— Я не понимаю, — медленно произнесла Дарси. — Ты имеешь в виду, что он каким-то образом заманил тебя туда, или…
— Нет. Звезды привели и его тоже. Наши созвездия появились в небе над головой, и мы оказались запертыми в этом маленьком тихом пузыре, который никто и ничто в мире не смогло бы разрушить. Он был нашим. Дариус назвал это судьбой.
— Чья судьба? — прошептала она, ее хватка на моих пальцах усилилась, как будто она уже знала. Которая должна случиться. Мы узнали об этом в классе. Мы говорили об этом с Габриэлем. Она видела мои глаза. Она просто не хотела верить в это больше, чем я.
— Очевидно, Звезды выбрали его для меня, — сказала я. — И меня для него. Они хотели, чтобы мы выбрали друг друга…
— Он твоя Элизианский пара? — прошептала Дарси.
— У меня всегда был ужасный вкус на мужчин, — пробормотала я. — У Звезды, очевидно, тоже ужасный выбор для меня.
— Это он сделал это с тобой? Он сказал «нет»…
— Это сделала я, — ответила я, качая головой. — Он хотел этого. Хотел меня. Хотел владеть мной, держать меня и держать всю оставшуюся жизнь.
— Я не думаю, что это так работает, Тори. Он бы любил тебя, он бы…
— Любовь? — Я усмехнулась. — Он когда-либо любил меня? Посмотри на все, что он со мной сделал. Это не любовь. Это ненависть.
— Но, возможно, он мог измениться. Он не всегда такой плохой. Он заботился о тебе раньше, когда ты нуждалась в нем, вы вместе сражались против Нимф. Черт возьми, ты даже переспала с ним дважды. Почему ты отказываешь себе в шансе…
— Потому что это был не шанс, Дарси, — с горечью сказала я. — Это было бы навсегда. Все или ничего. Сказать «да» означало позволить ему владеть мной. Это означало, что я должна буду любить его, что бы он ни сделал со мной. А что, если он был бы так же жесток со мной в любви, как и в ненависти?
— Ты думаешь, что, могла застрять в жизни, где он продолжал бы причинять тебе боль? — спросила Дарси, качая головой, как будто это было настолько очевидно, что такого не могло быть.
— Да… нет… наверное. Дело в том, что я не знаю. Как я могла согласиться навсегда остаться с кем-то, кто так со мной обращался? Он даже не пытался загладить свою вину до вчерашнего вечера. Он никогда не испытывал ни капли раскаяния из-за этого, пока не понял, что делал все это с девушкой, которую судьба выбрала для него.
— Но, Тори, у тебя есть вечность с ним, — отчаянно сказала Дарси, ее глаза наполнились слезами из-за меня. — Вместо того, чтобы вечно быть с ним, любящим тебя, ты всегда будешь тосковать по нему. Разве ты не помнишь, что профессор Зенит рассказывала нам об Элизианских парах? У вас есть только один шанс. И если ты не выберешь его, то ты никогда не полюбишь и не будешь любима никем другим…
— Какое это имеет значение? — пробормотала я. — Меня все равно никто никогда не любил, Дарси.
— Не говори глупостей! — огрызнулась она, тряся меня за руку, как будто хотела, чтобы я осознала, что натворила. Но я уже все поняла. И было слишком поздно что-то менять, даже если бы я и захотела.
— Не то чтобы у меня было много времени, чтобы принять решение, — сказала я, медленно выдыхая. — Все, что я знаю, это то, что меня внезапно попросили выбрать мужчину, который причинял мне боль раз за разом. Который пытался утопить меня, мучил меня и… Теперь это даже не имеет значения.
— Это имеет значение, — настаивала Дарси.
— Почему он просто не извинился раньше? — спросила я, слезы жгли мне глаза. — Если бы я знала, что ему было плохо из-за этого, что ему было хоть немного не наплевать на все, что он сделал со мной, тогда, возможно, я могла бы сделать другой выбор.
— Он никогда ничего тебе не говорил, когда ты с ним была? — тихо спросила Дарси.
