Харриет допила остатки бренди и посмотрела на Бенедикта, стоявшего между ее креслом и камином. Удерживая бокал у губ, Харриет гадала, относится ли Брэдборн к тем мужчинам, кто ищет в женщинах богатства и положения в свете.
Словно почувствовав ее взгляд, Бенедикт обернулся к Харриет, встретился с ней глазами и тут же опустил их, глядя на ободок бокала, прижатый к ее влажным губам. Потом снова посмотрел ей в глаза и перевел взгляд на рассказчицу.
– И что из этого вышло? – напрямик спросил Бенедикт.
– Ничего хорошего. – Дортеа сдержанно, безрадостно рассмеялась. – Пирс промотал наши деньги, так что нам едва хватало на жизнь. Потом он умер.
Харриет не стала произносить слов утешения. Она никогда этого не умела, а леди Крейчли, похоже, это и не требовалось.
– Стало быть, вы используете этот дом, чтобы поправить свои дела?
– Да. Я всегда любила этот дом. Отец привез меня сюда еще ребенком, тогда все было в куда худшем виде, чем сейчас, и я решила, что это таинственное и печальное место. Я даже воображала, что видела здесь привидений. – Она хмыкнула. – Излишне говорить, что большую часть ночей я проводила в постели своей гувернантки. Но это не имеет никакого значения. Суть в том, что я хотела восстановить этот дом во всем его великолепии, но не могла этого сделать с теми скудными средствами, что остались у меня после смерти мужа.
Бенедикт поднял бровь.
– И вы состряпали этот план, чтобы привидения помогли вам в реставрации.
Дортеа поморщилась:
– «Состряпала» – очень неприятное слово. Мне больше нравится думать, что я предлагаю безобидное развлечение за небольшую плату.
– Это и есть развлечение, – сказала Харриет и робко улыбнулась. – Я с волнением ждала приезда сюда, а какая-то иррациональная часть меня хотела удивиться, увидев парочку-другую приведений, хотя здравомыслие подсказывало, что это весьма маловероятно. Ваши гости желают услышать странные звуки и мельком увидеть привидение. Именно поэтому никто раньше не гонялся здесь за призраками. Им хочется, чтобы все это было настоящим, зачем же портить себе удовольствие.
Дортеа искренне улыбнулась Харриет:
– Спасибо, Харриет. Я рада, что вы все понимаете.
– Мы можем надеяться, что тайна леди Крейчли останется тайной для всех остальных?
Харриет не вспоминала о присутствии Латимера, пока он не задал свой вопрос, одновременно озабоченно и предупреждающе.
– Да. – Она кивнула.
– Мистер Брэдборн?
Бенедикт перевел взгляд с Латимера на Харриет и ответил, не отводя глаз от ее улыбки:
– Похоже на то.
Герцогиня еще час с лишним развлекала их рассказами о своих привиденческих проектах. Харриет буквально чувствовала, как улучшилось настроение леди после смешной истории о поваре, закованном в цепи, и о Джейн, оказавшейся запертой в гардеробной, потому что постояльцы вернулись в комнату и легли спать. Харриет не могла точно сказать, от чего раскраснелись щеки Дортеи – от намека, что Джейн пришлось подслушивать интимную сцену, или от третьего бокала бренди.
Когда часы пробили два, леди Крейчли посмотрела на циферблат, а потом на своих гостей.
– Какой ужас – я вас так надолго задержала!
– Ничего страшного. – Харриет покачала головой и нахмурилась – комната поплыла перед глазами. Она поднялась, пожелала всем спокойной ночи и вышла из комнаты на покрытую ковром лестницу.
И снова нахмурилась, посмотрев вниз, на второй этаж, и покачнувшись.
– Мисс Мосли.
Бенедикт стоял рядом, довольно неуклюже протягивая ей руку.
– Спасибо. – Харриет отвернулась, чтобы скрыть вспыхнувшие щеки, и положила ладонь на его рукав. Она удержалась и не спросила, не занимается ли Бенедикт полевыми работами – рука под рубашкой оказалась твердой, как камень. Отличные мускулы, не то что у других мужчин. Разве что мистер Латимер мог поспорить с Бенедиктом в силе.
– Я должен принести свои извинения, – говорил Бенедикт, пока они спускались вниз по лестнице. – Это я без спросу наполнял ваш бокал.
– Думаете, я пьяна? – Харриет чуть-чуть подумала и расхохоталась, потому что, по правде говоря, так оно и было. – Мы с друзьями любим выпить вина, и, честно признаюсь, Гас и я провели вечерок-другой, приканчивая случайную бутылочку. Но не думаю, что тот пунш такой же крепкий, как бренди леди Крейчли. – Она резко остановилась на площадке перед коридором и посмотрела на Бенедикта. – Но я не повела себя неприлично, да?
– Нет, – ответил он. А когда они направились к своим комнатам, уточнил: – Гас – это ваш муж?
Харриет помотала головой:
– Моя лучшая подруга, Августа Мерриуэзер. Мы живем в одном доме. – Она улыбнулась, думая о подруге. Потом Харриет снова взглянула на Бенедикта, он смотрел на ее улыбку.
Брови Харриет сошлись в одну линию, она поджала губы.
– Бенедикт… могу я называть вас Бенедиктом?
– Да.
Они остановились перед своими комнатами.
– Только ответьте честно.
– Конечно.
– У меня что-то застряло в зубах? Может, листик петрушки от обеда остался?
– Что? – Он уставился на нее, словно она лишилась рассудка, и Харриет усмехнулась:
– Я все думаю, почему вы постоянно смотрите на мой рот. И решила, что там, наверное, что-то застряло… – Харриет оскалилась и постучала указательным пальцем по зубам. Потом тряхнула головой и криво усмехнулась. – Или, может, вы хотите меня поцеловать?
Несмотря на попытку Харриет пошутить, лицо Бенедикта осталось непроницаемым. Он не улыбнулся, хотя его карие глаза потемнели в тусклом свете коридора.
– У вас ничего не застряло в зубах, Харриет. – И голос его при этом звучал очень напряженно.
– Ну, тогда… – Харриет коротко кивнула, – вы, должно быть, ждете поцелуя.
Бенедикт не шелохнулся, и улыбка ее начала увядать. Харриет облизала губы.
– Мистер Брэдборн?
– Бенедикт. – Он уставился на ее язычок и шагнул к ней.
Харриет была уверена, что ее сердце остановилось, хотя оно так стучало, что отдавалось в ушах. Она не могла двинуть ногами, чтобы отступить назад, и не могла убедить себя, что действительно хочет отодвинуться.
– Бенедикт?
– Да, – сказал он. – Я в самом деле хочу поцелуя.
Он стоял так близко, что она ощущала его дыхание на своих губах, но больше не приближался. Его взгляд не отрывался от ее; глаза его были почти черными и решительными. Харриет подняла дрожавшие руки и положила их на плечи Бенедикта. Она ощутила движение – он сжал в кулаки вытянутые по бокам руки – и заметила тень в нижней половине его лица, там, где пробивалась утренняя щетина.
Харриет закрыла глаза и поцеловала его.
Глава 11
Из дневника Харриет Р. Мосли
