— Если вы вздрагиваете от каждого шороха, — тень шагнула к фонарному столбу, обретя очертания высокого мужчины, который продолжал тихо говорить, — зачем вышли на улицу глухой ночью?
Он сделал еще шаг, и яркий свет ночного фонаря полностью осветил его статную фигуру. Я поражено заморгала. Вот ведь какая штука: я была так напугана, что искреннее удивилась, когда увидела перед собой обычного человека. И не просто человека, а Демьяна!
Он направился ко мне, по пути вытащив босоножку. Почему он делает вид, что мы не знакомы, когда по его вине вчера Стас ушел в бешенстве? Если бы не Демьян, то возможно эта дурацкая история не нашла бы продолжения. От этой мысли вся растерянность испарилась, разум прояснился.
— Мы опять на «Вы»?
— Опять? — удивленно переспросил он, но глаза лукаво блеснули.
— Вот только не надо делать вид, что мы не знакомы, хорошо?
— Как скажешь, — Демьян присел на корточки рядом со мной, осторожно приподнял мою ногу и надел босоножку. Его движения были плавными и тягучими, как горячий шоколад.
Я ненавидела себя за то, что не могла отвести взгляд от Демьяна.
«Гипноз. Однозначно», — решила я, пытаясь сглотнуть слюну.
Я старалась не глазеть так откровенно на его руки, вообще разумнее было самой надеть туфлю, чтобы избежать легких волнующих и не совсем уместных прикосновений, но вместо этого заворожено следила за его действиями.
— Зачем ты это сделал?
— Нужно быть осторожней, загадывая желания, — Демьян провел рукой по моей щиколотке, словно смахивал несуществующую пыль.
— Какие желания? — спросила я, освобождая ногу от его рук, и инстинктивно отодвинулась. Он поднялся.
— Самые банальные женские желания, — и в его словах проскользнуло обвинение.
Я внимательно посмотрела на него. Демьян стоял в расслабленной позе, засунув руки в карманы стильных черных джинсов, бордовая футболка облегала грудь, взъерошенные ветром темные волосы, небрежно падали на высокий лоб. Мой взгляд добрался до его необычного смуглого лица. Возможно, я загнала Демьяна в угол, когда в чертовом мире пожелала для себя мужчину, как полную противоположность Стасу. Но я не конкретно его имела в виду, больше похоже, что выбор Черта пал на него.
— Ты не заметил, что о желаниях я даже не обмолвилась? — раздраженно спросила я. — Зачем ты вышел из ванны?
— Остынь, — теперь его глаза светились нескрываемым презрением. — Мне эта ситуация нравится еще меньше, чем тебе. Но ты соизволила заставить своего Стаса побывать в твоей шкуре.
Он не кричал — нет, он говорил тихо, со зловещим придыханием.
— И ты с готовностью бросился осуществлять мою прихоть? С какой стороны не посмотри — рыцарь.
— Следи за словами, женщина!
— Не ори на меня. Если ты не забыл, то в моем желании было маленькое, но важное условие.
— Я помню! — прорычал он, впившись в меня свирепым взглядом. — И ты проклянешь тот день, когда осмелилась это сказать!
До того как он произнес это, я была на грани того, чтобы освободить его от моего опрометчивого желания, но как только он закрыл рот, это намерение мгновенно испарилось.
— Но до этого, ты будешь четко следовать приказу.
— Твоему? — его лицо брезгливо скривилось.
— Нет, приказу Черта.
И Демьян сделал нечто странное, и это заставило меня скрипнуть зубами от досады. Он хихикнул. А потом, запрокинув голову, расхохотался низким гортанным смехом. И этот смех отбил у меня всякую охоту мучить Стаса с его помощью.
— Вот что, — я повысила голос, — если ты не собираешься избавлять меня от своего присутствия, будь добр, веди себя соответствующе. Ты уже сутки, как должен падать в обморок от одного моего вида, а вместо этого стоишь тут и ржешь как больная лошадь.
Смех резко оборвался.
— Больная лошадь?!
— Да, — стараясь сохранить остатки собственного достоинства, холодно ответила я, непроизвольно пригладив растрепавшиеся волосы. — Неизлечимо больная.
— Для того чтобы мне падать в обморок от твоего вида, ты, как минимум, должна быть в моем вкусе.
— И все же у нас, типа, договор, — переборов смущение, бросила я. — И, следуя этому договору, я должна, как минимум, тебе нравиться.
Он улыбнулся, но улыбка была фальшивой, потому что глаза полыхнули злостью.
