– Простите, а зачем?
– Я лечу спасать своего ребенка. Мой сын Семочка работает в Киеве, он инженер по электронике. У него жена и две девочки. Семочка хороший отец, он еще 26 апреля откуда-то узнал про эту их катастрофу и мигом отправил девочек ко мне в Москву. Слава Богу, они еще не успели отравиться киевской водой за один-то день. Я нашла частным образом врача, который их проверил на радиоактивность. Обе здоровенькие. А теперь я лечу забрать Семочку и его жену Иру. Я специально не послала им телеграмму, чтобы они меня не встречали, хотя у них есть машина. Нет, я приеду к ним на такси, я позвоню к ним в квартиру, я войду и скажу: «Немедленно собирайте вещи! Завтра же вы летите со мной в Москву! А квартиру мы потом обменяем на комнату в Москве». Вот что я скажу моему сыну и его жене.
– А если вашего сына начальство не отпустит с работы?
– Начальство? Какое начальство ему может быть главнее матери, которая вырастила его без отца и дала ему образование? Они там устраивают свои катастрофы, а потом будут решать, спасать ли мне своих детей! Вы плохо знаете моего Семочку, если думаете, что начальство ему дороже спокойствия родной матери. Он сделает так, как ему скажет его мама, вот увидите. Простите, а вы зачем едете в Киев? Вы случайно не из начальства? Туда сейчас много начальства едет.
– Нет, я, в общем-то, еду за тем же, что и вы: мне надо разыскать и вывезти свою младшую сестру.
– Вот это вы правильно решили. Раз они не умеют беречь людей, так об этом должны позаботиться родные. Мне пусть они не рассказывают свои геройские сказки про то, что вся страна должна помогать Чернобылю. У кого нет других забот, пусть помогает начальству, а я буду помогать своим родственникам. Бог меня не спросит, хорошо ли я работала на субботнике в помощь Чернобылю, а спросит: «Где, Виктория Львовна, ваши дети, где ваши внуки, все ли у них в порядке?»
Тут соседка Анастасии задохнулась от волнения и поглядела в иллюминатор. За стеклом проплывало огромное кучевое облако, пронизанное солнечными лучами, как молниями. И Виктория Львовна продолжала, обращаясь уже непосредственно к этому небесному страннику:
– И я скажу Богу: «Ты знаешь, легко ли мне было, Господи. Мужа я не сберегла, отца и мать тоже похоронила рано. Беспомощная я была дочь, робкая я была жена. Но ты знаешь, Господи, какие муки я вынесла, чтобы поднять и выучить моего Семочку. В школе я билась с учителями за каждую отметку моего мальчика, и Семочка получил-таки золотую медаль, А сколько я сбила каблуков и сколько потратила денег, чтобы устроить мальчика в институт? А когда он болел, его лечил не этот забегавшийся врач из районной поликлиники, а частный врач Герман Андреевич, и за каждый визит Семочкина мама платила ему двадцать рублей из своей восьмидесятирублевой зарплаты. И когда Ты, Господи, допустил эту их катастрофу в Чернобыле, разве я не спасаю его и его семью, чтобы они не пили эту отравленную воду?» Потому что, – это Виктория Львовна сказала уже не Богу, а Анастасии, – через три дня в Киеве уже и следа Семочкиного не останется. И что же, по-вашему, ответит мне Бог?
– Не знаю.
– Так я вам скажу. Он скажет мне: «Виктория Львовна, вы все делали, что должна делать каждая мама, и у меня к вам нет никаких претензий». А с теми, кто выпускает радиацию на невинных детей, Он тоже еще разберется! И хорошо им не будет, уж это вы мне поверьте.
Тут стюардессы начали развозить завтрак, и беседа оборвалась. А после завтрака Виктория Львовна достала из сумки большой теплый платок, укутала им ноги и уснула, посоветовав Анастасии сделать то же самое. Но Анастасия не спала и раздумывала над словами соседки: какова может быть доля правды во всех этих слухах, которые она ей только что поведала? И что же это происходит, почему руководство страны так боится дать людям точную и полную информацию? Если бы люди знали досконально все, что происходит в Чернобыле и вокруг него, разве не легче было бы им ориентироваться в этой ситуации, разве не меньше было бы паники и вздорных слухов? Ведь надо полагать, не один Семочка отправил своих детей к бабушке, подальше от Чернобыля. А как поступили те, у кого нет родных в других городах? Уехали неизвестно куда, прихватив своих детей? И сколько их, этих беглецов от опасности? Если власти утаивают информацию, опасаясь паники, то можно усомниться в их мудрости, ведь неизвестность-то и есть мать паники.
