— Тпру-у! — произнёс я. — Бог в помощь! Куда спешишь?
— Домой, ваша милость, — пролепетал он, смотря не на меня, а на «светляк», который сильно потускнел.
— Точнее.
— В Плеку, это деревня вон там, — он махнул мне за спину. — Рукой подать.
— А Бояф где?
— Это вам туда, — он указал назад. — Вы правильно идёте ваша милость. Через полчаса у ворот окажетесь.
«Вот же ж дерьмо, чуть сам в пасть волку не пришёл», — чертыхнулся я про себя. — А за деревней твоей какой город?
— Хопичи, ваша милость. Но туда долго идти. Повезёт, если завтра вечером там окажетесь.
— Отвезёшь? Я хорошо заплачу.
— Э-э… — смешался он, — лошадёнка у меня больная, падёт на полпути. А с отдыхом вы на своих двоих быстрее доберетесь.
— Постоялый двор есть после твоей деревни?
— Есть, как не быть, ваша милость, — закивал он. — Часа три идти.
— Серебряный дам, если довезёшь. А клячу твою я магией подлечу, чтобы не околела по дороге, — сказал я и показал ему монету. — Решай быстрее, ну? Где ты ещё заработаешь такие деньги за три часа лёгкой работы.
— Согласен, ваша милость, — не раздумывая, ответил он.
— Лови. И скинь свою траву, чтобы я мог в телегу сесть. Только не всю, оставь немного, а то себе весь зад отобью, — я бросил ему монету, которую он ловко поймал.
На то, чтобы разгрузить телегу, у него ушло совсем немного времени. Оставил ровно столько, чтобы я не превратился в отбивную в телеге.
— Ваша милость, вы обещали лошадёнку мою вылечить, — совсем тихо напомнил он мне, когда я растянулся на душистой мягкой подстилке.
— Не вылечить, а подлечить, — буркнул я, разозлившись, что он не мог сразу это сказать. Пришлось опять вставать и кастовать на клячу сначала малое лечение, потом освящение светом. После всего двух первоуровневых заклинаний та встрепенулась и стала выглядеть более здоровой.
«Хоть иди в ветеринары, — подумал я, оценив результат своих трудов. — А вот нэко на чары слабее реагировала, к слову. Может, на людей, тьфу, разумных, магия действует слабее, чем на животных?».
Когда откатились чары, я вновь отправил в лошадь по второму разу заклинания, после чего устроился на травяной подстилке и приказал вознице шевелить вожжами. Вскоре я привык к тряске и скрипу разбитой повозки и заснул. Сказался дневной забег по городу, весям и полям.
— Ваша милость, приехали, — растолкал меня крестьянин.
— А? Что? Где мы? — пробормотал я и стал растирать лицо, чтобы быстрее прогнать сон. А тот, зараза, совсем не желал уходить.
— Так на постоялом дворе уже. Как заказывали. Вы всю дорогу проспали, а своим храпом всех хищников распугали.
— Не ври, собака, я не храплю, — буркнул я, выбираясь из телеги. И только сейчас глаза, наконец-то, перестали слипаться, и я сумел осмотреться. Вокруг меня раскинулся грязный тесный двор трактира. Прямо передо мной был длиннющий фронтон какого-то здания с широким крыльцом, которое вело к двустворчатым дверям с ручками-кольцами, и очень высокой крышей из соломы. Слева стоял навес с тремя стенками, поделённый на десяток загонов, часть из которых были заняты лошадьми. Справа какой-то сарай, из него неслось хрюканье, куриное кудахтанье и несло навозной вонью. Земля вся была изрыта копытами и покрыта слоем всё того же навоза. — Это где мы?
— На постоялом дворе, как вы и просили.
— Это постоялый двор? — удивился я. — Ну и помойка.
У Михталя на порядок было чище. Там даже само здание двора выглядело свежее, опрятнее. А тут, будто пару лет как заброшено.
— Блядь, полная херня, — плюнул я под ноги. — Как зовут хозяина?
— Сморчок Толстое Пузо… то есть, Сморич. Ваша милость я вам больше не нужен?
— Вали, — отмахнулся я от него.
— Э-э? — не понял собеседник моего напутствия.
— Не нужен, езжай домой.
— Ваша милость, а вы можете…
— За серебряную монету, — оборвал я его, поняв, чего он хочет попросить. — Уговор я выполнил, сейчас за свои услуги хочу плату. Согласен?
