буду спать здесь, – пробормотала она. – И наверное, просплю целую неделю.
Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что он улыбается.
– Дай мне его, – сказал Финн и осторожно взял у нее Харта.
Через минуту она услышала, как он вернулся.
– Если ты не спишь, подвинься, – сказал он.
Маделейн медленно согнула ноги в коленях, и они загудели от боли и усталости. Неожиданно Финн взял ее ступни и положил себе на колени.
– Тебе нужно найти няню, – произнесла она, изо всех сил стараясь не обращать внимания на его горячие пальцы на своей коже, на его твердые бедра под своими ногами. Внезапно лодыжки стали самыми чувствительными частями ее тела. – Эта парочка утомит кого угодно.
«Он даже не думает об этом, – сказала она себе. – Он прикасается к тебе только потому, что ты заняла весь диван».
– Я тебя напугал? – спросил Финн. – Завтра утром ты начнешь собирать вещи?
Он провел кончиком пальца по ее щиколотке, и ее бросило в жар.
– Нет, дело не в этом, – ответила Маделейн. – Я просто имела в виду, что тебе нужен квалифицированный человек. Когда они проснулись ночью, я тебе почти не помогла.
Внезапно он сжал ее лодыжку:
– Почему ты себя принижаешь, Маделейн? Ты отлично справилась сегодня. Мне не нравится, что ты недооцениваешь свои способности.
Маделейн приоткрыла один глаз и посмотрела на его лицо, на которое падал тусклый свет лампы в углу комнаты.
– Хорошо. Я больше не буду так говорить.
Она снова плотно сжала веки, но сонливость внезапно прошла, и она разозлилась на Фннна за это. Дети успокоились и уснули. Какого черта он не дает ей поспать?!
– Не надо, – сказал Финн и помешал ей спустить ноги с дивана. – Прости. Я не хотел тебя критиковать. – Он продолжил поглаживать ее лодыжки, доставляя ей удовольствие.
Маделейн знала, что ей следовало встать с дивана и пойти в свою спальню, но… Но она снова закрыла глаза и расслабилась.
Она чувствовала, как атмосфера интимности окутывает их мягким коконом, отрезая от остального мира. Ей казалось, что во всем городе не спали только они двое. Словно они попали в пространственно‑временной туннель и очутились в другой вселенной, где, кроме них, никого не существовало.
– Я не хотела грубить.
Маделейн вздохнула, и его пальцы замерли на ее лодыжке. Издав недовольный стон, она ткнула его мыском ступни. Она никогда раньше столько не ходила по дому, и ее ноги были тяжелыми, как свинцовые гири. Словно прочитав ее мысли, Финн продолжил поглаживать ее лодыжки, и она снова начала расслабляться. Когда Финн спросил ее об инциденте, повлиявшем на ее жизнь, ей не хватило энергии, чтобы поднять защитные барьеры, и слова полились рекой.
– Это случилось на последнем курсе университета. Я думала, что один из профессоров проявлял ко мне интерес, потому что я была талантливой студенткой. Я думала, что он ставил мне высокие оценки, потому что я усердно училась. Но это была лишь игра. Он выделял меня, потому что хотел получить от меня то, что ему было нужно.
Рука на ее лодыжке замерла, и она снова ткнула Финна мыском ступни. Если он перестанет массировать ей ноги, они вернутся к реальности, и она замолчит.
Рука Финна снова задвигалась, и она продолжила свой рассказ:
– Когда он запер дверь и встал перед ней, чтобы я не смогла убежать, я наконец поняла, чего он от меня хотел. Какая я, к черту, журналистка, если не видела дальше своего носа? К счастью, мне удалось вырваться, и тогда я осознала, что он замечал не мой ум и прилежание, а мое тело. Он думал, что я добровольно ему отдамся. Я не сделала этого. Я бросила университет и таким образом поставила крест на своей возможной журналистской карьере. Карьере, о которой мечтала. Я никогда не узнаю, добилась бы я успеха на выбранном поприще. Я стала сомневаться в своих способностях. Спрашивала себя, получила я ту или иную высокую оценку, потому что провела отличную исследовательскую работу, или потому, что кто‑то хотел получить таким образом доступ к моему телу.
Финн какое‑то время молчал. Когда он снова заговорил, его голос был холодным, как лед.
– Тебе следовало его убить.
– Уже слишком поздно, – криво улыбнулась она. – Я думала об этом, но меня опередил инфаркт. Это произошло два года назад. Некрологи были во всех газетах.
– Ты могла бы откопать его и убить еще раз, – процедил Финн сквозь зубы.
Маделейн открыла глаза, и ее поразило выражение его лица. Каждая его черточка была напряжена, на щеках играли желваки. Она никогда еще не видела его таким разгневанным.
Приняв сидячее положение, она согнула ноги в коленях, просунула пальцы ног под его бедро и приложила ладонь к его щеке. Его черты немного расслабились, когда он, встретившись с ней взглядом, взял ее за свободную руку.
– Я очень сожалею о том, что с тобой произошло, – сказал Финн и накрыл ладонью ее руку, лежащую на его щеке. – Если ты хочешь об этом поговорить, я здесь. Я хочу тебе помочь. Просто скажи, что я могу сделать.
Маделейн пожала плечами:
– Рассказывать больше нечего, и сделать ты ничего не можешь.
Подавшись вперед, она положила голову на плечо Финна и какое‑то время они сидели неподвижно. Когда он обнял ее рукой за талию и притянул ближе к себе, она не стала сопротивляться и продолжила наслаждаться его теплом и силой. Его ровное дыхание убаюкивало ее.
Уютный кокон, который они создали, начал смыкаться, и в какой‑то момент они оказались в объятиях друг друга. Впервые за долгое время Маделейн чувствовала себя защищенной. Ей было спокойно, и, когда она погружалась в сон, ей было все равно, что она подумает обо всем этом утром.
Глава 8
Маделейн находилась в его объятиях. Пальцы ее ног по‑прежнему были под его бедром, ее голова покоилась на его плече, ее ладонь была прижата к его груди.
Он понятия не имел, как долго они спали, но, когда он проснулся, небо уже светлело. Под глазами Маделейн все еще оставались следы усталости, и Финн почувствовал угрызения совести. Это по его вине Маделейн так сильно утомилась. Как будто ей не хватало ее собственных проблем, связанных с потерей работы и жилья! Из‑за того, что он не смог справиться сам со своими плачущими детьми, к ним добавилось еще и недосыпание. Ему следовало просто дать ей крышу над головой. Ей было это нужно. Она этого заслуживала. Ему не следовало лезть к ней в
