Вокруг сцены стояло примерно тридцать столиков, половина которых пустовала. Женщин, за исключением танцовщицы и Мелисенд, в баре не наблюдалось.
Найтхаук подошел к столику у самой сцены, усадил свою спутницу, потом сел сам. Официантов он не заметил, ни людей, ни роботов, поэтому внимательно осмотрел поверхность столика и нашел едва заметную кнопку, при нажатии на которую высветились два меню. Напитки предлагались экзотические: «Пыльная шлюха», «Синяя зебра», «Зеленое с белым», «Чиллер-Киллер» и даже фантастически дорогой алфардский коньяк семидесятипятилетней выдержки. Когда они выбрали коктейли, Найтхаук приложил большой палец к соответствующим точкам меню, и мгновением позже в столике открылись два люка, из которых словно по мановению волшебной палочки поднялись два полных стакана.
— Никто тебя не заинтересовал? — спросил Найтхаук, оглядывая зал.
— Они все такие страшные.
— Внешность бывает обманчивой.
— А ты никогда не испытываешь страха, предчувствия беды? — спросила Мелисенд, не сводя с него глаз.
Найтхаук усмехнулся.
— Если ты этого не знаешь, значит, у нас серьезные трудности.
— Я не могу обнаружить у тебя страха.
— Такая уж у меня работа. Нельзя нервничать.
— Одно дело контролировать или не обращать внимания на страх. И совсем другое — не иметь его вовсе.
— Может, это меня и спасает.
— Ты очень странный человек, Джефферсон Найтхаук.
— Только так и можно стать легендой, — ответил он. Полуголая танцовщица закончила номер, и Найтхаук помахал ей рукой.
— Мы будем счастливы угостить вас, когда вы оденетесь.
— Я не пью с посетителями.
— Но я предлагаю выпить за здоровье Ибн-бен-Халида. — Эту фразу он произнес достаточно громко, чтобы его услышала добрая половина зала.
— Вы, должно быть, меня не поняли, — ответила девушка. — Я не пью с посетителями.
— Теперь вам осталось только сказать мне, что вы — патриотка Олигархии, — бросил он вслед танцовщице, когда та сходила со сиены, и повернулся к Мелисенд. — Ну?
— У нее никакой реакции Но при упоминании Ибн-бен-Халида я уловила дна эмоциональных всплеска. От твоей реплики о патриотизме у одного эмоции зашкалили.
— За нас или против?
— Не знаю. Я считываю эмоции, а не мысли… но, учитывая, что до ближайшей планеты Олигархии две тысячи световых лет, думаю, что за нас.
— Давай выясним.
Найтхаук встал со стаканом в руке.
— Предлагаю выпить за Ибн-бен-Халида! — воскликнул он.
Все промолчали.
— Паршивые трусы, — пробормотал Найтхаук и, осушив свой стакан, уселся обратно за столик. Посмотрел на Мелисенд, шепотом спросил. — Есть что-нибудь?
— Все, — ответила она. — Верность, ярость, любовь, ненависть, даже страх.
— Направленные на меня или на Ибн-бен-Халида?
— Не знаю.
— Всплеск эмоций может означать, что они знают его или хотя бы знают о нем. Что они любят его и боятся меня или наоборот. — Он печально улыбнулся. — Эмпатия не относится к точным наукам, не так ли?
— Ты это знал, когда нанимал меня.
— Не сердись. — Найтхаук оглядел зал. — А может, именно это от тебя и требуется?
— Не поняла.
— Если я шлепну тебя по щеке, только обозначив удар, ты сможешь упасть так, словно я ударил со всей силы?
— Не знаю. Я не актриса.
— Тогда не волнуйся об этом.
— В каком смысле?
— Я не могу ждать весь вечер, пока кто-то да подойдет. Попытаемся спровоцировать ответную реакцию.
— Ты хочешь ударить меня? Я не смогу убедить их, что мне действительно больно.
— Сможешь.
— Ноя…
Получив крепкую затрещину, она свалилась со стула и покатилась по полу.
— Поднимайся! — проревел Найтхаук. — Поднимайся и повтори это еще раз!
Мелисенд села, перед глазами расплывались круги. Найтхаук рывком поднял ее и выволок на улицу.
— Жди в отеле, — шепнул он, прежде чем вернуться в таверну.
— Обещает мне ночь развлечений, а потом начинает перечислять добродетели Кассия Хилла, — объяснял Найтхаук свой поступок, усаживаясь за столик. — Этот мерзавец знать не знает, что такое добродетель.
Однако реакции не последовало, и Найтхаук вновь встал.
— Здесь я уже насиделся, — изрек он и широким шагом вышел на улицу.
Он удалился от таверны футов на сорок, пошатываясь, словно пьяный, когда за его спиной послышался голос.
— Подожди, приятель!
Найтхаук подавил довольную улыбку, уже кривившую губы, и повернулся. Его догонял мужчина, которого он только что видел в зале, широкоплечий, с большим животом (любил, видать, выпить пива), окладистой черной бородой и сверкающими серыми глазами.