Тот кисло улыбнулся, поклонился и потянул лошадь с телегой прочь с постоялого двора.
— Так-то вот. Я вам не мать Тереза, чтобы халяву раздавать, — произнёс я ему вслед. — У меня, где сядешь, там и слезешь. Ладно, пора посмотреть на этого Сморчка Толстобрюхова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На удивление, на площадке не было ни одной живой души, а ворота стояли открытыми, несмотря на то, что уже была ночь. Появилось чувство, что не стоило так доверять вознице. Захотелось догнать его и заставить лично отвести к местному хозяину.
Зато, когда я вошёл в здание, то увидел, что в общем зале просто яблоку негде было упасть. Может, ни у кого не было желания нюхать уличное амбре, вот все сюда набились, даже местные работники? Вот эта парочка у входа явно не посетители. Один точно вышибала, второй слуга, скотник какой-нибудь, так как очень уж уделан навозом.
— Санёк!
Честно признаюсь, услышав этот полный счастья крик, который перекрыл весь шум и гам в помещении, я почувствовал себя десантником из шутки. Та, которая звучит: «несмотря на то, что во время прыжка очко десантника способно перекусить стальной лом, оно всё равно пропускает». Вот и моё слегка пропустило сейчас, хорошо, что в местной вони это было незаметно.
За большим столом сидела Нимфадора и махала мне рукой. Её крик стал сигналом, по которому стих шум, жрущие и пьющие сначала посмотрели на девушку. Потом перевели взгляд на меня и…вновь уткнулись в свои тарелки и кружки.
«Эх, была — не была. Не бегать же мне вечно?» — философски подумал я и двинулся к своей знакомой авантюристке.
Рядом с ней за столом сидел пьянчуга, уткнувшись лицом в лужу от пролитой похлёбки. Надеюсь, что похлёбку он не успел перед этим съесть и это, так сказать, первичный продукт. Кроме чужой головы и лужи неприятного вида, стол был усеян костями, хлебными корками и осколками от разбитой глиняной кружки или миски. И вот со всем этим сидела Нимфадора, выглядящая так, что её совсем ничто не смущает.
— Ты что тут делаешь? — спросил я нэко, всем своим видом показывая, что ей не рад.
— Тебя искала. Присядешь?
Я скептически посмотрел на стол, за которым для третьего места уже не было.
— Да ты его столкни на пол, ему-то уже всё равно где спать.
Я посмотрел на пьянчужку, выводящего трели, и решил, что прикасаться к нему руками будет некомильфо. Дело даже не в весе, а в той грязи, что его покрывала. Поэтому спихнул его телекинезом, очистил табурет магией света, а потом, когда перезарядились заклинания, повторил всё в той же последовательности со столом и только потом устроился напротив Нимфадоры.
— Рассказывай, — требовательно произнёс я.
Если коротко, что Гамора отправила молодую авантюристку по моему следу с запиской и кошельком с наградой за гоблинов. При этом строго приказала меня найти и лично передать посылку. Судя по тому, что нека осталась в этом притоне, а не вернулась в Бояф, то казначейша в её глазах опаснее всех местных забулдыг.
Определить маршрут, по которому я умчался, ей не составило труда: практически все жители Бояфа видели мою пробежку по городу к воротам. Через несколько часов мой забег оброс таким количеством слухов, что искать в них здравое зерно не стал бы даже самый дотошный следователь. Впрочем, зверолюдке это было и не нужно. За несколько часов она собрала достаточно слухов, чтобы точно узнать направление, по которому я умчался от Бояфа. Деревень и постоялых дворов было на нём ничтожно мало. Ей просто требовалось навестить те, где я мог побывать. В первую очередь, постоялые дворы и трактиры, а таких был всего один — тот, где мы с ней сейчас беседовали.
Тут нас прервали. Подошла дебелая тётка в застиранном и штопанном-перештопанном платье и поинтересовалась, что я буду есть и пить.
— Пива кувшин и что-то к нему солёное и острое, — сделал я заказ и вручил ей пятнадцать медных монет. Вряд ли здесь подают что-то стоящее, поэтому, даже переплатил ей.
Как только служанка ушла, Нимфадора продолжила рассказ. Она добралась до этого места с купеческим обозом. Тот покатил дальше, так как до темноты ещё оставалось порядком времени, и терять его никто из торгашей не собирался, а девушка осталась. Она рассчитывала меня застать ещё здесь. Но оказалось, что я не появлялся ни на постоялом дворе, ни рядом с ним.
