Однако к собственному удивлению она сказала:
— Было гораздо хуже, когда она была ребенком. А сейчас это приключается с ней только весной.
— И она так сказала. Где ей хуже — в Лондоне или за городом?
— Здесь, в Лондоне. Подозреваю, это как-то связано с копотью. Когда становится теплее, трубы по всему городу коптят меньше, и тогда ей становится гораздо легче.
— Тогда какого черта она не вернется в Кембриджшир, если находиться здесь опасно для ее здоровья?
София поправила тюрбан, который безнадежно заваливался набок, поскольку весь пропитался водой.
— Я настаивала на более позднем приезде в Лондон, но ее отец был непреклонен. Она не должна была пропустить начало сезона.
Он пробормотал что-то себе под нос, весьма похожее на «чертов дурак». В душе София согласилась с подобным определением, отдавая, однако, себе отчет, что Эмилия с самого детства научилась справляться со своим недугом. Насколько Софии было известно, никто в обществе даже не подозревал, что с Эмилией что-то неладно.
— Достаточно об этом, милорд, — твердо заявила она. — Я должна просить вас держаться от племянницы подальше. Разумеется, я ценю вашу проявленную сегодня вечером заботу о здоровье Эмилии, но, очевидно, ваш к ней интерес этим не ограничился.
— Она так красива. — Кажется, он совсем не раскаивался, скорее, был даже рад.
Конечно, чего еще ожидать от настоящего распутника.
— Да, — согласилась София. — Это заметили и другие мужчины. Респектабельные поклонники, которым есть что ей предложить. Хотя бы законный брак это прочное положение в обществе. А вы, хотя я готова отдать вам должное, герой войны и все такое…
— Простите, что перебиваю, мадам, однако, положа на сердце, любой солдат, умудрившийся остаться в живых, уже герой войны. — Его голос стал подозрительно бесцветным. — Итак, позвольте мне вас поправить, этого я не могу предложить вашей племяннице. Я прекрасно понимаю ваши возражения. Не стоит их мне причислять. Я человек свободных нравов с репутацией дамского угодника. Я богат, но у меня нет титула. Мой отец герцог, но я не унаследую герцогства — по мне, это не хорошо, однако делает меня менее привлекательным как будущего мужа. Поскольку я не ищу жену, я могу считать этот пункт своим активом, а не помехой, но вы, уверен, смотрите на это иначе. Обычно родство с герцогом Сент-Джеймсом говорит в мою пользу, но не для семьи Паттон, поскольку между нами старинная враждебность уходящая корнями далеко в прошлое. Все это я прекрасно понимаю! Не беспокойтесь. Я не собираюсь ухаживать за леди Эмилией.
Озадаченная этим перечислением собственных недостатков, которые делали его нежелательным поклонником для леди Эмилии, София некоторое время молчала. Потом задала простой вопрос:
— Тогда… зачем?
Его улыбка оказалась столь очаровательной, чертовски привлекательной, что София в своем отнюдь не молодом возрасте вдруг ощутила, как в ней просыпается женщина. Женщина, готовая повиноваться его мужским чарам!
— Если вы насчет поцелуя, так я не могу этого объяснить, уж простите меня. Обычно я называю это безрассудным порывом. Хорошенькие женщины умеют провоцировать подобные порывы.
— Мне приходилось слышать об этом.
— Не верьте всему, что говорят, миледи. — Его ресницы чуть опустились, прикрывая невероятные темные глаза.
Да, этот молодой человек был очень красив. Если бы он не смотрел на нее сейчас, она бы раскрыла веер и начала бы энергично обмахиваться, чтобы прогнать со щек жаркий румянец. Призвав на помощь образ строгой опекунши, она заявила:
— Если Эмилия останется в стороне от ваших безрассудных порывов, я ничего не скажу моему зятю.
— Именно это я бы и посоветовал вам, к его же благу, — холодно ответил он с видом полного безразличия. — Может быть, я не герой, миледи, но стреляю отлично. Это на тот случай, если он вздумает изображать разгневанного отца и вызвать меня на дуэль. А теперь позвольте проводить вас до калитки.
Глава 7
Было противно признавать, но ария, спетая прекрасным контральто, оказалась превосходной. Эмилия сидела на обычном месте в ложе отца и не сводила глаз со сцены, пытаясь в то же время отогнать грустные мысли.
«Она лежала под ним, обнаженная, трепещущая, а он целовал ее так же, как целовал меня, гладил ее тело, а потом они…»
Она плохо представляла себе, чем они в конце концов занялись. Иначе могла бы разозлиться еще сильнее от мысли, что Алекс Сент-Джеймс, по слухам, спал с женщиной, которая сейчас пела на сцене. Поскольку никто толком не объяснил Эмилии, что мужчина и женщина делают в постели, она очень смутно представляла себе, как это происходит. Зато понимала — если это хотя бы наполовину так приятно, как их чувственный поцелуй, значит, она очень завидует этой певице. Странно необъяснимо, но… так и есть.
Если верить последним слухам, Мария Греко была его любовницей.
«Как он смел меня целовать, — мрачно размышляла Эмилия, — если у него связь с другой женщиной, да еще, как говорят, связь давняя?»
К ее сожалению, она была совсем не похожа на эту девицу. Оперная дива, державшая весь зал в восторженном напряжении, могла похвастать роскошными формами, волосами цвета воронова крыла и оливково-смуглой кожей. В роскошном театральном одеянии она расхаживала по сцене, дерзко выставляя напоказ и собственную красоту, и талант. Уверенные движения драматической актрисы. Публика была покорена.
А любовник сей дивы? Он в зале? Эмилия то и дело бросала взгляды в публику, надеясь увидеть знакомые блестящие черные волосы и высокую мускулистую фигуру, но отыскать его так и не могла.
И лишь когда в перерыве отец вышел, чтобы принести им шампанского, тетя София склонилась к ней и тихо спросила:
— Надеюсь, твое молчание и внимательные взгляды в толпу не означают, что ты высматриваешь Сент-Джеймса?
Против собственной воли Эмилия виновато вздрогнула — ведь именно этим она и занималась. Когда они возвращались домой, мокрые с головы до пят, ей пришлось выслушать целую лекцию о том, что молодым леди следует избегать джентльменов определенного сорта. Ей удалось замять вопрос, каким образом она вообще познакомилась с Алексом, не прибегая к откровенной лжи. Она сказала, что просто столкнулась с ним возле их городского дома. Поскольку балкон, строго говоря, был не в самом доме, она, собственно, и не солгала, ведь так?
— Мне просто интересно, здесь ли он? — честно призналась она, разглаживая юбку своего кремового платья. С нарочитой небрежностью она махнула рукой в сторону сцены, где Мария как раз кружилась в облаке алого атласа. — То есть, в конце концов, говорят, что она его последнее увлечение.
