В качестве примера можно привести отношения Сергея Есенина и Айседоры Дункан. С самого начала было ясно, что это абсолютно разные люди, с разными взглядами и интересами. Айседора была значительно старше Есенина, знала не более двадцати русских слов. Есенин же был не силен в английском. Как же они общались? Что могло их объединить? Но в том-то и природа «страсти грубой», что она способна сплотить даже абсолютно разных людей в одно нерасторжимое целое. Но только на время. Потом огонь гаснет, и остаются головешки и пепел. Осенью 1923 года Сергей Есенин, подводя итоги своим отношениям с Айседорой Дункан, с горечью сделал запись в дневнике: «Была страсть, и большая страсть. Целый год это продолжалось. А потом все прошло и ничего не осталось, ничего нет. Когда страсть была, ничего не видел. А теперь! Боже мой, какой я был слепой! Где были мои глаза? Это, верно, всегда так слепнут».
О причинах идеализации мы писали в предыдущей главе. Ведь познание одним человеком другого никогда не бывает бесстрастным. Своим обликом и поведением люди, по-разному отвечая ценностным критериям, имеющимся у человека, почти всегда вызывают у него определенный эмоциональный отклик, иногда простой и однозначный, чаще — сложный и противоречивый. И чем больше места занимают другие люди в системе ценностей человека, тем активнее процесс познания. Любовь всегда начинается именно с активного, заинтересованного познания другого человека. В актах познания людьми друг друга чувства проявляются, как правило, в форме сопереживания, которое один человек вызывает у другого. Чувства, которые возникают у человека в ходе восприятия другой личности, начинают оказывать воздействие на последующую оценку человеком этой личности. Это и приводит к идеализации. Идеализация тем выше, чем больше оцениваемый человек нравится оценивающему. Правда, идеализация может быть и с отрицательным знаком. Тогда преувеличивают не достоинства, а недостатки. Дальнейшее развитие тесных контактов между людьми может привести к тому, что человек будет с опозданием фиксировать или вообще не замечать изменения во внутреннем мире другого, и строить свое отношение к нему исходя из прежних представлений о нем. В этих случаях наблюдается явление, которое в психологической литературе получило название «эффекта ореола». Любовь Петрарки к Лауре — это классический пример «эффекта ореола», когда мгновенного взгляда хватило на стойкое чувство, длившееся десятилетия.
Обожествление самого обыкновенного человека — это нереальный взгляд на него. Но сказать, что любовь — это нереальный взгляд на человека, и поставить на этом точку — значит не сказать о любви самого главного. Ведь как мы уже убедились, это такое специфическое состояние психики, которое способно творить «новую реальность». Попадая в пограничное психическое состояние, человек получает уникальную возможность «видеть другого насквозь», обретает способность узнать (узреть) то, что скрыто порой очень глубоко, что недоступно постороннему и равнодушному взгляду, что заложено в другом человеке только как потенциальная возможность. В обычном состоянии нам недоступен внутренний тайный мир другой личности. А ведь зачастую именно этот укрытый от посторонних уголок сознания и составляет главное в личности, ее специфику, то, что отличает человека от других.
Пожалуй, только любимый человек приоткрывает любящему завесу тайны над божественной сутью своей души. Любовь — это познание сущности другого как огромной, бесконечной, вечной, неповторимой и неисчерпаемой человеческой вселенной. Только любящий человек способен осознать уникальность и громадную ценность другого человека. Но это еще не все. Увидеть скрытую потенциальную возможность — это одно, а создать условия для ее реализации — совсем другое. В этом смысле любовь можно сравнить с материнством. Любящий не только вынашивает в себе потенциально лучшие стороны души другого человека, как мать вынашивает ребенка у себя под сердцем, но как и мать, может способствовать новому рождению личности (то есть содействовать ее обновлению, улучшению, раскрытию, самоактуализации).
Кусок угля от алмаза отличается не химическим составом, а только структурой. Значит, в каждом куске угля потенциально содержится возможность его превращения в алмаз. Нужны только определенные условия: огромное давление и огромная температура. Любому химику все это известно. Но вы представьте, какой нужен талант понимания, чтобы обычному человеку в черном куске угля разглядеть сверкающий бриллиант. И не только увидеть, но и силой своего чувства способствовать его появлению. Недаром кавказская пословица гласит, что хорошая жена из плохого мужа сделает среднего, из среднего — хорошего, а хорошего прославит на весь мир.