— Ничего об этом. Он сказал мне, что одержим мной и что хочет предъявить на меня права, но это не любовь. В лучшем случае это увлечение. Как будто я какой-то вызов, который он хочет преодолеть, или приз, который нужно выиграть. Почему я должна соглашаться на это? — Язвительность в моем голосе была горькой, резкой и полная натянутость, и я знала, что она могла это заметить. Но это было все, что у меня было. Потому что, если я поддамся этой сердечной боли, то я понятия не имею, насколько темно может быть внутри нее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Может быть, тебе стоит поговорить с ним, — слабо предложила Дарси, потому что знала, что это ничего не изменит, так же, как и я. Решение было принято. Пути назад не нет. Разговор с ним ничего не изменит.
— Я не думаю, что он хочет со мной разговаривать, — сказала я, отворачиваясь от нее, чтобы посмотреть на затянутое облаками небо.
— Я видела его у Лэнса, он выглядел … Я не думаю, что у него все хорошо…
От этого осознания меня пронзила острая боль. Я не хотела причинять ему боль. Я просто хотела быть свободной. Свободной от судьбы, или рока, или звезд. Свободной выбирать свою собственную жизнь и жить так, как я хочу, а не так, как мне говорят.
— Возможно, стоит попытаться поговорить с ним… — давила Дарси.
— Он не захочет со мной разговаривать, — настаивала я.
— Я уверена, что он может понять, почему ты сделала тот выбор, который сделала. И, возможно, если ты поговоришь, то сможешь попытаться найти способ…
— Все гораздо хуже, — пробормотала я, осознавая реальность того, что я сделала прошлой ночью. — Калеб написал мне после того, как это произошло, и я… Я даже не знаю почему, но мне было так больно, что я хотела забыть об этом. Попытаться доказать, что я могу чувствовать что-то к кому-то другому, и Звезды не могут лишить меня этого…
— О, Тори… — вздохнула Дарси, и я могу сказать, что она разочарована во мне. Черт возьми, я была сама в себе разочарована. Я буквально вернулась к тем старым привычкам, которые всегда использовала, чтобы отвлечься от своих проблем. И что еще хуже, Калеб был одним из самых близких друзей Дариуса. Я не планировала, я не хотела этого делать, но я тонула, когда он написал мне сообщение, сгорая от боли и душевной агонии, и чувствуя себя так одиноко. Это было эгоистично и глупо, и от этого мне стало только хуже, как будто я каким-то образом предала Дариуса, несмотря на то, что я никогда не была его. Неужели так будет до конца моей жизни? Каждый раз, когда я буду с кем-то другим, я буду думать о нем, чувствовать, что была неправа только потому, что хотела сама выбрать собственную судьбу?
— Может быть, это я не заслуживаю счастья, — сказал я. — Может быть, Дариус заслуживает лучшего, чем я.
— Конечно, он этого не заслуживает, — прорычала Дарси. — У него были все возможности изменить свое отношение к тебе. У него были все шансы извиниться, если он испытывал к тебе такие сильные чувства, как утверждал. Я понимаю, почему ты приняла то решение, которое приняла.
— Но ты не согласна с этим?
Между нами воцарилось молчание, и Дарси притянула меня в свои объятия. Я уткнулась лицом в ее плечо, и слезы вырвались из меня, когда я снова сдалась.
Мое ноющее сердце стало немного менее измученным, когда я обнимала ее, хотя и не исцелилось.
— Это не значит, что я не согласна, — прошептала она. — Просто… я не могу смириться с мыслью, что ты теперь проклята. Что из-за этого у тебя никогда не будет любви. Из-за него.
— Ну, он хотел же сломать меня. Так что, я думаю, он добился своего.
Дарси покачала головой, но не могла этого отрицать. Эта боль, которая пронзила мое сердце, когда я отказала ему, становилась только острее. Я не ожидала, что она скоро заживет. На самом деле, я вообще не ожидала, что она заживет.
Я хотела сама выбрать свою судьбу, и вот что я решила. Так что мне просто придется с этим жить.
Дарси притянула меня к себе в кровать, и мы вместе свернулись калачиком под одеялом, как раньше, когда были маленькими детьми. Она больше ни о чем меня не спрашивала, потому что мне больше нечего было сказать. И я просто пыталась найти утешение, какое только могла, в единственной любви, которую когда-либо знала.
Я вышла из душа с мокрыми волосами и насквозь промокшим настроением. Я ничего не могла с этим поделать. Эта боль во мне не проходила, и думать о чем-либо, кроме Дариуса Акрукса, оказалось чертовски невозможным.
