кое-что заметил.
— Что же?
— Вспомните, что произошло, когда я появился. Вы, ваше высочество, естественно, слегка испугались, эти две маленькие девочки смотрели на меня с восторженным изумлением, а что графиня Бельвейн? Что она сделала?
— А что она сделала?
— В том-то и дело, что ничего, — с торжеством объявил Удо. — Она не удивилась, не огорчилась и не испугалась.
— Да, пожалуй, теперь я это припоминаю.
— А ведь тем не менее, — проговорил Удо наполовину жалобно, наполовину гордо, — принцы обычно выглядят по-другому. Почему же она не удивилась?
Гиацинта была озадачена.
— Она знала, что вы за мной посылали? — последовал вопрос Удо.
— Да.
— Потому что вам стало что-то известно про нее?
— Да.
— Тогда положитесь на мои слова — это сделала она!
— Но как? — воскликнула принцесса. — Хотя это именно то, чего от нее можно было бы ожидать.
Удо не ответил. Он соскочил с сиденья и в негодовании бегал взад и вперед по комнате, чтобы не обнаруживать своих чувств перед дамой.
— Как ей это удалось? — недоумевала Гиацинта.
— О, подговорила какого-нибудь волшебника или что-то в этом роде, — нетерпеливо бросил Удо, продолжая бегать.
Вдруг он резко остановился перед принцессой:
— Если бы только знать наверняка, что я лев.
Он попробовал зарычать, тонким голосом воскликнул, что это не считается, и снова попробовал.
— Нет, по-видимому, я все-таки не лев, — признал он печально.
Гиацинта предложила:
— Надо придумать план.
— Да, надо придумать план, — вяло согласился Удо и, расстроенный, снова уселся рядом с ней.
Он не мог больше скрывать от себя, что он не лев. Этот факт совершенно лишил его присутствия духа.
— Я думаю, что проявляла недостаточную твердость, но с тех пор, как мужчины уехали на войну, эта женщина практически захватила власть в стране. Мне кажется, что она может готовить заговор, я знаю, что она грабит меня. Я вызвала вас сюда, чтобы вы помогли мне с ней справиться.
Удо с важным видом кивнул.
— Надо установить за ней слежку.
— Да, но на это могут уйти месяцы.
— Вы сказали, месяцы? — встрепенулся Удо.
— Да, а в чем дело?
— Ну, дело в том, — замялся Удо, — я знаю, что это очень глупо с моей стороны, но будем надеяться, что все обойдется…
— Но в чем же дело?
Удо окончательно сконфузился. Он вилял хвостом, чертил задней лапой небольшие круги и бросал на принцессу застенчивые взгляды.
— Ну, я… — он нервно хихикнул, — я подозреваю, что я из тех зверей, — он снова хихикнул, — которые впадают в зимнюю спячку. Будет очень неловко, — его задняя лапа снова стала выписывать круги, — если мне придется выкопать норку в земле как раз в тот момент, когда заговор созреет.
— О, это было бы ужасно, — в отчаянии сказала Гиацинта.
Они оба молчали некоторое время, представляя себе всевозможные осложнения. Хвост Удо случайно оказался у Гиацинты на коленях, и она рассеянно теребила его в руках.
Принцесса первая прервала молчание:
— Как бы то ни было, сейчас еще только июль.
— Да, да, — ответил Удо. — Возможно, я буду свободен приблизительно до ноября. До того времени надо бы все разузнать… О-о! — он вдруг подскочил в сильном волнении. — Я только что подумал… Мне ведь придется запасаться орехами и тому подобными вещами.
— На самом деле…
— Пожалуй, придется начать уже довольно скоро. Знаете, у меня ведь нет практики. Лезть на деревья за орехами, — продолжал он сонно, — какой удел для…
— О, пожалуйста, не надо, — взмолилась Гиацинта. — Кажется, это делают только белки.
— Да, пожалуй. Значит, если бы я был белкой, мне… Вы не могли бы вернуть на минуту мой хвост?
— О, простите, пожалуйста. — Гиацинта пришла в ужас, осознав, какую вольность допустила.
— Что вы, что вы, ничего страшного…
Он взял хвост в переднюю лапу.
— Сейчас посмотрим. Наблюдайте за мной.
Сидя на задних лапах, он загнул хвост над головой и, отпустив его, стал быстро-быстро грызть сэндвич, зажатый в передних.
Прекрасный сюжет для художника…
Но неподходящая модель. Хвост со стуком упал на землю.
