Я снова вздохнула, задаваясь вопросом, не войдет ли у меня в привычку издавать такие жалкие звуки, и закрыла свой атлас, прежде чем изобразить улыбку для Дарси. На ней была обтягивающая красная юбка и симпатичный черный топ с принтом в виде роз. Она не выглядела так, будто весь ее мир почти развалился прошлой ночью, и я надеялась, что и я не выгляжу так же.
— Пошли, — сказала я, надевая туфли на шпильках и направляясь к двери.
Дарси подошла ко мне, пока я колебалась, держа пальцы на дверной ручке, но что я собиралась делать, прятаться в своей комнате вечно? Нет. Это просто было не по мне. Когда я вышла из больницы после того, как мой бывший, Зейн, оставил меня тонуть в своей машине, я отправилась к нему домой, вырезала промежность у всех его брюк, сложила все его любимые вещи во дворе, облила их жидкостью для розжига и подожгла, как только он появился. Этот мудак имел наглость назвать меня сумасшедшей шлюхой, когда нырял в дом, чтобы спасти свое дерьмо, а я просто отмахнулась от него и вернулась к своей старой привычке проходить мимо его дома каждый день по дороге в школу. Я никогда не показывала, что мне снились кошмары об этой катастрофе, и я неделями просыпалась с криком, когда мне снилось, что я тону. Я никогда не выбирала другой маршрут в школу, несмотря на то, что мое сердце колотилось, а ладони становились холодными каждый раз, когда я проходила мимо его дома. Никогда больше не сказала ему ни слова, сколько бы раз он ни пытался привлечь мое внимание. Потому что к черту его, к черту позволять ему испытывать мою боль. К черту позволять ему заставлять меня ходить по-другому и к черту разговаривать с ним, когда он ни разу даже не попытался извиниться и даже не появился в больнице, чтобы проверить, что я не умерла.
Так что у меня было достаточно практики в противостоянии своим демонам. У меня было превосходное бесстрастное лицо. И я отказалась позволить хоть одному человеку увидеть, как я истекаю кровью из-за Дариуса Акрукса.
Мы вышли из моей комнаты и прошли через Дом Игнис, никого не встретив. Мы опоздали, и, очевидно, ужин в начале семестра был большим событием. Мой атлас и атлас Дарси были завалены сообщениями из Клуба Ослов, спрашивающими, спрашивающими, как долго мы будем, и я предоставила ей право ответить.
Когда мы приблизились к Сфере, до нас донеслись звуки музыки и возбужденные голоса, переходящие в смех, и мой пульс начал учащенно биться. Я облизнула свои кроваво-красные губы, радуясь, что у меня есть толстый слой боевой раскраски, за которым можно спрятаться, когда мы приближались к тому, что я могла представить только как один из кругов ада.
Я думаю, было бы наивно надеяться, что никто этого не заметит.
Пальцы Дарси коснулись моих, но она не взяла меня за руку, зная, что мне нужно справиться с этим в одиночку.
Я натянуто улыбнулась ей, давая понять, что ценю этот жест, и она кивнула в ответ.
Как только мы подошли к двери в Сферу, она распахнулась, и у меня перехватило дыхание, когда мы столкнулись лицом к лицу с Максом и Сетом.
Никто из нас ничего не сказал, но их глаза встретились с моими, как будто они надеялись не увидеть там черных колец.
Я прикусила язык, ожидая, что они мне скажут, готовясь к резкости их слов, но они не последовали.
Лицо Макса исказилось, когда он посмотрел на меня, и я знала, что он чувствует мою боль своими дарами. У меня даже не было сил попытаться блокировать его.
Сет тихо заскулил, протягивая руку, чтобы провести пальцами по моей руке в успокаивающем жесте, и я была так потрясена этим, что даже не отшатнулась.
Мучительно долгое мгновение прошло между нами вчетвером, затем Макс отступил в сторону, широко открыв дверь, чтобы мы могли войти.
— Спасибо, — выдохнула я, когда мы обошли их, и я даже не была уверена, была ли моя благодарность за дверь или за то, что они не нагрубили мне.
Я замешкалась, когда мы вошли в переполненное пространство Сферы, которое было украшено как зимняя страна чудес, с сосульками, свисающими по всему потолку, и инеем, покрывающим каждую поверхность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Прежде чем дверь за мной захлопнулась, я уловила несколько слов Сета.
