левую положил на правую. Две маленькие, почти детские ступни в сетчатых носках и черных башмаках с пряжками.
— Княгиня?!
Она выглянула из-за спинки: окруженная мерцающим роем мух, в привычном синем сюртуке и коротковатых брючках. Отсалютовала ему бокалом с чем-то красным, кажется, вином:
— Привет. Я думала, до вечера на улице проторчишь.
Кроули опустил пистолет. Вельзевул с интересом покосилась на него, отхлебывая из бокала.
— Так вот чем ты Дагон развоплотил... Хастур рассказал мне, но я подумала, что он наврал со страху. Святой водой стреляет? Умно. Да ты проходи, не стесняйся.
Княгиня Ада выглядела расслабленной и благодушной. Конечно, Кроули не собирался доверять этой маске, но сообразил, что прямо сейчас его убивать не собираются, а, значит, еще не все потеряно.
— Ты неплохо тут устроился, — продолжала она все тем же лениво-доброжелательным тоном. — И вино отличное. Ничего, что я без спросу?
— О, пожалуйста, госпожа, будьте как дома в моем скромном жилище!
Язык отмерз и заработал быстрее прежнего. Вернулась дерзкая, веселая самоуверенность, буйным летним ливнем смывая с души пыль страха и отчаяния. Кинув пистолет в кобуру, демон прошелся к столу самой вызывающей из своих походок и, усевшись бедром на столешницу, улыбнулся, блеснув зубами и очками. Эта улыбка отправила в бездну порока десяток монахинь, лишила престола трех королев, навсегда погубила карьеру одной телеведущей и принесла ему первый кубок победителя в конкурсе «Инкубус года».
Вельзевул издевательски хмыкнула.
Призовая улыбка погасла, но демон остался сидеть на столе. Сняв очки, он в упор посмотрел на свою бывшую начальницу. Та ответила ему спокойным взглядом сытого хищника.
— Хочу поблагодарить тебя за Дагон. Она давно копала под меня. Ты слышал что-нибудь о заговоре коренных инферналов?[1]. Нет? Ну еще бы... Дагон была их лидером, но теперь они обезглавлены и не опасны. И это первая причина, по которой ни на тебя, ни на твою машину отныне никто из преисподней не посмеет покуситься.
Вельзевул отставила пустой бокал. Мухи, окружавшие ее голову частой вуалью, тут же заполнили его черной шевелящейся массой.
— А какова вторая причина? — при виде этого зрелища у Кроули вновь пересохло в горле.
— Ты умен. Умнее очень многих из моего окружения. То, что ты сорвал Армагеддон, на самом деле даже хорошо: мы получили дополнительное время, чтобы подготовиться еще лучше. Поэтому все обвинения с тебя снимаются, считай, что ты снова принят на работу. Твой ум пригодится Аду и владыке Самаэлю.
— Повезло ангелу, Рай все-таки оставил его в покое, — вздохнул Кроули.
— Ты так думаешь? — Вельзевул усмехнулась. — Но сейчас речь не об ангеле, а о тебе. Потому что есть третья причина. Догадываешься, какая?
Кроули не ответил. Намек княгини не на шутку встревожил его.
— Третья причина состоит в том, что ты — демон. И не можешь быть никем другим! Разве что смоляной лужей... Но ты ведь не хочешь этого, я права? — она подалась вперед, сверля его злым и насмешливым взглядом ледяных голубых глаз.
Кроули до зуда в ладонях захотелось влепить весь магазин шаров со святой водой прямо в ее переносицу. Будь ты проклята со своей правотой!
Вельзевул, очевидно, что-то заметила в его лице, потому что мухи вновь окружили ее охранной завесой.
— Ладно, мне пора, — кресло с мерзким скрежетом проехало по полу и княгиня встала. — Итак, твоими стараниями мой престол лишился двух герцогов. Пробел должен быть заполнен. Вот знак твоего нового чина, Кроули, герцог Ада, — она протянула ему массивный золотой перстень с кроваво-красным камнем. — Если ты думаешь, что это награда, то ошибаешься: это отныне твоя работа. Будь готов явиться ко мне по первому зову. Теперь проводи меня.
Новоиспеченный герцог поплелся за Вельзевул, которая, несмотря на малый рост и мешковатую одежду, держалась с королевским достоинством. Тяжелый перстень морозил пальцы, но Кроули не решался ни надеть его, ни положить в карман.
В прихожей демон понял, зачем повелительница велела сопровождать ее: дверь из его квартиры теперь открывалась прямо в Ад. За порогом виднелись знакомые силуэты, клубился мрак и тянуло серой.
— А с ангелом продолжай дружить, — уже шагнув через порог, Вельзевул неожиданно обернулась. — Ведь одно место герцога все еще вакантно.
Он молча поклонился синей спине и поспешно захлопнул дверь. Когда спустя несколько минут решился открыть ее вновь, обнаружил обычную лестничную площадку.
Перстень лежал на ладони, но совсем не нагревался от ее тепла. Кроули не торопился надевать его: лёд металла сливался с холодом осознания того, что только что произошло.
Кроули поднял голову. В прихожей висело ростовое зеркало, в которое он никогда не забывал глянуть перед выходом. По ту сторону стекла стоял кто-то высокий, статный, в парчовых одеждах, ниспадающих до пола. Длинные рыжие кудри, подобные усмиренному пламени, обрамляли бледный лик и прихотливо вились по плечам. Над кудрями блеснула зубчатая корона...
В руке видения откуда-то появились темные очки. Оно водрузило их на гордый нос и вдруг, точно дразнясь, стрельнуло изо рта длинным, раздвоенным на конце языком.
Кроули моргнул и наваждение исчезло. В зеркале отражалась прихожая, часть кабинета и знакомая змеиноглазая физиономия.
— Редкостная безвкусица, — пробормотал демон, кидая перстень в серебряную чашу работы Челлини, где у него хранилась разная бытовая мелочь вроде брелоков, запасных ключей и тому подобного, — Азирафеля они захотели...
Говорят, вспомни черта — он и появится. Иногда это справедливо и по отношению к ангелам. Потому что в кабинете раздался телефонный звонок, и знакомый голос, выслушав Кроули-автоответчика, радостно сообщил:
— Приглашаю тебя на ужин в «Ритц»! И знаешь, по какому поводу? Я расшифровал пророчество Агнессы: в нем говорится о городе Милтон-Кейнс![2]
______________
[1]Поклон Г.Л Олди и их повести «Снулль вампира Реджинальда».
[2]В книге "Благие знамения" об этом городе сказано так: "Милтон-Кейнс — новый город примерно на полпути от Лондона к Бирмингему. Его задумали как современный, экономически целесообразный, процветающий центр и, в общем, очень приятное для жизни место. Британцы долго смеялись."
Глава 7. О чем мечтают демоны
Тяжелая капля сорвалась с козырька крыши и потушила папиросу. Вяло ругнувшись, Хастур воспламенил кисть руки и закурил снова. Постоял немного, вглядываясь в пустынную ночную улицу под мелким дождем. Никого. Ничего. Тоска…
Он отошел вглубь автобусной остановки, где прятался от дождя, сел на сырую холодную лавку, поправил на зябнущей шее драный шарф. В носу жгло и свербило, похоже
