Ида со Стаей ушли на кухню, чтобы переговорить с Эмилией. Вернулись они довольно быстро.
— Она не в состоянии разговаривать, — сказала Ида. — С Эмилией творится что-то жуткое. Рыдает на руках у служанки так, словно потеряла единственного родного человека.
— Если это она и есть невеста нашего дедушки, то сообщать ей нет никакого резона, — неожиданно сказал Ян. — Она и так знает. Забудем пока об этом. Предлагаю всем лечь спать. За ночь все немного успокоятся.
И завтра уже мы сможем думать, как поступать дальше.
Все согласились, что это будет самое верное решение. Инна сделала вид, что идет к себе в комнату. И едва все поднялись наверх, она пробралась на кухню. Вот где был центр мировой скорби. Эмилия Карловна напоминала фонтан, так обильно текли слезы из ее глаз.
У Зины глаза тоже были красные. А Наташа взахлеб рыдала, уткнувшись лицом в ладони.
Инна подошла к ней.
— Инна, неужели, им это удалось? — подняла к ней зареванное лицо Наташа. — Они все-таки убили его.
Стоило ей произнести эти слова, как в кухне стало неожиданно тихо. Было слышно, как тикают старинные часы с кукушкой на стене и на улице раздаются веселые возгласы гуляющих людей.
— Что ты хочешь этим сказать? — дрожащим голосом спросила Зина, а Эмилия Карловна словно захлебнулась рыданиями.
— Теперь ясно, что стреляли вовсе не в дядю Алексея, — сказала Наташа. — Целились в дедушку. В тот раз промазали, а сегодня им удалось. До вас что, до сих пор не дошло? Дедушку отравили!
При этих словах у них над головами что-то громко бухнуло, словно уронили что-то тяжелое. Например, шкаф.
— Ой! — вздрогнула Эмилия Карловна. — Что это?
— Это в кабинете Роланда Владимировича, — сказала Инна. — Должно быть, родственнички ищут завещание.
Наташа сделала рывок, чтобы бежать, но Инна ее остановила.
— Пусть ищут, — сказала она. — Это их право.
А ты, милая сестренка, сейчас отправишься спать. Если ты права и дедушку отравили, то завтра нам всем придется несладко. Полиция захочет побеседовать с каждым.
— Роланд Владимирович не мог отравиться, — сказала Зина. — Он сидел вместе со всеми за столом. Все ели то же, что и он. И я, и все мы.
— А не было ли у Роланда Владимировича какого-нибудь особенного блюда, которое ел только он и больше никто? — спросила Инна. — Не просил ли он приготовить что-нибудь специально для него?
— Ничего, — покачала головой Эмилия Карловна. — У него не было никаких предпочтений в еде. Он был не особенно привередлив. Ел все, что ни приготовишь. Лишь бы вкусно было.
— Может быть, лекарство? — спросила Инна. — Врач сказал, что у него была больна печень. Какой-нибудь отвар трав, а? , — Нет, — покачала головой Эмилия Карловна. — Трав он не пил. Пил таблетки от печени. Вот эти.
И она достала упаковку запаянных красно-коричневых капсул «Эссенциале форте».
— Да, сюда отраву не подложишь, — согласилась Инна. — А какое-нибудь питье на ночь? Может быть, горячее молоко в термосе. Или чай?
— Ничего такого, — покачала головой Эмилия Карловна. — Если ему хотелось ночью пить, он шел к холодильнику и пил сок. Но это было не правилом, а скорей в виде исключения. И остальные поступали точно так же. Таким образом можно было бы перетравить всю семью.
— Видимо, все-таки было отравлено какое-то блюдо на столе. Но никто не попробовал его. Никто, кроме Роланда Владимировича, — сказала Инна.
— Дайте подумать! — нахмурилась Зина. — Должно быть, это был какой-то десерт. Все прочие блюда были больше чем наполовину съедены. Будь там яд, у нас был бы не один покойник.
— Я вот сладкого вообще в рот не брала, — сказала Эмилия Карловна.
— А я успела съесть лишь одно пирожное, — сказала Наташа. — Потом дедушке стало плохо.
— Я положила себе кусок орехового торта, — сказала Инна. — Правда, не съела. Но следом за мной к столу подошла Ида и тоже взяла кусок. Она начала есть прямо на ходу. И ничего!
— А еще был штоллен! — воскликнула Наташа. — Но мы его даже не начали резать.
— Если мы не начали его резать, то как дедушка мог его попробовать! — возмутилась Инна. — Думай, что мелешь.
При слове «штоллен» Зина неожиданно побледнела и затихла.
— Ты что-то вспомнила, — подозрительно посмотрела на нее Эмилия Карловна. — Говори!
— Ой, — пробормотала девушка. — Только я ни в чем не виновата. Честное слово. Я не хотела ему давать, но он не стал меня слушать. Ухватил кусок, и все.