Здесь две противоположные стороны любви (нереальный взгляд на человека и взгляд, создающий новую человеческую реальность) сходятся, потому что любовь начинается с идеализации. Идеализация — это не только нереальный (то есть неправильный) взгляд на человека, это скорее его особое видение. В большинстве определений любви в качестве одного из ее признаков выделяется склонность к идеализации партнера, к переоценке присущих ему положительных качеств и частичном игнорировании отрицательных. Такая же особенность наблюдается и в других эмоциональных отношениях, например в дружеских.
Иногда идеализация рассматривается как защитный механизм — приукрашивание, «лакировка действительности». Это характерно прежде всего для очень молодых, эмоционально еще незрелых, неопытных людей. Юноша (или девушка), знакомый с любовью только по книгам, подозревает, что его любовь как-то «не тянет» на книжно-киношный эталон, по этому поводу немножко комплексует и начинает бессознательно подтягивать партнера до высот идеала, приписывать реальному человеку идеальные черты. Следовательно, любовь взрослых, зрелых людей не нуждается в завышении партнера и они воспринимают друг друга более адекватно.
В то же время, идеализацию недостаточно рассматривать просто как нарушение в системе межличностного восприятия. Надо отличать неадекватность восприятия тех или иных черт партнера, с одной стороны, и отношение к этим качествам, то есть оценку их как важных или несущественных в структуре личности партнера, терпимых или нетерпимых, временных или неотъемлемо ему присущих — с другой.
Идеализацию можно воспринимать и как иное, более позитивное отношение к адекватно воспринимаемым свойствам другого человека, что играет существенную роль в жизни индивида и в функционировании пары как целого. По мнению Т. Райка, у человека есть три возможные реакции на осознание собственных несовершенств: закрыть на них глаза, влюбиться в идеал, возненавидеть идеал.
Способность к восхищению другим человеком, которая составляет важный компонент способности к любви вообще, помогает человеку идти по второму из этих путей, что является наиболее продуктивной из возможных реакций.
Интересно, что в дружеских отношениях именно ожидание завышенной оценки себя обозначается молодыми людьми как понимание, которое и отличает дружбу от других типов отношений. Практика показывает, что идеализация партнера свойственна людям с более высоким уровнем развития.
Идеализация может выступать и важным фактором формирования отношений. Повышение «ценности» партнера в глазах субъекта служит дополнительным стимулом преодоления трудностей, которые неизбежно возникают в процессе общения.
Значит, способность к идеализации является непременным условием личностного роста.
Идеализация способствует и оптимизации отношений в паре, вселяя в партнеров уверенность в отношении к ним другого человека и повышая их уровень самопринятия. Можно предположить, что любовные переживания являются не помехой, а необходимым условием высокого личностного развития.
Психологами установлено, что связь между склонностью к любви и личностными характеристиками опосредуется представлениями людей о желательных и соответствующих их полу, возрасту и другим параметрам формах поведения. Высокая самооценка сочетается с высокоинтенсивным романтическим поведением у мужчины и с низкоинтенсивным — у женщин. Это можно объяснить тем, что нормативный образ «настоящего мужчины» требует значительно большей романтической активности, чем вообще менее определенный стереотип «настоящей женщины».
Итак, идеализация не противоречит знанию. Знание влюбленным объекта своей любви — это действительно другое и, может быть, более точное знание. Но только немногие способны на такое «более точное знание» о любимом (своеобразное постижение, озарение). Только талант любви подводит к инсаиту — внезапному и не выводимому из прошлого опыта пониманию подлинной (внутренней) сущности другого человека. Так как большинство людей вообще лишено каких бы то ни было ярко выраженных талантов, то для них идеализация — это не только не более точное знание, а вообще полное непонимание (незнание) и человека, и сложившейся ситуации. Поэтому чаще всего то, что мы называем любовью, является общераспространенной иллюзией восприятия. Напомним читателю наше определение понятия «любовь» — это создание целостного образа, который человек делает своей внутренней сущностью. Причем наличие в сознании такого оформленного идеального образа женщины (потенциально любимой) является обязательным элементом становления мужественности. Когда мужчина имеет такой внутренний идеал, то неизбежно начинается мучительный поиск этого идеала в реальной жизни. Когда поиски увенчиваются успехом (часто просто кажущимся), то наступает состояние влюбленности в найденный идеал.