В таких раздумьях и прошел для Анастасии весь полет. И вот самолет приземлился на Бориспольском аэродроме. У Анастасии не было багажа, кроме дорожной сумки, но соседка попросила ее помочь донести ее багаж до такси. «Надо выполнять небольшие просьбы соседей», – вспомнила она слова Виктории Львовны, улыбнулась и согласилась. В багажном отделении было не слишком многолюдно, но когда они с двумя чемоданами Виктории Львовны вышли в общий зал, их поразили огромные очереди к кассам, люди, сидевшие в проходах, на вещах – везде, где только можно было найти свободное место. По залу сновали милиционеры и какие-то молодчики в штатском Идя к выходу, они успели услышать необычное объявление: «Пассажирам, улетающим рейсом на Москву, необходимо пройти в контрольный медицинский пункт».
– Интересно, что это за контроль? – удивилась Анастасия.
– А вы не догадываетесь? Да проверяют их на радиацию, вот это что!
На стоянке такси они расстались.
Наташа снабдила Анастасию адресами киевских друзей, но у нее был и свой адрес, адрес старой институтской подруги. Вот к ней она и отправилась, решив Наташины адреса приберечь на крайний случай. Еще в Москве она заметила, что какие-то подозрительные молодые люди стали ходить за ней, и потому решила без особой надобности уже к киевским диссидентам не обращаться.
* * *
1 Мая, Киев, площадь Октябрьской революции. Десять часов утра. Начинается праздничная демонстрация. Громкоговорители разносят слова Первомайских призывов ЦК КПСС. В ответ мощной волной прокатывается многотысячное «Ура».
…Сегодняшний Первомай мы празднуем в обстановке всенародного подъема, вызванного историческими решениями XXVII съезда КПСС. У нашей партии мудрые глаза Ильича… Колонны сменяют одна другую, многоголосое «ура» раз за разом оглашает праздничный город.
«Правда Украины», 2 мая 1986 г.
Понятно, что в Киеве с особым интересом следят за сообщениями с Чернобыльской АЭС – ведь до нее 150 километров.
Радио «Маяк», 7 мая 1986 г., 19. 30
Пожалуй, вначале киевлянам не хватало полной информации о происходящих событиях, о положении в городе. И это давало основания для всевозможных слухов, которые, кстати, весьма активно распространялись разными «голосами» Запада.
«Правда», 9 мая 1986 г.
Гласность – залог того, что меры по ликвидации аварии, намеченные и частью уже осуществленные, будут истолкованы правильно, а выполнены – неукоснительно.
«Комсомольская правда», 13 мая 1986 г.
Но тут необходимо помнить о потенциальной опасности другого рода – уклона в сторону запугивания людей. Поэтому мы принципиально против такого уклона, именуемого на языке некоторых рьяных обвинителей «исчерпывающей информацией».
Виктор Сидоренко, первый заместитель председателя Госкомитета СССР по контролю за безопасностью атомной энергетики.
АПН, 26 мая 1986 г.
Наиболее расхожей претензией стали упреки за несвоевременность информации. Но будем реалистичны: буквально через несколько часов состоялось решение правительства.
Борис Щербина, зам. председателя Совета министров СССР. Пресс-конференция в МИДе СССР, 6 мая 1986 г.
Сейчас в аэропортах, на железнодорожных и автобусных вокзалах введен строгий контроль за отъезжающими. Его цель – оказание первой медицинской помощи тем, кто в ней нуждается.
В. Ветчинкин, начальник Главного сануправления Украины.
«Известия», 9 мая 1986 г.
Если вы хотите иметь объективные сведения о советской Украине, слушайте нашу «Информационную программу» каждый вечер в этот час. Наше кредо: правдивая и оперативная информация.
Радио «Киев», 19 мая 1986 г. 23. 00
Глава десятая
Анастасия беседует с киевскими друзьями
По дороге из Борисполя к Киеву Анастасия обратила внимание на непрерывный поток машин, идущий по шоссе в обе стороны и на множество милицейских постов: они стояли на всех перекрестках и съездах. Таксиста расспрашивать о причине такого сильного движения она не решилась, вспомнив слова кого-то из Наташиных друзей о том, что КГБ вербует сотрудников среди таксистов. Но она и сама понимала, что, скорее всего, это связано с работами в Чернобыле и особым режимом жизни в Киевской области.
Когда они переезжали Днепр по мосту академика Патона, Анастасия с испугом увидела пустую, без единого суденышка, воду под мостом и далеко простиравшуюся полосу совершенно безлюдных пляжей. Когда такси съезжало с моста, она увидела неподалеку на берегу щит с крупной надписью «Купаться запрещено. Опасность!». Она вздохнула и стала думать о том, что ждет ее в Киеве.