— Говори толком. Какой кусок? Кто? И где?
— Роланд Владимирович. Он съел кусок моего теста для штоллена.
— Что ты мелешь? Когда? — набросилась на нее Эмилия Карловна. — Как это случилось?
— Пришел на кухню, когда я вымешивала уже готовое тесто. Отхватил кусок теста и сунул в рот.
— Он всегда любил сырое сдобное тесто, — всхлипнула Эмилия Карловна. — Говорил, что с детства.
— Так! — протянула Инна. — Значит, на подозрении штоллен. Нужно сказать об этом инспектору Пельше.
В это время из кабинета Роланда Владимировича раздался оглушительный треск, а затем грохот падения и звон разбитого стекла.
— Ну это уж слишком! — возмутилась Эмилия Карловна. — Тело хозяина еще не предано земле, а они уже устраивают погром. Мародеры! Я им сейчас устрою.
И она кинулась в кабинет. Три девушки последовали за ней. Инна добежала первая и застыла на пороге, раскрыв от изумления рот. Здесь собрались все родственники Роланда Владимировича, и все были заняты делом. Потрошили ящики письменного стола, рылись в бумагах, разбросанных сверху.
Присмотревшись получше, Инна поняла, что в активном поиске находятся лишь члены семьи Эрнеста Роландовича. Его брат с женой и сыновьями спокойно сидят на диване и молча наблюдают за ходом действий. Вилли, правда, перебирал какие-то бумаги, но делал он это как-то вяло, только для вида.
— Ничего нет! — в отчаянии сказал Эрнест. — Алексей, почему ты так спокоен? Тебе что, не интересно, кому оставил свои деньги отец?
— В любом случае копия завещания отца должна храниться у нотариуса, — сказал тот. — Завтра мы все узнаем. И оставь меня в покое, я едва сижу. Не забывай, что я ранен, в глазах все плывет от слабости.
— А что, если найдется новое завещание? Чтобы его написать, достаточно и получаса. Если отец оставил все свои деньги этой невесте, мы разорены! — в отчаянии воскликнул Эрнест. — Ты хоть это понимаешь?
— Меня тоже удивляет твое спокойствие, дядя, — сказал Дюша. — Ты что-то знаешь? Скажи нам.
Алексей Роландович немного помедлил.
— Я видел новое завещание нашего отца, — сказал он наконец. — Мельком. Можете быть спокойны, я не помню деталей, но единственные, кто был вычеркнут, — это мои сыновья, и Дюша. Остальные вроде бы имелись.
— Что значит вроде бы? И кто конкретно? — спросил Дюша у дяди. — И о каких суммах идет речь?
— Этого я не помню. В любом случае завещание пропало, а по старому завещанию все получают равные доли.
— Все, кроме моей сестры! — решительно выступила вперед Инна. — Это несправедливо, чтобы ваши взрослые сыночки, которые вполне способны сами себя прокормить, получили бы деньги. А маленькая девочка — нет.
Все в комнате сконфуженно замолчали.
— Безусловно, что-то мы сможем выделить Наташе, — наконец произнес Эрнест. — Но ты, Инна, должна понимать, что у всех нас есть свои траты. Так что…
— Вот как? — усмехнулась Инна. — И сколько же лично вы намерены выделить Наташе?
Эрнест покосился на свою жену и нерешительно произнес:
— Думаю, что я смогу оплатить ее обучение какой-нибудь полезной специальности, которая поможет ей устроиться в жизни. И к тому же в России, я слышал, обучение до сих пор бесплатное. Но сотню долларов в месяц до того, как ей исполнится шестнадцать и она сможет устроиться на работу, я смогу ей выплачивать.
Инне показалось, что от распирающего ее гнева она сейчас просто лопнет.
— Ей исполняется шестнадцать почти через полгода, — прошипела она. — Это же целых шестьсот долларов. Не разорит ли вас такая трата?
С этими словами она повернулась и прежде, чем Эрнест успел ей что-то ответить, вышла из кабинета.
За собой она утащила Наташу.
— Подонок! — прошипела она по дороге. — Ну, я ему еще покажу. Шестьсот долларов! Ну и родственнички у тебя, Наташка. Но слава богу, тут оказалась я.
Пусть не радуются раньше времени. Мы им еще покажем! Нам бы только найти убийцу!
— А ты уверена, что дедушку убили? — с трепетом спросила Наташа. — Может быть?..
— Все может быть, — решительно развернулась к ней Инна. — А теперь иди к себе. И запрись на ключ.
И никому не открывай.
— А ты?
— А мне нужно подумать, — отрезала Инна. — Чувствую, что в новом году у нас будет много хлопот.
Инна оказалась права. Утро первого января для всех началось с визита полиции. Когда Инна появилась в столовой, там уже сидел инспектор Пельше и пил кофе с булочками.
