с кем тебя свести, чтобы получить доступ к базе акудзин.
— Кстати... — Марка будто осенило. — Наверное, у Седьмого отдела есть эта база. Надо было у Константинова спросить.
— Базы с фото, степенью сущности, и родословными нет ни у кого, Марк. Доступ к ней имеет весьма ограниченный круг акудзин.
— А тебе это откуда известно? — Марк заглянул в глаза матери.
— Я имела к ней доступ пока работала в Правлении. И поверь мне, дорогой, там есть такая информация, которую нельзя давать широкому кругу. Она может быть использована своим же против своего же. А у нас, милый, демократия, защита персональных данных и степень сущности афишировать не принято... Если акудзин не собирается работать в Седьмом отделе, конечно. Пожалуй, это единственное место, где на нее смотрят.
Глава 7
Утром Марк решил сразу навестить Константинова. Ему всю ночь не давал покоя вопрос: почему у Седьмого отдела нет доступа к базе, и почему Константинов ничего не сделал, чтобы ее получить.
Он появился прямо напротив кабинета начальства, испугав выходившего оттуда Богданова.
— Почему у Седьмого отдела нет доступа к базе Акудзин? — сходу спросил Марк.
Константинов поднял на него глаза, сощурился и усмехнулся в усы:
— Голицын, а ты точно не приемный?
— Вроде нет, а что? — опешил Марк.
— Живешь среди десяток и элементарных вещей не знаешь. Не нам, холопам, доступ к таким вещам иметь.
Марк нахмурился, сел напротив начальства и положил руку под щеку:
— Может поясните, а то мне эта база очень пригодилась бы в работе.
Константинов сделал недовольную мину, но соизволил оторваться от бумаг.
— Скажем, не так давно, когда ты еще был юнцом, у нас тут войнушка местная шла. Десятки сцепились так, что остальные ходили и оглядывались. Акудзины разделились на лагеря и хотели уничтожить друг друга.
— Ну допустим про это я в курсе, но ведь угомонились, — фыркнул Марк.
— Кто-то распространил базу, — не обращая на него внимания продолжал Константинов. — А там было все — степень сущности, адреса, дети, прошлые заслуги и преступления. Людские ОПГ, по сравнению с акудзинскими, просто дети. Так вот вражда двух самых больших и мощных лагерей закончилась сожжением одних и возвышением других. Первые развеяны по ветру, вторые сидят в Правлении. К базе доступ ограничили, часть информации потерли. Компромата там было мама не горюй! Как сейчас не знаю, но, если не дают, значит так надо.
— Ну допустим... — повторил Марк. — Но мы-то тут причем? Седьмой отдел должен использовать базу для работы.
— Скажи на милость! Как ты, Голицын, заговорил! — взорвался Константинов. — Теперь уже рожу не кривишь. «Мы» говоришь! Я тебе так скажу. Я в эти игры верхов не играю. Я вообще заместитель директора! Мне сверху указания спускают! И даже, если стану директором, хрен мне кто доступ выдаст! Иди работай!
Марк не стал ничего говорить, прыгнул сразу, не вставая с кресла, в приемную к отцу, немало удивив своим появлением красоток на ресепшн.
— Доброе утро, дамы. Юрий Петрович у себя?
— Доброе утро, Марк Юрьевич, — заискивающе улыбнулись девушки.
— У себя. Сейчас доложу, что вы пришли, — блондинка потянулась к телефону, но Марк остановил ее жестом.
— Не стоит.
Марк вошел в кабинет отца, не постучавшись. Юрий Петрович сидел за большим столом темного дерева и разговаривал по телефону. Он не подал вида, что удивлен видеть сына, и не прервал разговор. А Марк уселся на белоснежный диван и, сложив руки на груди, уставился в окно, за которым открывался великолепный вид на город.
— Явление акудзина народу, — усмехнулся Голицы-старший, когда положил трубку и повернулся к сыну. — Зачем пожаловал?
— Дело есть. Секретное, особой важности, — улыбнулся Марк.
— Смотрю, ты неплохо влился в коллектив, — то ли спросил, то ли констатировал Юрий Петрович.
— Ну как сказать... Коллектив хороший, смотрят подозрительно, правда. Но ты сам хотел, чтобы я туда пошел. Зачем, кстати?
— Затем, чтобы ты не окочурился от скуки.
Отец врал, причем бессовестно. Марк за всю жизнь так и не смог разгадать родителя. У Юрия Петровича всегда были свои резоны во всем, даже если это касалось собственной семьи.
— Ладно. Я не окочурился. Я работаю, и я зашел в тупик в одном деле. А ты можешь мне помочь, — сощурился Марк, давая отцу понять, что дело непростое, а непростые дела тот любил.
— Выкладывай, — приказал Голицын-старший.
— Мне нужен доступ к базе акудзин.
— Не смешно, — вмиг посуровел Юрий Петрович.
— Не смешно будет, когда о нас узнает широкая общественность, — парировал Марк.
— Продолжай.
— Всех деталей раскрыть не могу, но мне надо найти определённого акудзина по памяти. От этого зависит, узнают о нас широкие массы или нет.
Юрий Петрович отвернулся от сына, и начал что-то искать в компьютере. Марк ждал, и когда уже было подумал, что отец не хочет продолжать разговор, тот встал из-за стола.
— У тебя час, больше дать не могу. Надеюсь, не надо объяснять, что трепать об этом не стоит.
Марк покачал головой, а Юрий Петрович испарился в воздухе, напоследок глянув на Марк так, будто лично пристрелит, если Марк хоть кому-то намекнет о том, что отец нарушил правила.
Он тут же сел на место отца и уставился на монитор. Перед ним предстали закрытые списки акудзин с возможностью поиска по степени сущности и описанию. Марк довольно улыбнулся — то, что надо.
Но, прежде чем, начать искать девушку, он открыл несколько файлов с известными фамилиями. Однако ничего примечательно не нашел, кроме того факта, что в досье каждого сильного акудзина была родословная чуть ли не до палеолита.
Он не стал лезть в досье его родителей и других родственников, но свое открыл. Ничего необычного там не было, кроме того, что были зафиксированы все его любовницы, начиная с его первой любви. Да что там первая любовь! В списке были человечки, которые дольше чем на одну ночь в его постели не задерживались.
Марк откинулся на спинку кресла и присвистнул. Получалось, что у Правления была развернутая сеть шпионов, которая следила за каждым? Или только за десятками?
Он вбил в поиске фамилию Кирилла и открыл его карточку. Оказывается, у коллеги бабка была акудзином, а дед человеком, но сила бабки компенсировала кровосмешение, поэтому
