Что мне нравится в местных, это их взаимоотношения. Личное — отдельно, рабочее — отдельно. И это не декларация или громкие слова. Это так и есть на самом деле.
И Царёв — второй яркий тому пример. Первый — моя невеста.
Я до сих пор не был прощён за то, что позволил себе лишнее, во время убийства Воплощённого Алебардщика. За то, что я посмел ею управлять, Катя на меня дулась демонстративно и показательно. Но только в свободное от работы время. Буквально час утром, когда мы собирались в город, на работы, и полчаса вечером, когда мы обессиленные возвращались с работ, принимали душ и падали спать. Остальное время не было даже намёка на то, что между нами пробежала кошка.
С Царёвым всё было аналогично. Он в контрах практически со всеми в школе, а с нашей бандой особенно. Что меня, что Сухорукову, он прилюдно поклялся изничтожить расчленить, выдавить из рейтинга и вообще, низвести до уровня пыли. Меня — ещё на куски порубить. И из нашей банды его никто не то что не любит, его готовы разорвать. Но, стоило получить приказ на объединение, стоило Царёву попасть в подчинение Крылу — всё! Баста!
На время выполнения поставленной задачи — мы теперь одна банда! Боевые товарищи, жизни которых зависят, в том числе, от отношений внутри банды.
И это не на словах. Это не вымученные улыбки в лицо друг другу и злобный оскал в спину, в ожидании, когда можно ударить побольнее, чтобы награду делить на меньшее число долей.
Уже во время сборов к рейду стало понятно, что вся наша вражда осталась за границами этого приказа. Возможно, она вернётся, когда мы вернёмся после миссии в школу, сдадим отчёт и получим подтверждение выполнения миссии. Но уже сейчас, мы боевые товарищи.
— Царёв Вячеслав, в бою Царь, можно Сол, — первым протянул руку Крылу высокий крепкий блондин, цепким взглядом осматривая всю нашу компашку, роющуюся в зимней экипировке на складе. Никакого взгляда свысока и демонстративного презрения, — теперь мы одна банда?
— Крыло, — протянул руку в ответ наш официальный лидер и коротким движением головы поочерёдно представил всех нас, — Алекс, Игла, Стержень, Нудный. Теперь мы одна банда!
— Меня можете звать Рух, — вышла из-за крупной фигуры Царёва его маг поддержки, невысокая, но фигуристая рыжая Горохова, — всем привет, много о вас слышала! Рада быть с вами в одной банде!
Два часа убили на знакомство. Кто что умеет, от кого какая польза. Зимний рейд, да ещё и в условиях затруднённой магической практики — это не шутки. А уж тем более под угрозой боевого столкновения и без возможности получить поддержку. Обсуждали всё прямо на складе, рассевшись на тюках с одеждой.
Царёв, как я уже знал, имел силовую специализацию, но мог и в магию. Совершенно открыто он рассказал нам обо всех освоенных им заклинаниях. Список был небольшим, но вся магия отлично усиливала его силовую сторону. «Ускорение», на короткое время разгоняющее и так не медленного мечника до скоростей в два, а то и три раза, превышающих человеческий предел. «Ярость», делающая его удары чудовищно мощными и позволяющая разрубать с одного удара единички почти всех известных Планов, даже элитные. «Стихийная эгида», немного повышающая защиту Царёва от стихийных заклинаний бьющих по области и снижающая сопротивление воздуха во время движения.
Остальная магическая поддержка была на Гороховой. Лучшая в школе, её арсенал внушал уважение. Первый круг — более пятидесяти заклинаний, из них десять боевых. Второй круг — тридцать заклинаний, из них семь боевых. И третий — пять заклинаний поддержки! При этом мощь её дара соответствовала этому ассортименту. В зоне действия магии Порядка Рух была реальным монстром, кратно поднимающая силу своей банды.
Но мы шли за границы магии порядка и от магии Рух там было мало пользы. Но и тут рыжая была полезна. Как оказалось, она отличный охотник, владеет луком, знает, что такое зимняя охота. Имеет прекрасное зрение. Готова взять на себя обеспечение нашей банды свежим мясом. Если уж прижмёт.
