Ответ. Я действительно являлся организатором заговора против Советской власти, и именно потому, что я реально его готовил, я не мог пойти на вовлечение в это преступное дело широкого состава участников заговора. Я ведь все же был чекистом…
Вопрос. Предателем вы были, а не чекистом!
Ответ. …Предателем, но в чекистских рядах. Я больше других понимал и опасался провала.
Вопрос. Как же вы пошли на вербовку хотя бы того небольшого, сравнительно, количества людей из чекистов, которых вы называли?
Ответ. Вербовка каждого из них имеет свою историю, она тщательно подготавливалась, и на откровенный разговор я шел только тогда, когда мои шансы на успех вербовки были несомненны. Вы это видели на примере вербовки Молчанова.
Вопрос. Как конкретно были завербованы ваши соучастники?
Ответ. Тут надо сказать несколько слов о той системе воспитания непосредственно соприкасающихся со мной работников ОГПУ—НКВД, которую я проводил в течение многих лет. Она сводилась, в первую очередь, к тому, что я подчинял людей своему личному влиянию. В отношении большинства мне, как руководителю аппарата, это удавалось. Добившись этого, я переходил на другую ступень: я внушал людям отчужденность от партии, выращивал в их сознании идею, что государственная разведка должна в политике играть самостоятельную от правительства и от партии роль. Я ссылался при этом на опыт буржуазных государств и доказывал, что правительства этих стран меняются, разведка же остается неизменной всегда. Вполне понятно, что говорил я это не всегда прямо и не всем, но в завуалированной форме высказывал часто. Прикрытием мне служили в этих целях так называемые чекистские традиции, которым я придал антипартийный характер. Ссылка ,или, вернее, спекуляция на них, служила мне дополнительной гарантией от возможности провала, ибо составной частью этих пресловутых традиций была кастовость. В ходу у меня была поговорка «Не выносить сор из избы». Таковы были общие условия, которые сами по себе были мной установлены и которые способствовали моим заговорщическим целям, в первую очередь, целям вербовки в этих условиях людей внутри аппарата ОГПУ-НКВД.
Вопрос. Но вы, надо полагать, вербовали людей для заговора индивидуально каждого и в определенных целях. Вот об этом вы ничего не сказали.
Ответ. Перехожу к этому. При индивидуальной вербовке я исходил, в первую очередь, из того, чтобы во главе ведущих отделов ОГПУ—НКВД стояли мои люди, мне преданные, нужные мне для практического выполнения и обеспечивающие меня от провала. <Далее Ягода дал пояснения по каждому из своих сообщников. – «КБ!»>
Вопрос. Целый ряд вопросов, которых вы коснулись выше, потребуют уточнения и детализации. Мы к ним вернемся впоследствии. Сейчас нас интересуют ваши планы заговора. Как конкретно вы мыслили себе его осуществление?
Ответ. Было несколько вариантов. Один из них заключался в том, что, когда организация правых, совместно с блоком троцкистов и зиновьевцев, будет готова к захвату власти, они должны были дать мне об этом знать и я осуществил бы это технически. Для этого имелся в виду арест моими силами членов Советского правительства и руководителей партии и создание нового правительства из состава заговорщиков, преимущественно из правых. В 1935 году это было вполне реально: охрана Кремля, его гарнизон были в моих руках, и я мог бы это совершить. В этом направлении мною были приняты и соответствующие меры.
Вопрос. В чем они заключались?
Ответ. Я дал указания Паукеру приближать к себе командный состав Кремлевского гарнизона. Я сам вызывал к себе ряд командиров. Так как комендантом Кремля был Ткалун, не наш человек, назначенный Наркоматом обороны, я пытался и его также приблизить к себе. В отношении его Паукер также имел указания обхаживать его, приручить его к нам. И Паукер, правда не совсем умело, это делал, так как у них часто бывали стычки. Если бы не удалось Ткалуна завербовать, его легко было бы в нужный момент локализовать, убрать.
Вопрос. Ткалуна удалось завербовать?
Ответ. Нет. Но это имелось в виду в дальнейшем. Кроме указанных мероприятий в отношении Кремлевского гарнизона, я приказал Паукеру отобрать 20–30 человек из особо преданных ему и мне людей из Оперотдела, тренировать их в ловкости и в силе, не вводя их в курс дела, держать про запас.