— Ты хотя бы догадываешься, с кем связалась? Тебе следует прикусить язык, женщина, потому что…
Чувствуя, что снова начинаю выходить из себя, я выставила руки ладонями вперед и сказала:
— Стоп! Это слишком далеко заходит. Я освобождаю тебя от своего желания.
— Если бы это было так легко, то я еще утром выбил бы его из тебя силой! — прошипел он.
Потребовалось несколько секунд, прежде чем я поняла, почему сердце бешено бьется в груди, а на глаза наворачиваются слезы. Я задыхалась от обиды и позора.
— Почему? Мне для этого нужно загадать еще одно желание?
— Умолкни, женщина! Я еще не разобрался с первым, а ты уже готова повесить на меня следующее!
Глядя на разъяренного Демьяна, кровь буквально застыла в моих жилах. Черт возьми, бывает же такое! Я уверена на двести процентов, что он намеренно оскорблял меня.
— Тогда остается только один выход, — буркнула я, отведя глаза. — Осуществить первое.
— Ты глупа или безумна?!
— И это мне говоришь ты? Ведь это ты и осуществлять желание не хочешь, и мой отказ от него не принимаешь. Так кто из нас путается в показаниях? Кто из нас безумный глупец? — не дав ему времени на возражения, я поднялась с лавки. — До свиданья, — я развернулась и сделала несколько шагов, прежде чем услышала сдавленный смешок, и еще шаг, когда Демьян, нарочито закашлявшись, попытался скрыть его. И еще два шага, после которых нить снова натянулась.
* * *
Я несколько минут в нерешительности топталась на пороге комнаты, не зная как побороть растущую тревогу. Зеркало звало меня, притягивало и манило.
Не знаю сколько бы я так простояла, но внезапная, осенившая меня мысль подстегнула к действию. Я выдвинула ящик внизу дивана, достала простынь. С секунду подумала, потом решительно подошла к зеркалу. Белая ткань укрыла от моих глаз эту чертову штуку. Конечно, от этого зеркало никуда не делось, но все же, мне стало гораздо легче. Потом, подтащив стул, я сняла зеркало со стены.
Последнее о чем я думала, волоча его по коридору, так это о том, что скажу Моранне об его исчезновении. Подтянув его к лифту, я вдавила кнопку вызова. Это будет первый сюрприз Черту. Створки лифта со скрипом поползли в стороны, и я вошла в кабину, жалея, что не прихватила с собой молоток, чтобы вдребезги разбить эту штуку!
Утро раннее, поэтому на пути к мусорному контейнеру я никого не встретила. Утренняя прохлада придавала уверенности. Когда рядом с контейнером увидела осколки и слишком знакомую резную оправу, на мгновение оцепенела, но размышлять о совпадениях себе не позволила. Вместо этого бросила зеркало оземь.
* * *
Как только я перешагнула порог кухни, Катька прожгла меня ледяным взглядом.
— Пришла в себя? — процедила она, потянувшись за сигаретой.
— Ну да, — пробормотала я, присаживаясь рядом.
Катя дернулась и отодвинула стул подальше от меня, после чего прикурила сигарету. С ее губ сорвался хриплый смех — искусственный, ненастоящий.
— Значит так, тревожная женщина, — начала Катя, делая торопливую затяжку. — Ты готова поговорить начистоту? Без всяких сопливых заморочек. Мы не будем обсуждать мою стервозность, мои поступки. Мы будем говорить о тебе. Согласна?
— Только цена моей откровенности — твоя честность, — я уже решила, что сегодня узнаю причину, по которой мой муж так прилип к ней.
Катя долго обдумывала мои слова, и следующий вопрос задала осторожно.
— Ты по-прежнему любишь Стаса?
— Да.
— Ты хочешь его вернуть?
— Да.
— Ты понимаешь, что я просто так его не отпущу?
— Да.
— И ты готова идти до конца?
— Я всегда иду до конца, — я собиралась отвечать на ее вопросы не сразу, предварительно обдумывая, но правда сорвалась с губ, помимо моей воли. Что со мной творится? Еще вчера я действительно думала, что готова на все ради Стаса, но теперь уверенность в этом гасла, словно на тлеющую надежду кто-то медленно ронял капли воды.
Катя кивнула, в ее глазах одновременно отразились: страх, укор, понимание.
— Для тебя приемлемы любые методы?
— Нет.
Она сначала облегченно выдохнула, а потом сосредоточенно посмотрела на меня.
— Ты меня ненавидишь?
— Да.
Ее лицо изменилось, на нее, словно разом обрушилась печаль и боль. А когда она заговорила, голос звучал сурово.
— Ты сможешь переступить через меня?
— Так же, как это сделала ты?
— Я же просила, — неожиданно простонала она, бросая окурок в пепельницу.