— Как ты думаешь, он появиться?
— Я понятия не имею, черт возьми, — тихо прорычал Макс, и дверь между нами закрылась, прежде чем я смогла что-либо услышать. Но даже это заставило мое сердце бешено колотиться. Это звучало так, как будто Дариуса здесь не было. Что было хорошо. Или нет? Я уже не знала.
Дарси прокладывала путь сквозь толпу к клубу Ослов, и я старалась не чувствовать, что иду на казнь, следуя за ней.
Люди расступались перед нами, некоторые выкрикивали приветствия, но никто из них не смотрел достаточно пристально, чтобы заметить мои глаза, пока я не прошла мимо Маргариты.
— Что за… — Она схватила меня за руку и развернула, чтобы посмотреть на меня в своем блестящем серебристом платье. Ее рыжие волосы рассыпались по всему хорошенькому личику, и она даже не выглядела ненавистной, просто шокированной.
Я вырвала свою руку из ее хватки и нырнула обратно в море тел, прежде чем она успела задать вопрос, но когда я пошла, за моей спиной послышался шепот, и новости начали распространяться.
— Идите сюда, мои королевы! — Голос Джеральдины разнесся над толпой, и я заметила, как она возвышается над всеми, стоя на стуле и с энтузиазмом махая рукой.
Она была одета в пышную розовую юбку и голубой укороченный топ, который едва прикрывал ее огромную грудь.
— Мы собрали восхитительный пир из самых великолепных блюд! Вы должны положить в рот сырный шарик и хорошенько его пососать. И не забудь окунуть свои макароны в сливочный…
Джеральдина замолчала, когда ее взгляд остановился на моих глазах, ее губы приоткрылись. Она подняла дрожащий палец и начала качать головой в безнадежном отрицании.
Все окружающие нас заметили ее поведение, и один за другим их взгляды тоже упали на меня.
Вокруг раздавались вздохи и проклятия, и я чувствовала на себе столько пар глаз, что румянец начал пробиваться под моими щеками.
София и Диего уставились на нее, а Анжелика заплакала. Глаза Милтона так расширились, что я испугалась, как бы они не выпали у него из орбит. Казалось, они все собирались заговорить одновременно, но прежде чем они успели это сделать, Джеральдина издала звук, который можно было описать только как визг птеродактиля.
Если кто-то в комнате и не смотрел на нас, то теперь смотрел, и какой-то услужливый маленький придурок даже выключил музыку.
Есть что-то довольно пугающее в том, что комната, заполненная двумя тысячами человек, замолкает, чтобы они могли попытаться взглянуть на вас. У меня было серьезное искушение сбежать. И мне было интересно, почему я решила, что будет лучше сделать это таким образом. Дарси предложила позвать наших друзей ко мне в комнату, чтобы я могла рассказать им, прежде чем об этом узнает весь кампус. Но я хотела сделать это вот так. Все сразу. Покончено с этим. Сорвать пластырь. Хотя мне начинало казаться, что я была гребаной идиоткой, думая так.
— О, миледи! — плакала Джеральдина, когда слова возвращались к ней после ее доисторической вспышки. — Что, во имя звезд, при свете большой луковичной луны и долгой тяжелой ночи, произошло? Огромные горгульи, скачущие грифоны, ужасный гуляш и гигантские газели! Ради леди Петунии и всего, что не так в мире, как на Солярии могла произойти такая пародия?
Джеральдина разрыдалась, рыдая так громко, что я даже не смогла бы ответить, если бы захотела.
Я медленно выдохнула и опустилась на стул, придвинула к себе тарелку с пиццей и откусила кусочек. На вкус она была похож на картон.
Вокруг меня разразился шум, и один вопрос, в частности, продолжал звенеть у меня в ушах. Кто? Кто? Кто?
Дарси села рядом со мной, а София переместилась слева от меня, обняв меня одной рукой. Рука Диего опустилась мне на плечо, и когда я удивленно посмотрела на него, то обнаружила, что Милтон тоже рядом. Все мои друзья окружили меня, а Джеральдина продолжала рыдать так громко, что ее голос эхом отражался от стен.