Вопрос. Для каких целей?
Ответ. Я имел в виду использовать их в момент выполнения нами переворота, для непосредственного ареста членов правительства. Паукер докладывал мне, что людей таких он частично отобрал и с ними работает.
Вопрос. Кто эти люди? Назовите их.
Ответ. Я лично фамилии их не знаю. Это надо будет спросить Паукера. Я хочу только предупредить вас, что люди эти никакого представления не имеют о целях и задачах, которые перед ними могли быть поставлены. Во всяком случае, Паукер мне не говорил, что посвящал их в это.
Вопрос. Вы заявили, что у вас было несколько вариантов осуществления заговора. Вы назвали пока один из них. Каковы остальные варианты?
Ответ. Другой вариант, менее четкий, который явился результатом начавшегося разгрома троцкистско-зиновьевского блока и правых, после убийства Кирова. Убийство Кирова, о конкретной подготовке которого я не знал, вызвало ко мне естественную настороженность в ЦК. Я был поставлен под контроль Ежова, который нажимал на меня и требовал полного разгрома организации троцкистов, зиновьевцев и правых. Я боялся идти на это, во-первых, потому что не хотел лишить себя широкой базы для осуществления заговора, и, во-вторых, потому что я боялся в связи с этим собственного провала. Все, что я и мои сообщники могли сделать для торможения дела ликвидации этих организаций, мы сделали. Но это не удалось, Ежов нажимал, и мы вынуждены были идти на дальнейший разворот дела, на дальнейшую ликвидацию. Это был период 1935–1936 годов, когда перспектива военной опасности была очень реальна и близка. Так вот, второй вариант нашего заговора был связан с этими перспективами близости войны.
Вопрос. В чем конкретно заключался ваш второй вариант захвата власти на случай войны?
Ответ. Если в первом варианте речь шла об осуществлении заговора совместно с правыми и по их инициативе, то второй вариант, как я уже показал, был вызван фактически совершившимся под нажатием ЦК разгромом сил блока троцкистов, зиновьевцев и правых, которые таким образом выпадали из моей игры, и тут-то совершилась моя переориентировка на немцев как на реальную силу. Мне казалось, что на случай войны СССР с Германией и Японией Советскому правительству придется столкнуться не только с военной силой своих противников, но и с крестьянскими восстаниями у себя в тылу. На фоне этого будут активизироваться контрреволюционные организации, и в первую очередь троцкисты, зиновьевцы и правые. Поражение СССР в войне мне казалось возможным. А поражение неизменно влекло бы за собой и перемену правительства, состав которого был бы продиктован победителями, в данном случае Германией. Вот почему, желая себя застраховать и играть определенную роль и в будущем правительстве, я имел в виду наладить контакт с германскими правительственными кругами.
Вопрос. Вы не только думали наладить контакт, но и фактически уже установили его?
Ответ. Нет, личных связей с немцами у меня не было, но возможно, что немцы знали о моих планах.
Вопрос. Каким путем?
Ответ. Через Воловича, связанного с германской разведкой. Кроме того, о необходимости ориентироваться на немцев намекал мне Радек.
Вопрос. Когда и где вы поговорили по этому поводу с Радеком?
Ответ. Он приходил ко мне летом 1936 года.
Вопрос. Зачем он к вам приходил?
Ответ. Радек пришел ко мне в момент разворота операции по троцкистам и спросил меня, насколько я далеко пойду в ликвидации организации. Я сообщил Радеку, что положение таково, что придется далеко идти, возможно, и до полной ликвидации, и тут я ничем не смогу помочь, так как я нахожусь под строгим контролем Ежова.
Вопрос. Чем объяснить этот визит Радека к вам? Разве вы были связаны с ним ранее?
Ответ. Нет. Личных связей с Радеком у меня не было, роль его в троцкистской организации мне, конечно, была известна, но меня удивило, откуда Радек знает о моей роли. Мое недоумение рассеял сам Радек, заявив, что он пришел ко мне от Бухарина.
Вопрос. Что же вам сказал Радек о своих связях с немцами?
Ответ. Он сказал мне, что ситуация сейчас такова, что нужно ориентироваться на немцев и что он лично связан с немецкими правительственными кругами. При этом он даже назвал мне фамилии лиц, с которыми он связан.
