Слава Богу, он в конечном итоге преодолел это сумасшествие. Теперь он был уверен, что все те прежние эмоции, столь сильные и не поддававшиеся контролю, были всего лишь фантазиями сумасбродного юноши, каким он некогда был.
Внезапно Джек понял, что ему нельзя оставаться здесь, уютно расположившись в кровати с Фионой. Он не должен позволить, чтобы вполне естественная нежность после любовной игры размягчила его сердце. Лучше, чтобы она не питала необоснованных надежд с самого начала.
Слегка нахмурившись, он сел, слегка отодвинув Фиону.
– Который час?
Она посмотрела на часы, стоявшие на камине.
– Почти четыре.
– Ага, тогда еще рано. – Он откинул простыни и спустил ноги с кровати.
Не веря своим глазам, Фиона наблюдала за тем, как Джек собирает свои вещи.
– Ты… уходишь?
Он, не взглянув на нее, стал натягивать брюки.
– Разумеется. Игорные дома не закрываются круглые сутки, и у меня есть знакомые, которых я должен поприветствовать после моего возвращения в город.
Сердце у Фионы упало.
– Ты уходишь, – повторила она, все еще не веря до конца его словам.
Он сел на стул, чтобы надеть ботинки.
– Возможно, мы могли бы обсудить, как ты предложила, наши ожидания. – Джек поднялся, подошел к гардеробу и достал оттуда свежую рубашку. – Обычно ко мне приходит мой камердинер, но я подумал, что ты, возможно, пожелаешь более интимной обстановки. Однако, чтобы мои приходы и уходы не были для тебя слишком обременительными, мы можем перевезти тебя в одну из комнат для гостей и…
– Нет. – Фиона собрала простыни и села. – Я не стану переезжать в комнаты для гостей.
Джек пожал плечами:
– Как пожелаешь. Просто я не хочу будить тебя, так как прихожу в разное время. Но если ты спишь крепко…
– Я сплю чутко, – возразила Фиона, – но я не могу поверить, что ты уходишь.
– Я также не могу в это поверить, – сказал он, застегивая рубашку. – Обычно мне требуется не менее часа сна после такой возни.
Стало быть, для него это было просто возней. Разумеется, это ведь не настоящая женитьба. Это брак по расчету.
И все же Фиона не могла не чувствовать себя оскорбленной. Это неправильно – то, что он сейчас уезжает в город.
– Джек, я надеюсь… Я надеюсь, что люди думают, что мы очень гармоничная пара.
Он достал из гардероба жилет.
– Какое имеет значение, что думают люди?
– Если мои братья услышат, что отношения между нами не такие, какими они должны быть, они могут приехать в город. – Для того чтобы слухи дошли до Шотландии, понадобятся недели, но она надеялась, что Джек не подумает об этом.
Он остановился и задумчиво посмотрел на нее.
– Я не хочу вообще снова видеть твоих братьев.
– И я не хочу, чтобы они приезжали в город. Но если они решат, что я несчастлива или что ты предаешься пьяному разгулу… – Фиона пожала плечами.
Лицо Джека помрачнело.
– Это звучит как угроза.
– Никакая это не угроза, – примирительно сказала Фиона, хотя ощущение вины заставило ее подтянуть простыни поближе. – Я всего лишь обрисовываю обстановку.
Джек кончил застегивать жилет, подошел и сел на край кровати. Протянув руку, он погладил ей волосы.
– Твои братья приедут так или иначе. Ты их единственная сестра, и они тебя любят.
Фиона вздохнула:
– Вероятно, приедут.
– А если приедут, то примутся наблюдать за каждым нашим шагом и будут раздражать нас до смерти. – Джек провел пальцами по ее щеке и коснулся губ.
Фиона не хотела, чтобы ее братья приезжали в Лондон, не хотела, чтобы они вмешивались в ее жизнь. А еще она хотела, чтобы Джек перестал до нее дотрагиваться. Это отвлекает ее и мешает думать.
Он намотал завиток ее волос на пальцы и поднес его к своим губам.
У Фионы перехватило дыхание. Вероятно, стечением времени она будет воспринимать это спокойнее, но сейчас каждый ее нерв требовал его внимания.
Она откинулась назад, пучок волос соскочил с его пальцев.
– Все усложняется с каждой минутой.
– Так часто бывает. – Джек захватил длинный завиток ее волос и прикоснулся им к ее губам. Ее тело продолжало трепетать от страсти, и это легкое прикосновение вызвало новую вспышку пламени во всем теле.
Он улыбнулся:
– Но я иного и не ожидал бы. У тебя все не так просто, как следовало бы быть.
Фиона не была уверена, что это можно рассматривать как комплимент. Губы ее дрожали, кожа покрылась пупырышками, в предвкушении набухли груди. Каждой своей клеточкой она ощущала находившегося рядом с ней мужчину.
По крайней мере страсть по-прежнему оставалась главной опорой их отношений – если только можно назвать отношениями три сумасшедшие недели.
Но Фиона знала, что страсть не разрешит их проблем. У нее ныло сердце, и ей так хотелось посоветоваться с Каллумом. Он бы сказал, что делать. У него была врожденная способность понимать людей. Но Каллум уже никогда не сможет дать ей совет. Он больше никогда не окажется рядом в ту минуту, когда она в нем будет нуждаться.
– Фиона! – Негромкий голос Джека нарушил ход ее мыслей.
Она посмотрела на него, с трудом сдерживая слезы.
– Ты думаешь о Каллуме.
Она провела тыльной стороной ладони по глазам.
– Прошу прощения. Мне бы так хотелось сейчас поговорить с ним. – Она тяжело вздохнула, пытаясь успокоиться. – Я не имела возможности обсудить подробности его смерти, потому что мои братья едва не сошли с ума от горя.
Теплая ладонь Джека коснулась ее подбородка. Он повернул к себе ее лицо и посмотрел ей в глаза.
– Ты можешь говорить о Каллуме всегда, когда пожелаешь.
Почему-то это предложение Джека принесло Фионе некоторое успокоение, причину которого она не могла себе объяснить. Она сжала его руки ладонями.
– Спасибо тебе. – На ее губах появилась застенчивая улыбка. – Я готова воспользоваться твоим предложением, но боюсь, что у тебя не хватит рубашек.
Джек посмотрел на то место, где она обхватила ладонями его руку, и нахмурился. Затем осторожно оторвался от Фионы, отошел на шаг от кровати и беззаботно сказал:
– Это быстро высохнет.
– Я похожа на поливальную лейку, из меня так и льются слезы.
– Произошло слишком много всяких событий.
Стараясь не поддаваться жалости, Джек пересек комнату, чтобы найти сюртук.
Он, косясь на Фиону, надел его. Она сидела задумчивая, прикрывая простынями груди, руками обняв колени, прикусив зубами нижнюю губу.
Вид белых зубов, впившихся в полную плоть нижней губы, разволновал его. Он имел право завалить Фиону в постель, единственную женщину, которую он…
Нет. Она ничем не отличалась от прочих женщин, которыми он обладал. Просто они никогда не были способны сделать удовлетворяющий обоих вывод об их отношениях. Другие женщины оставались с ним до тех пор, пока не надоедали ему. А его отношения с Фионой внезапно оборвались до того, как достигли своего естественного завершения. Именно поэтому он до сих пор испытывал это странное вожделение.