Крыло описал наши возможности, но только те, что и так были известны учителям. Выглядели эти возможности на фоне Царя и Рух довольно скромно. На молчаливый вопрос Царёва, почему тогда в лидерах объединённой группы не он, лишь намекнул, что это не всё, но остальное касается дел магического рода и просто так об этом говорить нельзя. Особенно в стенах родной школы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
После знакомства почти до вечера выбирали экипировку. Крыло с Царёвым, как старые закадычные друзья, уже через час ругались так, что пыль стояла до потолка, и одноглазый старик-интендант грозился пожаловаться директору, если мы тут что-нибудь попортим.
Я в этом споре не участвовал, доверившись Крылу и веря в свою магию, способную и согреть, и защитить, и накормить. Словно автомат примерял ту или иную шмотку, отобранную Крылом и потихоньку набивал мощный каркасный рюкзак высотой с меня самого, всем, что мы берём с собой в рейд. Магия магией, но соответствовать нужно.
Перед выходом удалось повидаться и перекинуться парой слов с Вермайером. Вечером, перед отбоем, он снова вызвал к себе в лазарет, но уже всех нас, и вкатил каждому под лопатку по больнючему уколу, пояснив, что там, куда мы идём, почти нет магии, нейтрализующей большинство бактерий и вирусов, и нашим организмам понадобится поддержка.
Доктор выглядел отлично, был доволен как слон, по-прежнему мёртв и при этом ощущался как огромный огнедышащий вулкан, сжатый до размеров тщедушной фигуры человека.
Вкалывая мне укол последнему, когда остальные уже покинули процедурную, Вермайер шепнул:
— Опасайтесь горгулий. Они глаза директора. В школу возвращайтесь в любом случае, даже если вас раскроют. Я перетяну внимание на себя и прикрою вас новой силой рода.
И засмеялся низким, вибрирующим шипящим смехом, от которого по спине пробежалось стадо мурашек.
— Док, только полностью не выпускайте то, что в вас запечатано, — поспешил я предостеречь Вермайера, — только если иначе никак! У вас будут лишь сутки, после которых вы умрёте окончательно!
— Не переживай, Найдёнов, — хмыкнул доктор, — я не идиот, отказываться от такой силы ради минуты славы! Мне хватит и того, что есть сейчас. Будьте там осторожнее, дикие — те ещё твари!
Ранним утром, злые и невыспавшиеся, мы получили последние уточнённые данные о расположении диких, скорректировали разработанный накануне маршрут и в мрачном молчании рванули из города.
Короткие широкие артефактные лыжи надели, как только пересекли городскую черту. Тогда же активировали и плащи, выданные директором. Лыжи не оставляли следа на рыхлом снегу, плащи делали наши фигуры практически незаметными на белом фоне. И лыжи, и плащи работали от силы сутки и не могли подзаряжаться вдали от Воплощённого плана. Мы их использовали, чтобы обойти стоянки диких, добраться до одного из нескольких законсервированных убежищ, обустроиться там и затаиться в ожидании, когда дикие сунутся в Екатеринбург за поживой, огребут по зубам и двинут в обратную дорогу. По планам директора, на всё про всё у них должно было уйти от трёх до пяти дней.
Дорога заняла два дня. Первая ночёвка была прямо в поле. Спали, закопавшись в снег, под защитой охранного артефакта и парящей в ночном небе горгульи, которая следовала за нами на огромной высоте от самого Екатеринбурга.
К вечеру второго дня добрались до оборудованного укрытия.
Вход в рукотворную пещеру, умело вырезанную глубоко в скалах, был так хитро спрятан среди неровностей ландшафта, что найти его без прямого указания было бы невозможно. Снежные сугробы только добавляли убежищу скрытности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сколько нам тут пузо греть? — поинтересовался Стержень, когда лагерь был уже оборудован, Нудный отправлен в дозор, а в котелке, подвешенном над крохотным артефактным примусом, уже закипала вода для чая, бывшая ещё пять минут назад свежим и рыхлым снегом.
— Минимум сутки, — лениво отозвался Крыло, растянувшись в полный рост на раскатанном термоизоляционном коврике и наслаждаясь покоем, — всем, кто не на дежурстве, можно отдыхать.