— Ну вот. Все понятно. Я не белка!
— Ах, я так рада, — сказала Гиацинта, полностью убежденная этой демонстрацией.
— Ну тогда все в порядке. Можно разрабатывать план действий. Прежде всего, не следует… — он вдруг замолчал, и Гиацинта увидела, что он разглядывает свой хвост.
— Да?
Он поднял хвост и положил его перед собой. На середине хвоста был большой узел.
— Что же мне надо было запомнить? — он задумчиво потер лоб.
Бедная Гиацинта!
— О, милый принц Удо! Мне так жаль. Боюсь, что это сделала я — задумавшись.
Удо, как галантный кавалер, сразу же подхватил.
— Узел верности, — начал он с грациозным покло…
Нет, он вовремя остановился. Ох уж эти уши! С ними невозможно проявить обычную вежливость.
— Ах, Удо! — порывисто воскликнула Гиацинта. — Если бы только я могла вернуть вам ваш истинный облик!
— Да, хорошо бы, — ответил Удо, снова становясь практичным. — Но как это сделать? Еще один сэндвич, — сказал он извиняющимся тоном. — Они так идут к ушам.
— Я пригрожу графине. Скажу, что, если она не заставит волшебника расколдовать вас, я посажу ее в тюрьму.
Удо не слушал. Он погрузился в собственные мысли.
— Банановые оладьи и сэндвичи с кресс-салатом, — бормотал он. — Думаю, другого такого зверя не сыщешь…
— Конечно, — продолжала принцесса, тоже наполовину сама себе, — часть народа может принять ее сторону — те, которых она подкупила. Если она…
— Хорошо, хорошо, — остановил ее Удо. — Оставьте графиню мне. В ваших сэндвичах есть что-то, от чего я способен на все, — что-то вдохновляющее. Я чувствую себя новым… кем бы я ни был!
Не кажется ли вам, что Удо слишком уж разошелся и что он мог бы вести себя поскромнее?
— Вообще-то, — размышляла Гиацинта вслух, — я могла бы написать отцу и попросить прислать кого-нибудь из мужчин, но очень не хочется этого делать. Не хочу, чтобы он думал, что я не справилась.
— Удивительно, какие вещи иногда приходят в голову, — говорил, тем временем, Удо. — Возможно, я все-таки кролик. Интересно, как я буду выглядеть за проволочной сеткой? — Он откусил еще кусок и продолжал:
— Интересно, что я сделаю, если увижу хорька. Надеюсь, у вас нет ручного хорька, принцесса?
— Простите, принц, не расслышала. Я думала о другом. Что вы сказали?
— Ничего, ничего. Просто разные мысли…
Удо протянул руку к тарелке и обнаружил, что она пуста. Он сел поудобнее и, казалось, слегка задремал, как вдруг его внимание привлек узел на хвосте. Он принялся его лениво развязывать, сонно бормоча:
— Хорошо бы, я мог жалить хвостом… но, кажется мой не из таких. Вот было бы на хвосте жало…
Он начал тщательно ощупывать кончик хвоста.
— Интересно, есть ли у меня вообще жало? — он закрыл глаза. — Я бы с удовольствием ужалил графиню… Прямо в шею, всю шею бы изжалил, всю.. — И принц Удо погрузился в сон.
Недостойное поведение! Роджер Кривоног пытается оправдать принца, ссылаясь на палящий зной и действие одного-двух сэндвичей с кресс-салатом на пустой… на человека, который несколько дней ничего не ел. Как подействовали на Удо сэндвичи с кресс-салатом, мы и сами только что видели. Но Роджер забывает упомянуть о том, что сэндвичей-то было двадцать один или двадцать два. Что там ни говори, не стоит отрицать — поведение принца оставляло желать лучшего.
Если бы я там оказался, то немедленно написал бы его отцу.
Гиацинта взирала на эту картину с довольно противоречивыми чувствами. Конечно, ей было его очень жалко.
«Бедняга, — думала она, — туго ему пришлось». Но согласитесь, сочувствие постепенно становится все менее искренним, когда слишком долго смотришь на помесь льва, кролика и тонкорунного барашка, особенно если часть, принадлежащая кролику, тихонько похрапывает, приоткрыв рот.
И потом, что ей с ним делать? Получается, что теперь у нее на руках двое — графиня и он. Бельвейн только выиграла от присутствия принца: она вполне может использовать его в своих целях: Ваше высочество будет делать то-то и то-то, или его высочество навсегда останется кроликом. И куда денешься?