— Я слышал твои слова в таверне.
— И что?
— Так уж получилось, что я служил под началом Кассия Хилла в войне с боролитами. Он — великий человек, и я не согласен с тем, что ты говорил про него.
Превосходно, подумал Найтхаук. В таверне пятьдесят сторонников Ибн-бен-Халида, но мне достается тот, кто его ненавидит.
— Ты имеешь на это полное право, брат. Я не хотел никого обидеть.
— Тогда тебе лучше извиниться прямо сейчас.
— Хорошо, я извиняюсь.
Но мужчина, похоже, разозлился еще больше.
— Этого мало!
Найтхаук заметил, что вокруг начала собираться толпа.
Что ж, может, оно и к лучшему, решил он. Если я буду стоять за Ибн-бен-Халида, может, кто-нибудь наконец поймет, что я на его стороне.
— Это все, что я могу для тебя сделать. На большее не рассчитывай.
— Значит, в тебе не много смелости, — зловеще улыбнулся мужчина.
— Не много.
— Может, все-таки скажешь что-нибудь, прежде чем я разорву тебя на куски?
— Да. Катись к чертовой матери вместе со своим Кассием Хиллом.
С громким ругательством мужчина бросился на обидчика, но Найтхаук уже приготовился к встрече. Он отступил в сторону, перехватил вытянутую вперед руку, вывернул ее, одновременно поворачиваясь к противнику спиной, и потянул на себя. Мужчина перелетел через него и тяжело шлепнулся на мостовую.
Медленно поднялся, отряхнулся, исподлобья посмотрел на Найтхаука. На этот раз он приблизился медленно, осторожно… и пропустил удар в лицо, от которого отлетел на пару ярдов.
— Кто ты? — пожелал он знать, вытирая кровь с лица и вновь наступая на Найтхаука.
— Я — человек, которого ты собирался разорвать на куски.
Мужчина имитировал удар левой. Второй имитации Найтхаук ждать не стал, сблизился с противником и нанес ему шесть ударов в живот, таких быстрых, что большинство зевак увидели только четыре последних. Мужчина рухнул замертво.
Найтхаук огляделся в надежде, что кто-то поздравит его, предложит выпить или хоть как-то покажет, что он заодно с человеком, который только что рискнул жизнью за Ибн-бен-Халида. Вместо этого вперед выступили три человека, двое с сонарами, один с лазерным пистолетом.
— Вот уж не думал, что Кассий Хилл пользуется здесь такой популярностью, — сухо отметил Найтхаук.
— На политику нам насрать, — ответил один мужчина. — Но ты чуть не убил нашел друга.
— Он напал на меня.
— От этого он не перестал быть нашим другом.
— Так отведите его домой и посоветуйте больше не спорить о политике. Не заставляйте меня убивать вас.
— Сначала мы решим, что делать с тобой.
— Дайте пройти. Нам делить нечего.
— Есть, — подал голос второй мужчина. — Я видел, как ты с ним разбирался. Ты профессионал. И должен был найти способ предупредить его или погасить ссору.
— Я перед ним извинился, — ответил Найтхаук. — Я извинюсь и перед вами, если вам это будет приятно. — Пауза. — Но я извиняюсь только один раз. Проходите.
— Ты говоришь будто наш начальник, — процедил первый мужчина.
Ответить Найтхауку помешал оглушающий взрыв. Сверху полетели кирпичи, земля заходила под ногами. Он упал, прикрыв голову руками, гадая, что происходит. Послышались крики, а мгновение спустя неподалеку рухнул дом.
Потом кто-то положил руку ему на плечо, помог подняться.
— С тобой все в порядке? — спросил Пятница.
— Да. — Найтхаук огляделся. Раненые, убитые, выбитые стекла, разрушенные стены. — Что случилось?
— Я увидел трех человек, которые целились в тебя.
— Так это твои проделки? — спросил Найтхаук, вытирая кровь с левого уха.
— Это моя специальность.
— Я не знал, что ты таскаешь с собой взрывчатку.
— Я никогда с ней не расстаюсь.
Подбежал Киношита.
— Что происходит?
— Этот говнюк уничтожил полквартала, — ответил Найтхаук.
— Я спас тебе жизнь.
— Моей жизни ничто не угрожало.
— Идиот! — набросился Киношита на Пятницу. — Посмотри, что ты натворил. Как нам теперь налаживать отношения с людьми Ибн-бен-Халида?
Мужчины и женщины постепенно приходили в себя, кто мог, поднимался на ноги.
— Это как раз самое простое, — ответил ему Найтхаук и повернулся к Пятнице. — Ладно, сделанного не вернешь. Марш в отель… нет, на корабль… и оставайся там, пока не получишь другой приказ. Ито, найди Голубые Глазки и уведи его. Пусть тоже посидит в корабле. Доставь туда и Мелисенд.
